Завтра я стану тобой

– Так что вам взвесить? – Донат подкинул в воздух свиной уголок и тут же его поймал. Сочная мякоть упала на прилавок. – Свинина, говядина, баранина?

– Как ваши суставы, господин? – решила начать издали.

– Вытяжка из хрящей телят творит чудеса, – похвастался Донат. – Я благодарен вам, госпожа Альтеррони. Ещё немного подлатаю суставы и смогу самолично ездить за товаром на Седьмой Холм.

– Чудесная новость, – я сняла с лица улыбку и попыталась изобразить беспокойство. – Но, к сожалению, я к вам не с такими хорошими вестями.

– В чём дело? – брови Доната поползли вверх. – Неужели состав моей крови…

– Нет-нет, – Почтенные Покровители, как же тяжело врать! – Ваше здоровье потерпит. Но у вас могут быть проблемы.

Судя по складкам, моментально нарисовавшимся на переносье мясника, он явно не пришёл в восторг от нашего разговора.

– Какие проблемы? – выдавил он сквозь зубы.

Комок подкатил к горлу. Вот уж накликала я проблем на свою голову! Захотелось ретироваться, да поздно. Теперь путь один – продолжать врать, и желательно – поубедительнее.

– Вчера был зафиксирован случай заражения миазмами, – я старалась тщательно продумывать каждое слово. – Полагают, что заражение произошло через говяжью вырезку…

Договорив, я едва удержалась от истерического хохота. Ситуация складывалась нелепее некуда. Почтенные Покровители, актриса бы из меня не получилась точно! Что за чушь я несу!

– Да? – заплывшее лицо Доната приобрело багровый отлив. – И что же за миазмы?

– Они вызывают неукротимую рвоту, профузный понос и обезвоживание, опасное для жизни, – я попыталась придать лицу обеспокоенное выражение.

– Моё мясо чисто, – выдавил Донат в ответ, принимаясь демонстративно убирать говядину с прилавка.

Чудесно. Сбила человеку торговлю. А вдобавок, кажется, нажила себе врага.

– Я не предъявляю к вам претензий, поймите, – почувствовала, как краснота наползает на щёки. – Но я должна знать, кто покупал вчера говядину. Чтобы предупредить возможные последствия.

– Не будет никаких последствий! – рявкнул Донат. – Зуб даю! Моя продукция – с лучших ферм Седьмого Холма. Она чиста.

– Я просто прошу вас ответить на вопрос, потому что, – замялась на мгновение, выдавливая из себя вымысел. – Потому что мне велело начальство. Получу по голове, если не предоставлю сведения. Поймите и меня тоже.

– Ну, ладно, – сбросив кусок говядины в металлический чан, Донат упал на стул. Дерево опасно захрустело, приняв его вес. – Надеюсь, что это не информация для конкурентов.

– Какая конкуренция?! Вы что!

– Колбасница Дрон брала четверть туши. Потом приезжал повар из гостиницы, взял и говядины, и баранины для постояльцев. Сарина – экономка Бессамори – нагрянула около десяти утра. И Эринберг. Самолично.

– Эринберг? – поинтересовалась я. – Тот самый, из элитного квартала? Тот, что держит одёжную лавку?

– Да, – Донат кивнул. – Я ещё удивился, что он явился за мясом сам. Обычно приезжает его эконом, это синекожее крылатое отродье.

У меня не было никаких оснований подозревать Эринберга во всех пригрешениях, но предположение вполне могло оказаться правдивым. Мрачный и спокойный лавочник был холост и вёл отшельническое существование в доме за высоким забором, на самом краю элитного квартала. Казалось, что мирская суета утомляет его, и он всячески стремится от неё оградиться. Если в подвале Эринберга обнаружатся узники, Девятый Холм ещё долго не уснёт.

– А кто ещё брал говядину? – спросила на всякий случай.

– Так, по мелочам, – Донат пожал плечом и едва не сбил жёлтую медовую липучку для мух, что барахталась над его головой, как толстая макаронина. – Бабки косточки брали на суп и своим собакам. Как и обычно.

Я медленно отступила к двери. Всё, что я хотела, я уже услышала. Продолжать диалог не оставалось ни малейшего желания.

– Благодарю за ценную информацию, – мне не верилось, что всё прошло так гладко.

– Будьте любезны, жрица Альтеррони, – отойдя от ярости, Донат снова поменялся в лице. – Сообщите мне, было ли это связано с говядиной.

– Что было связано? – выскочило из моего рта.

