Садовый вишнь

– …наглая ложь! – почти закричал Дрим.

– И в чем же, по-вашему, я солгал?

– Вы… вы мне за это… ответите… вы… вы… вы…

Нам ничего не оставалось кроме как защелкнуть наручники на запястьях Дрима, у которого даже не было сил сопротивляться.

– Вы… вы мне за это… – только и шипел он, наконец, повернулся к хромофону, – я… да я вас… да я вас… да я вас никогда не изобрету!

Хромофон побледнел, как свежевыстиранное полотенце, – мне показалось, сейчас он хлопнется в обморок. Я хотел дать ему воды, но вовремя спохватился, что хромофон может испортиться от воды.

– А он… а он ведь и правда так сделает, – прошептал хромофон, когда дверь за Дримом захлопнулась, – он слов на ветер не бросает.

– И вы…

– …и я никогда не появлюсь.

– Уважаемый хромофон… я… я сделаю все, чтобы вы появились. Я… я изобрету вас.

– Вы…?

– Вы не смотрите, что я кроме изящной поэзии в жизни ничем не занимался… я… я придумаю что-нибудь… обязательно…

Я говорил, и не верил сам себе…

Соноход сонолова

– …Китти!

Китти бежит за мной, как она не понимает, что бежать надо быстрее, еще быстрее, и что что устала, здесь невозможно устать, потому что ничего этого нет, и её самой нет, поэтому:

– Китти!

Китти бежит за мной, продолжает что-то болтать, глупая, глупая Китти, я же её не вытащу, если она не поторопится, да я её в любом случае не вытащу, потому что как я себе это представляю вообще…

…еще один поворот, заросшие мхом ступени, уводящие вниз, на улицу, – вниз, на улицу, значит, вот он, выход, осталось сделать несколько шагов. Дверь передо мной начинает медленно закрываться, ничего, успею проскочить, только бы Китти успела проскочить в другую дверь, которая закрывается за моей спиной перед лицом Китти…

– Китти!

Китти замирает, не понимает – дверь с легким стуком захлопывается. Уже понимаю, что ловить нечего, что там, за дверью, ничего нет, или есть, но не то, не то, не то – все-таки распахиваю дверь, пока она еще есть, все-таки смотрю на комнату за дверью, какого черта это та же самая комната, похожая на магазин с витринами со всякой всячиной, можно даже присмотреться и увидеть, что за всячина, и что за всякая. И главное – какого черта здесь стоит Китти, как ни в чем не бывало, смотрит на меня, как-то странно смотрит…

– Здравствуйте, – любезно улыбается, – что-то конкретное выбираете?

– А… э…

Сжимается сердце – понимаю, что случилось, вот ведь черт, черт, черт, сон отдал мне Китти, первый раз в жизни сон отдал что-то, что уже совсем было собрался отнять – но черт возьми, это не та Китти, вернее, та, какой она была до встречи со мной минуту назад или миллион вечностей назад, здесь это одно и то же…

Понимаю, что здесь ничего не сделать, некогда и нечего объяснять, она не поймет, я бы тоже не понял, если бы на работе ко мне кто-нибудь подошел, и начал впаривать, да вы не понимаете, вы во сне, мы с вами только что из сна убегали, вы…

…бросаюсь в уже готовую закрыться дверь, спотыкаюсь на ступеньках, понимаю, что сейчас упаду, вернее, упал бы, если бы не сон, здесь я могу только парить, лететь, выше, выше, выше…

– …ты… ты какого черта творишь вообще?

Слышу голос сонохода, через какие-то доли секунды вижу его самого.

– Ты… ты чего там?

– Китти…

– Ты просыпайся давай!

– Китти, Китти…

– Да хватит про свою Китти, выбрался, и хорошо…

– Да нет, Китти… она… вы понимаете, что это первый раз такое было, чтобы человек во сне мне помогал из сна выбраться? Она… она как будто поняла, что такое сон, что такое явь, что мне нужно выбраться…

– …вы идиот.

Молчу. Уже настолько привыкаю к этому «идиоту», что даже не обращаю внимание.

– …идиот вы.

Еле сдерживаюсь, чтобы не отрезать – да слышу, слышу.

– Слышите?

Меня передергивает, это совсем уже…

– Слышу.

– Что слышите?

– Что я идиот.

А почему?

Сжимаю пальцы, чтобы не схватить что-нибудь, не грохнуть сонохода по макушке.

– Потому что вы всегда меня так называете.

– Да не-ет… тут другое… вот теперь-то вы по-настоящему идиот.

– Да кто бы спорил.

Нет, вы не понимаете… вы не понимаете… вы хоть понимаете, что сон сделал?

– Да ничего он не…