Оценить:
 Рейтинг: 0

Солнечный страж

Год написания книги
2019
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 36 >>
На страницу:
4 из 36
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

В тот вечер я сказалась больной, хотя было очевидно – ни Мартин, ни Кьяра не поверили мне ни на минуту, заставив уплатить штраф в десять монет за «блаженное безделье», в которое я погрузилась, забившись в свою каморку. У меня не было жара, я не покрылась сыпью, да и руки-ноги были на своих местах, но силы покинули меня: я не могла ни открыть глаз, ни пошевелиться. Я свернулась в тугой клубочек, натянула на нос пропахшее пылью и мышами одеяло и пыталась прислушаться: бьётся ли ещё моё сердце? Жива ли я ещё после того, что случилось со мной? И что, собственно, со мной случилось?

За минувший год много чего произошло, начиная с того памятного дня, когда меня с позором выкинули из вестенского приюта, и заканчивая «Усатым волком» на краю света. Мне пришлось познакомиться с такими чуждыми прежде вещами, как пожирающий нутро голод, отчаянный холод, ночёвки в стоге сена и незнакомцы, готовые отнять человеческую жизнь из-за жалких медяков в кошеле или пары серёжек. Один мальчишка, которого я попросила научить меня драться, после нескольких уроков объявил меня абсолютно безнадёжной. Я не могла ударить живого человека ни кулаком, ни палкой, ни тем более ножом. Каким бы негодяем он ни был – это противоречило моей природе.

Матушка Евраксия любила повторять, что, когда я подрасту и придёт время поступать в академию, мой дар целителя окончательно проснётся. И тогда я уясню себе, что долг любого лекаря – помогать людям, даже если для этого сначала нужно причинить им боль. Промыть раны, вправить кость, вытащить наконечник стрелы… Не знаю. Чем больше неприятностей и боли выпадало мне самой, тем страшнее было представить, что когда-то и я смогу со спокойным сердцем делать больно другим. Со временем у меня должна была нарасти непроницаемая корка. Кожура. Броня. Но прошёл год – и ничего такого не произошло. Я по-прежнему не умела дать сдачи, и даже Кьяра как-то сказала, что меня бесполезно лупить, такое воспитание на меня не действует. Мой характер должен был закаляться, повинуясь суровым обстоятельствам, а он этого не делал. Мне удалось лишь научиться отключать сознание от физического тела, а иначе я бы, наверное, не выжила.

Эдвин Сандберг поступил так, как должен был поступить истинный лекарь: он заглянул в меня, увидел мой недуг и одним взглядом, одним жестом исцелил меня. Да, моя душа, болтавшаяся где-то в междумирье, вдруг вернулась в тело. В то место над грудью, где теперь стояла непереносимая боль. Я прижимала руки к этому месту, чтобы выслушивать удары сердца и потихоньку дышать, но легче не становилось. Быть может, маленькие и хитрые демоны обитали не только в заморских крысках? Может, один из них умудрился проникнуть в меня и поселиться там, а теперь, потревоженный святой магией Солнечного стража, он пытается вырваться наружу? Рвёт меня когтями, вцепился в сердце преострыми клыками, похожими на зазубренные иглы…

Это было очень похоже на правду. Когда была жива матушка Евраксия, она нарочно устраивала в приюте посиделки для девочек-подростков. Мне и моим подружкам было тогда двенадцать-тринадцать лет, и нас, конечно же, больше всего интересовали вопросы любви и появления на свет младенцев. Сидя над рукоделием – кто-то вышивал полотенца или салфетки, кто-то плёл кружево, кто-то вязал к зиме рукавички и носки для сирот помладше, – мы украдкой толкали друг дружку, подбивая задать настоятельнице очередной неудобный вопрос. Я всегда стеснялась и отнекивалась, к моим щекам неизбежно приливала кровь, стоило только начаться рассказу о женских премудростях, но матушка Евраксия никогда не оставляла наше любопытство без ответа. Она неторопливо перебирала цветные нити, прикладывая их к работе, вытягивала одну, продевала в иголку, а затем, вздохнув, начинала рассказ.

Так я узнала, что истинный брак обязательно должен быть заключён при свете Солнца и дня, а поцелуев, которые жених попытается сорвать задолго до свадьбы, не должен видеть никто. Что переменчивая и загадочная богиня Луны по имени Ниира дарит детей только в определённые дни, причём у каждой женщины они свои. Что девушка, отдавшая невинность без позволения родителей и богов, становится лёгкой добычей для жителей сумрака или междумирья – особой прослойки между мирами живых и мёртвых.

