Откуда у них шоколад, если в деревне ни одного магазина нет, да и деревни никакой нет, и вообще…
А вот.
Шоколад.
Руфус ест.
И Руфи ест.
У Руфуса волосы рыжие и веснушки на лице.
У Руфи волосы рыжие и веснушки.
Агнесса ест.
И Анги.
У Агнессы черные кудри.
И у Агни черные кудри.
Вот так.
Болото молчит.
Болото думает.
Время вязнет в болоте, закручивается само на себя, изгибается причудливыми лентами.
Время…
– А не могло так быть… чтобы сначала вы меня спасли… потом я вас…
Это Руфи.
Агнесса пожимает плечами.
– Болоту виднее.
Старик.
Агнесса не понимает, что за старик, откуда старик, почему старик, зачем старик.
А вот – старик.
И Руфус тоже не понимает, что за старик, откуда старик, почему старик, зачем старик.
А вот – старик.
Идет, опирается на тяжелую палку, смотрит подслеповатыми глазами на дом…
…стоп-стоп, а что это у нас с домом, не было такого с домом, нормальный был дом, а теперь огни в доме погасли, и дом стоит истлевший, полуразрушенный…
И старик к дому подходит.
Руфус кивает старику.
И старик кивает Руфусу.
Говорит:
– Я здесь жил когда-то… пока болото не подступило…
У Руфуса веснушки.
И у старика веснушки.
Подходят, пожимают руки. Осторожно.
Смотрят на болото, что-то оно еще замыслило…
Болото думает.
…засекреченное производство доставило немало хлопот местным жителям…
Мировая линия
А раньше тут были другие идолы.
Раньше.
Пытаюсь представить это – раньше – ничего не представляется толком. Вспоминается что-то из самого-самого детства, шаман выкладывает веточки:
– Это вот день.
– Это вот год.
– Это вот век.
А сколько будет – три миллиона лет – про то шаман не сказал.
Смотрю на идолов.
Раньше они были другие.
Раньше.
Шаг-шаг-шаг-шаг – подхожу к идолу, не знаю, как молиться, ничего не знаю, не показали.