Когда улетают скрипки

Вечер добрый.

– Э-э-э… добрый, – я оторопело уставился на констеблей, лихорадочно припоминая, в чем же виноват.

– Мистер Уаттерс, когда вы последний раз видели вашего соседа?

– М-м-м…. на прошлой неделе, кажется.

– А куда он подевался после этого?

– Услышал сигнал бедствия. Что-то там услышал в Сибирской тайге…

– Он улетел в Сибирь?

– Да… или еще куда.

– То есть, вы даже не знаете, где ваш сосед?

– Ну… он частенько пропадал на неделю, на две…

– Вы хорошо помните, как выглядит мистер Кимберли?

– М-м-м… думаю, что да.

– Вы сможете его опознать?

Мое сердце сжалось в нехорошем предчувствии.

– А что, что-то…

– Его останки привезли сегодня утром. Предположительно его. Вы сможете….

– А с ним не было его телефона?

– Простите?

– С ним не было его телефона? Белл последней модели, он знал своего хозяина как никто…

– Нет, телефона не было. Вы… поедете?

– Да, да, конечно же…

Я наскоро оделся, как показалось мне, не по погоде. Мы сели в карету, которую везла электрическая лошадь, и я в который раз подумал, что в попытках подражать двадцать первому веку мы что-то делаем не так.

Кимберли… я вспоминал Кимберли, долговязого щуплого Кимберли, и чем больше я вспоминал, тем меньше он мне вспоминался. Кончилось тем, что в каждом прохожем мне мерещился Кимберли, я еле сдерживался, чтобы не крикнуть полицейским – вот он.

Вообще, чем дальше, тем меньше мне нравилось все происходящее, я так и чувствовал, что добром это не кончится. Когда мы вышли из повозки, я уже готов был к тому, чтобы вернуться домой – перспектива встретиться с мертвым телом меня не радовала.

Собрав остатки воли, я все-таки пошел за стражами порядка. И тут же пожалел о своей опрометчивости – когда что-то темное спикировало на меня из сумерек, обрушилось на мою шляпу.

Черт, это еще…

Я узнал Белла.

– Чертова шарманка, твой хозяин, возможно, мертв, а ты шляешься неведомо где? Нда-а, не хотел бы я обзавестись таким преданным другом…

– Мертв? Что вы говорите? Я потерял своего хозяина…

– Когда ты потерял его, окаянное чудо техники?

– Я… я не помню. Я принял еще один сигнал бедствия, мой хозяин решил пойти на помощь…

– Откуда был сигнал?

– Я… я не помню…

Мне ужасно захотелось хорошенько встряхнуть телефон. Меня удержало только воспоминание о его немалой стоимости.

Стражи порядка ввели меня в приземистое здание мертвецкой. Здесь я в первый раз оценил по достоинству встречу с представителями двадцать первого века. Умение определить человека по крови и отпечаткам пальцев позволило опознать немало людей.

Но мы не знали ни крови Кимберли, ни его отпечатков.

Я долго смотрел на умершего, которого мне показали полицейские. Я никак не мог увидеть в этом обезображенном теле Кимберли, хоть какой-то намек на Кимберли.

– Что вы можете сказать?

Я развел руками. Я не мог ничего сказать, глядя на останки, пролежавшие где-то никак не меньше месяца.

– Может быть, телефон что-нибудь скажет?

Я вздрогнул.

– С каких это пор стали учитываться показания телефонов?

– Ну что же делать… если люди не способны дать ответ.

Я молча проглотил обиду, сейчас было не до того, чтобы качать права. Белл опустился мне на плечо, я даже вздрогнул, когда он впился в меня коготками. Белл пригляделся к останкам, повертел трубкой, наконец, вздохнул.

– Да… это он.

И бросился на то, что когда-то было человеком. Мне казалось, он сейчас заплачет.

– Ваше имя?

– Уаттерс…

– Я спрашивал имя, а не фамилию, – следователь смотрел на меня так, будто я был виноват во всех вселенских грехах, и всемирный потоп тоже был моих рук делом.

– Джеймс.