Родители мои погибли на войне, как и почти у всех девочек вестенского приюта, а потому самая смелая и бойкая из нас, Майя Велль, тут же спросила настоятельницу, у кого ей нужно будет просить позволения, когда придёт время выходить замуж. Матушка Евраксия мягко улыбнулась и пообещала, что, если светлые боги позволят ей дожить до того прекрасного дня, когда Майю позовёт замуж достойный молодой человек, она может привести жениха к ней и получить разрешение. Милая матушка. Будь она жива, клянусь, она бы ни за что не допустила того, что случилось с нами! Но она умерла, когда мне исполнилось пятнадцать.

Той зимой в Вестене остановились отряды Инквизиции во главе со своим блистательным генералом, победившим в войне могущественного эльфийского колдуна. Все от мала до велика знали, что силой своей магии эльф подчинял многочисленные отряды нежити, а потому его смерть резко переломила ход войны. И, хотя эльфы долго ещё сопротивлялись и удерживали некоторые пограничные города, мы всё-таки победили. О цене этой победы всегда помнили те, кто потерял родителей, супругов, братьев, детей.

Молодого генерала звали Вольдемар Гвинта, и он, как и все искатели теперь, был магом крови. Об этом не принято говорить вслух, да. Не маг крови, но искатель. Орден Инквизиции был основан им же самим во время ожесточённых боёв с отрядами эльфов и мертвецов. Именно тогда стало понятно, что при помощи стихийной или святой магии проклятых некромантов не одолеть просто потому, что их слишком трудно обнаружить. Чёрного колдуна можно сжечь святым словом, примерно как это сделал Эдвин с маленькими демонами из клетки, но как найти его, защищённого слоями иллюзионных экранов? Как пробиться сквозь отряды солдат к цели, которая окружает себя так называемым «мёртвым полем» и становится невидима для магического сканирования?

До войны у мира живых было две основные силы – регулярная армия и Солнечные стражи. Стражи – воины церкви Ксая, бога Солнца, которых никто в здравом уме не назвал бы инквизицией. Веками они не только были хранителями границ, но и поддерживали порядок в стране, тогда ещё триединой Веллирии. Они были лучшими из лучших выпускниками магических академий и военных школ, и слово, данное стражем – будь то клятва королю или обещание любимой девушке, – держали безукоризненно. Никто не вспомнит случая, чтобы среди Солнечной стражи обнаружился человек нечистый на руку, нетвёрдый характером или трусливый. Если такие недоразумения и случались когда-то на протяжении столетий, то история безжалостно стирала имена недостойных, а имена достойных прославляла и бережно хранила в архивах.

Магия крови в Солнечной страже была под неукоснительным запретом. До того самого дня, когда Вольдемар Гвинта представил Высшему Совету план по уничтожению противника. План, построенный на обнаружении главных сил врага при помощи магии крови. Всё оказалось до смешного просто: в лабораториях Королевского магического университета Сюр-Мао было совершено открытие. Дар некромантии прочно связан с кровью носителя этого дара. Если целительство или заклинание стихий доступны любому одарённому магией смертному и выбор определённой школы зависит лишь от его личных склонностей, предпочтений или принятых в семье традиций, то некроманты получают свой тёмный дар только по наследству. А значит, если планомерно уничтожать этих нечестивых колдунов, оскорбляющих своими действиями и мир живых, и покой усопших, и даже зыбкое междумирье, то со временем их количество приблизится к нулю.

План был одобрен Советом единогласно, и в тот же день было принято решение утвердить Орден Инквизиции, который стал бы преемником Солнечной стражи. Но доблестные Стражи разделились во мнениях. Многие из принёсших клятву магов были не готовы ни при каких обстоятельствах признавать нововведение – магия крови законна, если применяется ради спасения мира живых. Произошёл Раскол, во время которого церковь Ксая и правительство встали на сторону нового Ордена.

Был мгновенно забыт тот факт, что многие столетия Страже удавалось охранять границы и ликвидировать демонов безо всякой магии крови, используя лишь оружие, силу стихий и святое слово. Однако нового и пока ещё немногочисленного коллектива Инквизиции на все нужды государства не хватило – и тогда Стражам отдали границы. А Орден принялся за наведение порядка внутри этих самых границ. После войны с эльфами это было необходимо, да. Эльфийские некроманты потревожили не только земные границы с королевствами людей – они надорвали и тончайшую ткань, что отделяет мир живых от сумрака. И её необходимо было заштопать, а прежде всего – изничтожить всех, в чьей крови присутствовали следы тёмного дара. Дара некромантии.

