Шедевремя

– Как что? Преступления должны быть уничтожены!

– Как вы не понимаете, что виновато не преступление, а преступник? Пока преступление не совершено, оно ни в чем не виновато… – Конь Стебль хватается за голову, – да что такое, понапускают сюда людей по обмену из других миров, а нам потом разбираться…

Спохватываюсь:

– А ведь я понял, что это за убийство…

– И что же? – настораживается Конь Стебль.

– Это убийство убийства, вот что это такое.

– Убийство…

– …убийства. Наш арестованный убил преступление, вот оно и появилось.

– Ничего себе… – Конь Стебль хватается за голову, – да вы меня с ума сведете… убийство, которое убили, но которого бы иначе не было, потому что если бы его не убил, то не было бы убийства, и оно бы не появилось…

– Так что вам придется отпустить меня, – кивает преступник.

– С чего это… отпустить?

– С того, что разве можно судить за убийство убийства? Тем более, я не только убил его, но я же его и создал…

Пока мы думаем, что ответить, преступник ускользает прочь из номера без комнаты, – я спохватываюсь, когда он уже теряется в лабиринте лестниц.

– Вот черт! – Конь Стебль ударяет копытами в землю, – мы его упустили, черт, мы его упустили… господин… – он поворачивается ко мне, – кажется, нам нужны ваши необычайные навыки искать не преступления, а преступников…

Книга о доме

…больше всего изумляет история о доме – она настолько поражает воображение, что одни хотят возвести автора на пьедестал, другие же с не меньшим рвением мечтают предать автора анафеме а то и вовсе самой жестокой казни. Может быть, поэтому книга о доме не подписана, и до сих пор не известно, кто создал эту изумительную историю – создается впечатление, что она сотворила саму себя, или выпала из какой-то иной реальности, настолько странной, что представить её невозможно.

Книга повествует о доме – странном месте, где ничего не меняется, где огонь вечером горит там же, где вы оставили его утром – в каменном очаге, причем, это не пещера, а что-то другое. Чтобы в доме лечь в кровать, нужно каждый раз проделать один и тот же путь – на второй этаж по лестнице, причем, судя по всему, имеется в виду не веревочная лестница, которая тянется на ветку дерева, а странная лестница из добротных ступеней, по которым можно идти ногами, ни за что не держась. И когда кто-нибудь покидает кровать на втором этаже, чтобы спуститься на первый этаж, где кухня (так книга называет место, где растет еда) – кровать по-прежнему остается на втором этаже.

Доподлинно не известно, что такое этот второй этаж – но чем больше вы читаете книгу, тем больше понимаете, что речь идет не о дереве, на котором люди устроили себе ночлег на одну ночь, а о чем-то большем, где хватило места и для широкой кровати с перинами и подушками, и для прикроватного столика с вечерним чаем и утренним кофе, и для гирлянды огоньков над кроватью, и даже для платяного шкафа.

Когда мы начинаем читать про дом, мы представляем себе кусочек леса – правда, довольно странный кусочек, где деревья не ходят с места на место, где тропинки не путаются туда-сюда, а поляны остаются там же, где вы видели их последний раз. Но чем дальше читатель листает страницы, тем больше понимает, что речь идет не про лес, потому что не может быть леса, в котором, например, никогда не идет дождь – более того, подчас герои упоминают, что дождь идет вокруг них, но внутри дома всегда сухо. Иногда фантазия автора окончательно сходит с ума, и в доме бывает сухо и тепло, когда вокруг дома идет снег – и этого уже не может представить ни одно воображение. Доподлинно не известно, где жители дома каждый вечер находят пруд с горячим гейзером – не может же быть, чтобы этот пруд все время был рядом с не то деревом не то не пойми чем под названием «второй этаж» и никуда не делся. Некоторые строки в книге больше похожи на опечатку – например, когда кто-нибудь из героев поднимается на второй этаж и ложится в горячую ванну – само собой, озеро не может быть на дереве, тут какая-то ошибка, должно быть, имелось в виду – спустился со второго этажа. Хотя рьяные сторонники дома уверяют, что вторым этажом называется совсем не дерево, а ванна – это не пруд с горячим гейзером, а что-то другое.

Где-то книге поклоняются, где-то книгу сжигают на костре, где-то книга есть едва ли не у каждого путника, где-то о книге слышали только краем уха да видели пару-тройку страниц. Есть настоящие культы книги о доме – его последователи пытаются и правда найти дом в бесконечных лабиринтах леса. Есть и такие, кто пытается сотворить дом, сгоняя в единое стадо костер на поляне, пруд с гейзером, дерево, на котором можно устроить постель, дерево, на котором растут чашки с чаем, дерево с чашками кофе, головки сыра, сияющим лунами парящие над лесом. Разумеется, и дня не проходит, как пруды и деревья разбредаются кто куда, и иллюзия дома рассыпается в прах.