Донат неоднозначно повёл глазами. А я – торопливо прикрыла лицо ладонью. Вот глупая! Теперь оставалось только надеяться, что Донат не придаст случайной реплике значения. И не подумает про несуществующих конкурентов. Получить с его увесистой ноги под зад мне совершенно не хотелось.

– Миазмы, – пояснил Донат, почесав поросшую щетиной щёку. – Вы же собрались искать заражённых.

– Да-да, – опомнилась я, вспоминая легенду, которую пять минут назад придумала сама. – Конечно, сообщу. Да помогут вам Покровители!

– Вам бы они помогли, – с сарказмом прокомментировал Донат.

Я вылетела за дверь и с наслаждением вдохнула воздух, пахнущий лесом. Задрала голову в небо, и верхушки сосен, торчащие из-за каменной ограды, закивали мне. Покровители сами привели меня сюда, чтобы развеять мои сомнения и страхи, и я оправдала их ожидания. Теперь нужно брать ноги в руки и бежать в амбулаторию: приём вот уже минут десять, как идёт. И хорошо, если Шири сообразил начать с перевязок и промывания ран.

Избавившись от наваждения, что вытолкнуло меня из повозки на две остановки раньше, я подобрала юбку и помчалась к рыночным воротам. Обернувшись напоследок, я заметила, что Донат, как ни в чём не бывало, выкладывает говядину на прилавок.

Глава 6

Бочка дёгтя

В первый день недели амбулатория оживала. Просыпалась от спячки, как медведь, и начинала негодовать вместе с работниками. Окна, такие широкие и светлые в конце рабочей недели, по понедельникам превращались в зашторенные заспанные глаза. И даже холл у парадного входа сжимался и становился тесным и душным. Занемогшие занимали кресла, толпились у дверей, обнимались с колоннами, ожидая своей очереди на приём. Пропахшие плесенью коридоры наполнялись гомоном голосов, топотом ног, хлопаньем дверей и сиплым кашлем. Я одинаково сильно ненавидела эту суету и не могла без неё жить. За годы работы она влилась в мою кровь и проросла тело, как сорная трава – землю.

И на этот раз всё было, как обычно. Едва я зашла за парадные двери, передо мной предстал знакомый мир. Распахнул объятия, пропахшие сыростью и чужим дыханием, и вобрал в самое пекло. Маленький кусочек жизни остался неизменным. И это было мне необходимо.

Я ворвалась на полном ходу в холл. Голоса занемогших вокруг сплелись в многозвучную какофонию и вскружили голову. Сквозь стену звуков уверенно прорывался разговор двух дам почтенного возраста. Судя по громкости голосов, обе были не просто глуховаты, а тугоухи.

– Да что этот настой?! – кряхтела одна. – Моя мать боль-травой крыс да собак бродячих травила. А ты внутрь его хочешь?

– Так мне жрица назначила, – оправдывалась другая. – Говорит, боль-трава останавливает чёрный недуг.

– Чёрный перец, чёрный перец! Послушай меня, – перебила первая. – Вот хороший метод очищения. Нужно вымочить суровую ткань дождевой водой в полнолуние. Потом – раздеться, обмазаться мёдом с ног до головы, обмотаться ею. И пустить снаружи горячий воздушный поток…

– Кошачий вонючий лоток? – фыркнула собеседница. – Да я уж лучше боль-траву…

Я пронеслась мимо, едва не сбив с ног разукрашенную даму в светло-зелёном платье. Пролепетав на ходу извинения, метнулась в коридор, и ощутила, как в поясницу впился разгневанный взгляд. Толпа занемогших встретила меня хором раздосадованно-возмущённых вздохов. Судя по всему, я потеряла чувство времени и задержалась куда дольше, чем казалось.

– Госпожа Альтеррони! – кричал кто-то из самой гущи столпотворения. – Мне только спросить!

– Вот обнаглели, – раздалось из другого угла. – Им ещё и деньги платят за то, что опаздывают!

Игнорируя возмущённые реплики и воззвания к совести, я прорвалась сквозь скопище народу и ввалилась в кабинет. Захлопнула дверь и налегла на неё всем телом, словно это могло защитить меня от чужого негодования. В лицо ударили горячие лучи, просочившиеся сквозь стекло окна.

Я вытолкнула из груди спрессованный воздух. Теперь главное – не забыть то, что сказал Донат. А если не хочешь, чтобы память подвела, лучше записать. Потянула сумку за ремень и вытащила наружу рабочий блокнот и карандаш.