Мы мёрзли на задворках городской площади, когда узнали, для чего нас, воспитанниц приюта, вытащили на такой трескучий мороз. Генерал Гвинта собирался сжигать пойманных колдунов. Для этого поспешно освободили место в самом центре, напротив церкви, а теперь наскоро сколачивали помост для осуждённых. Толпа волновалась, кто-то свистел и улюлюкал, кто-то в страхе перешёптывался. Майя утверждала, будто видела клетку с некромантами: мол, они все были почти без одежды, крепко связанные, но холод им был нипочём. Проклятая кровь позволяла им противостоять холоду, но не позволит противостоять огню. Очищающему пламени костра. Наша новая настоятельница Клара похлопывала нас по спинам и призывала досмотреть зрелище до конца и хорошенько уяснить себе, что бывает, если маг ведёт нечестивую жизнь и пользуется своим тёмным даром. Помнится, я тогда раскрыла рот и не удержалась от вопроса: как же так, ведь раньше сжигали магов крови, а теперь… Настоятельница не ударила меня по губам только потому, что вокруг было слишком много людей.

Вечером она подозвала меня, Майю и ещё двух девочек и сказала, что мы должны прислуживать искателям на торжественном ужине в честь успешно завершённой операции по поимке колдунов. Воины расположились в большом зале, где проходили церковные празднования, они чествовали своего командира, пили вино и крепкий самогон, а мы с девочками бегали с блюдами, тарелками и кувшинами. Вольдемар Гвинта действительно был молод для генерала. Мне довелось оказаться рядом с его креслом и разглядеть его гладко выбритое, словно вытесанное из белого камня лицо. Чёрные брови его были нахмурены, узкие губы сжаты, спина напряжена, ледяные глаза следили за расслабившимися искателями – и по всему было видно, что, несмотря на успех, строгий инквизитор всё-таки не одобряет ни богатого пиршества, собранного жителями Вестена, ни выпивки. Его кубок настоятельница наполняла только холодной колодезной водой. Ужин ещё не закончился, когда генерал сухо поблагодарил Клару и ушёл, наказав командирам следить, чтобы солдаты не перепились и не безобразничали.

Поэтому, когда один из командиров поймал меня за талию в узком коридоре у кухни и попытался поцеловать, я всё-таки умудрилась вывернуться и разыскать Клару, чтобы уточнить, что именно считается за безобразие, а что нет. Пока мы разговаривали, искатель стоял в дверях и самым наглым образом усмехался. Клара вдруг рассмеялась и развернула меня за плечи лицом к подвыпившему мужчине.

– Сония, это наши спасители. Ты должна быть ласковой с ним, моя девочка. Иди.

– Но ведь нельзя. – Я уже понимала, что моих доводов о демонах, которые только и делают, что поджидают, когда девушка расстанется с невинностью, будет недостаточно.

Клара больно надавила костлявыми пальцами мне на плечи. Она была высокой и костлявой, как скелет, но при этом обладала недюжинной силой.

– Иди с ним немедленно, или я вышвырну тебя голышом на двор, где пируют солдаты, – прошипела она мне в ухо и подтолкнула вперёд.

Наверное, в тот вечер мне повезло, только я этого совсем не оценила. Я старалась быть ласковой с тем искателем и не думать о демонах. Я не знала, что Майя ослушается приказа настоятельницы и, спрятавшись в своей келье, выпьет яд. Не знала и того, что на следующий день в приют явится сам генерал Гвинта и предъявит Кларе обвинения в том, что её воспитанницы были уличены в непотребном поведении после торжественного ужина. Что Клара назовёт имена – моё и двух других девочек…

– Мне ни к чему имена развратниц, матушка Клара, ваш долг как настоятельницы состоит в том, чтобы они ушли и не оскверняли своим присутствием лоно церкви, – скажет главный инквизитор. – Мне нужны имена моих солдат.

Клара привела меня в свой кабинет. Я стояла перед генералом и не могла поднять глаз – я знала, что его ледяной взгляд сверлит меня насквозь.