Во многих краях книги по-настоящему опасаются, считают, что она способно гораздо на большее, чем просто будоражить умы. Однажды мне рассказали про странника, который так увлекся чтением книги, что не заметил, как на лес опустилась ночь, и к поляне, на которой он сидел, начала медленно подкрадываться зима. Проще всего сказать, что незадачливого странника забрала зима – но знающие люди говорят, что с той поры на страницах книги появились новые строки – «Я вхожу в дом после бесконечно долгого пути, в дом, встречающий меня теплом очага и запахом горячего ужина, ледяная зима, клацая зубами, остается за дверью в темноте леса…»

К приезду Сама

– …завтра Сам приезжает… понимаете?

Зам хочет спросить, кто Сам, спохватывается, каким тоном Мэр сказал это – он, понимает, не спрашивает.

Вот черт…

Зам хватается за голову, ну еще бы, Сам приезжает, а в городке луна не чищена, листья не убраны, и дома разбрелись кто куда, сгоняй их по улицам, чтоб ровно стояли, и это еще то за дерево на велосипеде? А-а, это стрит-арт так называемый, ладно, пусть будет, куда от него денешься… но чтоб луну до блеска начистили, ясно? Лестницу возьмите, не маленькие… Да полицию поставьте, пусть следят хорошенько, а то знаем мы вас, вас только к луне пустить, пока чистить будете, сожрете половину, а то и не половину, знаю я вас, один тонюсенький серпик останется. И листья чтоб все на деревья опять развесили, а то ишь! И… и…

Чер-р-рт…

– С бездомными что будете делать? – спрашивает Мэр, будто читает мысли Зама.

– Уверяю вас, проблема будет решена.

– В этом я даже не сомневаюсь… но что именно вы собираетесь делать?

Зам оглядывает городскую площадь, где расположились те, у кого нет крыши над головой, всю площадь засели, вон на газончике устроились, едят… а-а, это они луну едят, дорвались-таки, шут бы их задрал, ну не бывать этому…

…под замок посадим.

– Вот-вот, пожалуйста. Ну и вообще порядок наведите, чтобы с заходом солнца все по домам сидели, из домов не выходили, пусть там хоть один вечер в кругу семьи, или там спать пораньше лягут, или еще как…

– Будет сделано, – говорит Зам.

Мэр кивает, он уже начинает верить, что к приезду Самого и правда все будет сделано.

Тут сразу надо оговориться, что и Зам, и Сам, и Мэр – это имена, а про должности их мы пока не говорим ничего…

.

…Она подкидывает руку, выпускает скрипку – скрипка отталкивается от руки, взмахивает крыльями, делает круг над площадью, отзывается нежной мелодией – прохожие оборачиваются, ловят ноты, пьют музыку по глотку, по глотку, бросают Оной две-три монеты, Она довольно улыбается, на ужин хватит. Тот расставляет на клетчатой площади шахматные фигурки, легонько щелкает хлыстом – нет-нет, вы не подумайте, он их не бьет – начинается шахматная партия, все ждут хода от пешки, но вместо этого первым выскакивает белый конь. Люди завороженно смотрят на битву, бросают мелкие монеты шахматисту. Этот открывает клетки, выпускает воздушных змеев, они трепещут на ветру крыльями, пожалуйста, пожалуйста, две монеты за змея… Мим выпускает флейту, она вспархивает, начинает наигрывать что-то незамысловатое… Она прислушивается, вспоминает, вроде бы какой-то Сам приезжает, надо бы знать, где его встречать будут, там и Она со скрипкой пригодится…

Шепотки по площади, – что-то происходит там, со стороны ратуши, Кто-то кричит, Кто-то – это тот, который маленькие домики продает, как настоящие, там даже люди живые есть. Она прислушивается – шепотки, шепотки, шепотки, бегите, бегите, бегите, спасайся, кто может. кого-то хватают, кого-то ловят, пойдемте с нами, немедленно, куда следует, там разберутся…

Она протягивает руку – скрипка поспешно садится на плечо, – Она бежит прочь от площади по лабиринтам города, улицы извиваются, пытаются спрятать Ону, лестницы подставляют подножки Она падает, подхватывает скрипку, чер-р-р-рт…

…вы арестованы.

Но я ничего…

…ничего не знаю, всех бездомных велено под замок… в замок.

Так в замок или под замок?

И в замок, и под замок… или сначала под замок, потом в замок… или наоборот… не знаю… как-то так… Пойдемте, пойдемте, некогда нам…

.

…Сам приезжает поздно вечером на поезде, из вагона выносят гроб, обитый красным бархатом, торжественно несут по пустым улицам, открывают в большом зале ратуши. Сам оглядывается, сдержанно хвалит ратушу, выходит на главную площадь, оглядывается, уютно у вас тут, а музыканты на площадях бывают? Мэр тут же звонит кому-то куда-то, музыкантов, скорей-скорей-скорей, из театра, вот так, хорошо, пусть поют и играют.

Отлично, кивает Сам, просто отлично, чудесный у вас городок… Ну ладно, я пойду, прогуляюсь с заходом солнца…

Мэр кивает Заму, проверяйте, смотрите, в оба смотрите, чтобы духу ничьего на улицах не было, только попробуйте хоть одного человечишку на улице оставить, не знаю, что с вами сделаю. Будет исполнено, кивает Зам, оглядывает пустынные проспекты…

.