– Не знаю, – только и сумела прошептать я, едва дыша. – Он не сказал.

– Скверно, дитя, – хрипло ответил Гвинта и вздохнул. – Искатели не должны позволять себе пьянства и непотребства, а теперь я не смогу понять, кого мне следует выгнать из Ордена поганой метлой.

– Простите, – промолвила я.

Клара разве что не скрежетала зубами, сжимая кулаки. Едва лишь искатели покинули город, нас, развратниц, вымели из приюта поганой метлой. На улицу. Зимой, ага.

***

Удивительное дело, но вся цепочка этих мрачных воспоминаний позволила мне немного успокоиться и привести в порядок мысли. Устав Солнечных стражей древнее инквизиторского на много веков. И уж кому-кому, а стражам точно не пристало даже смотреть в сторону девушек из таверны, так чего же мне горевать?

Я вытянулась на кровати, расправляя жутко затекшие ноги и спину. Где-то за бревенчатыми стенами гомонила ночная таверна. Быть может, Рамина и права в том, что нужно драть когти в сторону юга. Я с трудом представляла себе море и длинные песчаные берега, при слове «море» мне всегда вспоминались вестенские бескрайние поля. Море травы, говорила матушка Евраксия, которая в юности была паломницей и повидала на юге настоящее море. Трава колыхалась волнами, и в детстве меня это всегда успокаивало. Я представляла себе, что по тонкой колышущейся кромке поля тихо бродят тени магов и воинов, которые пали, защищая эту землю. Иногда я даже различала их воображаемые силуэты и девчонкой махала рукой моим родителям, которые должны были непременно видеть меня в зеркале между мирами.

– Очухалась? – поинтересовалась Рамина, вернувшаяся глубокой ночью. – Думаешь, я не вижу, чем ты заболела?

Она засветила свечи и принялась расчёсывать волосы.

– Чем? – тихо спросила я, всё ещё не отнимая рук от груди, словно там была сквозная дыра и мне требовалось её прикрывать.

И всё-таки боль уходила. Ей на смену внутри разливалось странное тепло. Сначала целителю пришлось сделать мне больно, а теперь я, кажется, выздоравливаю…

– Понятно чем! Симпатичный Солнечный страж отказался пронзить тебя своим солнечным копьём! – Она расхохоталась и поставила на столик у кровати глиняную бутыль. – Предлагаю отпраздновать сей факт распитием вина. Отвечаю, это прекрасное лекарство. Но тебе понадобится закуска, ты ведь ничего не ела с самого утра.

Она исчезла за дверью и вскоре вернулась с тем, что нашла на кухне. В её зубах был зажат большой огурец.

– Как ты думаешь? – Рамина повертела огурцом перед моим носом. – Подходящий размерчик? Или я переоценила твоего Стража? А может, недооценила, а?

– Пожалуйста, перестань, – попросила я. Мне всё ещё было нехорошо, но смех подружки плескался через край, и понемногу и я стала улыбаться. Мы выпили по полкружки вина, и я почувствовала, как боль выпускает моё сердце – должно быть, демоны внутри меня вкусили алкоголя и решили на сегодня слегка передохнуть.

– Ну хочешь, я его изображу? – Рамина набросилась на меня, тыкая в мои грудь и живот длинным огурцом и заваливая меня на спину. – О прекрасная Сония, сейчас я изгоню из тебя демонов и заткну то отверстие, через которое они в тебя проникли!

– Хватит, прошу тебя! – Я не выдержала и засмеялась, сталкивая её с себя и отбирая злосчастный овощ.

Мы ещё какое-то время поболтали, допили вино и потушили свет. Рамина заснула, едва только её взлохмаченная голова коснулась подушки, а я всё смотрела и смотрела в темноту. Внутри у меня медленно, плавно разливался незнакомый мне свет. Я будто приходила в себя – не от сегодняшнего чёрного уныния, но от затяжной болезни, длившейся почти целый год. Я выздоравливала и понятия не имела, что мне принесёт это нежданное исцеление.

Глава 4

Наутро Кьяра придирчиво осмотрела моё лицо, взяв меня за подбородок короткими крепкими пальцами, и заключила, что сегодня моё притворство никто не намерен терпеть: работы было невпроворот. Она всучила мне корзину и наказала купить кореньев, грибов и острого перца. К вечеру ожидалось много гостей. В город прибыло армейское подкрепление для усиления границ на время зимы, на стенах трепетали знамёна: синее – Королевской армии, красное – Ордена Инквизиции и белое с золотым – Солнечных стражей. Наша главная армия всё ещё называлась Королевской, несмотря на то что страной уже почти два десятка лет правил Высший Совет.

Сейчас синие, как августовское небо, мундиры новоприбывших воинов мелькали на всех главных улицах Ольдена, а больше всего их было на базаре, где военные закупались табаком, разглядывали диковинное оружие с востока и юга и вовсю флиртовали с высыпавшими из домов молодыми горожанками. Девушки севера были выше и крупнее нас, равнинных жителей. Они владели мечами, кинжалами и луками наравне с мужчинами, а потому смутить их непристойными шуточками или заставить краснеть от комплиментов было непросто. Многие из простолюдинок отправлялись на службу в армию: это обеспечивало им безбедное существование и возможность показать себя в боях, которые, несмотря на заключённый мир, всё ещё вспыхивали на пограничных территориях. Девушки из семей побогаче обучались этикету и танцам, музыке и рисованию, дипломатии и торговле, а если у них был магический дар – их отдавали в академии или Университет Сюр-Мао на юге.

Набрав полную корзину вяленых красных перцев, сельдерея, петрушки и толстеньких чёрных подосиновиков, я медленно шла по улице, прислушиваясь к удалявшемуся шуму базара, цокоту копыт и еле заметному шелесту багровых клёнов. Деревья здесь, в Пределе, росли неторопливо, были приземистыми и кряжистыми, словно хотели покрепче прикрепиться к земле. Клёны неохотно сбрасывали восковые маленькие листочки – по одному, по два, не желая оголять к зиме крутые и тяжёлые плечи ветвей. Пахло травой, поутру схваченной первым инеем, пахло каминным дымом и горькими привядшими гвоздиками в каменной вазе у одного из домов. Мне было привычно холодно: короткая кожаная курточка нисколько не удерживала тепло, чулки вместо того, чтобы согревать, только кусали продрогшие ноги. Но всё это было ничего. Меня волновало совсем другое. Я остановилась и опустила тяжёлую корзинку себе под ноги. Подняла голову.

Сквозь обрывки перистых облаков просачивалось белое зимнее солнце. Я поняла, почему на флаге стражей два цвета – золотой и белый. Белый – цвет зимнего солнца, золотой – летнего. Белый – цвет ожидания, надежды и сна. Тогда почему я проснулась? Почему со вчерашнего дня во мне горит огонь странного, необъяснимого ожидания? Я с опаской потянулась мыслями в тот миг, когда Солнечный страж посмотрел на меня в последний раз – строго, разочарованно, нежно. Я знала множество оттенков взглядов, но так, как он, никто ещё не смотрел на меня. Видимо, ему тоже было неловко во всей этой нелепейшей ситуации, да и друзья в открытую смеялись над ним. Нашёл, мол, на кого любоваться!

Сердце забилось тревожно, но я заставила себя подхватить корзину и продолжить путь. Дело было ведь не только и не столько в чувствах, о которых Рамина рассуждала с той лёгкостью, с которой может говорить лишь девушка, никогда не ведавшая настоящих чувств. Была ещё одна причина – мой дар. Магия, что таилась в моей крови, встрепенулась одновременно с растревоженным сердцем. И это означало что-то невероятно важное, но что с этим делать, я не имела ни малейшего понятия. Пусть я осталась сиротой и воспитывалась в приюте, я всё же была чистокровным магом по рождению. И я знала, что если к дару не прикасаться и делать вид, что его не существует (как это и было в моём случае), то в один прекрасный день может произойти катастрофа. Матушка Евраксия рассказывала, что бывали случаи, когда неуправляемый дар сжигал человека изнутри или толкал на сумасшедшие поступки, из-за которых гибли другие люди. Бедная матушка, она была уверена, что сумеет пристроить меня в Академию Вестена…

– Ворон считаешь? – раздался над головой знакомый голос, и я встрепенулась. Это был Вильгельм, лейтенант из городской охраны.

– Да, – призналась я, не в силах объяснять ему своё состояние.

– Слыхал, в «Усатом волке» вчера демонов гоняли? – со смешком спросил он. – Никогда бы не подумал, что этот индюк Мартин интересуется запрещённой магией. Да и зачем ему, когда под боком у вас настоящая ведьма! Хуже всяких демонов.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 36 >>
На страницу:
4 из 36