Пустой

Потом я поднялась наверх, покурить. Там, в нашей любимой арке, стоял Серёжа.

– Маш, что ты там делаешь? – спросил он.

– Представляешь, Александр предложил мне поработать официантом у них внизу. Там казино, – шепнула я, – только никому не говори!

– Казино… Круто выглядишь, – с неодобрением заметил он, указав на мою короткую юбку и кофту с вырезом на спине.

– Я просто поработаю без лишнего и уйду домой.

Он немного помолчал, а потом развернулся и ушёл, хлопнув дверью. Я пошла за ним, потому что не поняла, что произошло. Я открыла дверь в кухню, где он взялся за нож, чтобы приступить к работе, начал что-то резать, делая вид, что не видит меня. Я позвала его.

– Я занят, – резко ответил он.

– Мне нужно две минуты, – просила я.

– Нет.

– Серёж, пожалуйста.

И тут за спиной у меня раздался голос:

– Все работаем, не отвлекаемся!

Это была шеф. Этим намеком она дала мне понять, мол нечего его тревожить, иди отсюда. Я вернулась в казино. «Ладно, загружу себя работой» – подумала я. За большим столом играли мужчины, а я меняла пепельницы и получала по несколько фишек в карман. Позже они начали делать заказы на еду. Ко мне подошёл Александр:

– Сейчас ты поднимешься в ресторан и пробьёшь там их заказы. Хорошо?

– А они там… Не будут против? – спросила я.

– Да не должны. Мы делаем им кассу, – улыбнулся Александр и похлопал меня по спине.

Я поднялась наверх, зашла в ресторан и забила заказ в компьютер. В зале сидел управляющий, который посмотрел на меня с ног до головы, явно не восхищенным взглядом, и Галя, наш менеджер, которая сидела рядом с ним.

Мне не было как то не приятно, я не собиралась расстилаться перед кем то или думать о том, как они обо мне думают. Поэтому я отвернулась, продолжая делать свои дела. Потом я снова спускалась вниз и по пути мне попался Серёжа. Я бежала по лестнице мимо него, а заметив, что это он, попыталась остановить:

– Серёж, подожди, – чуть зацепив его рукой попросила я.

Но он прошёл мимо, даже не посмотрев в мою сторону.

В ту ночь я прилично заработала и пообещала выйти ещё раз, если попросят. Тем более, что работы было немного. Как и в обычном ресторане, да только эти деньги я зарабатываю обычно за пол месяца. «Деньги лечат» – вспоминала я эту фразу и пыталась в неё поверить.

Утром я поехала домой с той же пустотой, что приветствовала меня последние дни. Мне не хотелось абсолютно ничего. Но я всё ещё мечтала о его прикосновениях и о том, что мы вместе, заранее зная, что наша совместимость обречена на провал. С этими уничтожающими мыслями я отправилась к старому знакомому за…

– Как дела? – пишет мне моя подруга, пока я аккуратно сворачиваю листочек бумажки с сюрпризом и кладу его в карман.

– Даш… Я взяла наркотиков.

– Ну молодец, что я могу сказать.

– Мы с Серёжей расстались.

– А вы встречались?

– Просто я… Больше не знаю, как это обозвать.

– И это повод бежать за наркотиками?

– Я со злости, я не знаю, что мне делать… – пишу я. – Я увольняюсь, кстати.

– Зачем?

– Знаешь, в казино я заработала триста восемьдесят пять долларов за одну ночь. За эти деньги я пол месяца работаю без сна.

– Ну я так понимаю, что ты не просто официанткой там была за эти деньги.

– Даша! Я клянусь, что только носила подносы и убирала со столов.

– Ты же понимаешь, что казино – это опасно!

– Там я тоже ненадолго. Так и так мне придётся работать с нашими поварами, сама понимаешь… Порой мне кажется, что я выбираю деньги, а не людей.

– Ты же говорила, что он тебе нужен, – напомнила подруга.

– Нужен. Но иногда такие чувства легче убить.

– Не понимаю я тебя.

– Я сама себя уже не понимаю. Я знаю, что мы не будем вместе. К гадалке не ходи, видно же. Мы разные.

– Поэтому нужно убивать себя, да?

На улице было тепло и солнце светило так ясно, что прохожие гуляли, наслаждаясь погодой. Кто-то с детьми играл в прятки, кто-то целовался, держась за руки, а я мчалась по улицам нанюханная и офигевшая. А потом меня быстро отпустило. Почему так быстро? Не понимаю. Такого ещё не было. Я шла по улице и вдруг резко остановилась. Моё сердце начало биться со скоростью света. А ещё казалась, что мне не хватает воздуха.

– Алло, Валер, – звоню я другу, – мне очень плохо, я не могу дышать.

– Так, спокойно, покушай и больше не занимайся этим пару недель. Это серьёзно.

– У меня такого ещё не было.

– Маш… Это лёгкий передоз. Отложи это дело на пару недель.

Он попытался поддержать меня, но я ничего не слышала и побежала домой, чтобы сделать себе новую дорожку. Не хочу, не хочу, не хочу находиться в реальном мире!!! И меня снова отпустило быстро. У меня наступает настоящая истерика. Я слышу звонок телефона. Это была мама. Я беру трубку и начинаю реветь.

– Маш, что с тобой?! – испугалась она.

– Мам, мам…

– Ну расскажи, чего ты плачешь?! МАШ!

– Мам, я… – я не могла вымолвить слов из-за слез, – я… Наркоманка…

Тишина. Не было слышно даже её дыхания. Но через минуту она спокойно сказала:

– Я догадывалась.

Наверное, у всех любящих мам это заложено. Чувствовать своих детей. Мы поговорили ещё полчаса, на счастье, мама успокоила меня и поддержала. Наверное, у неё не нашлось нужных слов, которые вразумили бы меня в тот день, да и вообще у неё в запасе было мало слов на этот счёт. Не представляю, насколько ей было плохо. Я пообещала, что этого больше не повторится и ещё я пообещала приехать в гости, хоть и не хотела этого. Я вообще не люблю тот город, в котором живёт моя семья. Мама, папа, братик – это, безусловно, святое, но мне было бы гораздо легче, если бы они навещали меня, нежели я поеду к ним. Но я понимала, что нужно поехать. Нужно отдохнуть головой. Тем более что у родителей свой огород и свежий воздух. К тому же, получить порцию любви от родных было как никогда кстати.

Я испугалась. Я реально испугалась за свою жизнь. Мне было очень страшно. Я решила – еду к родителем. Там негде взять вес и можно спокойно восстановиться.

На следующий день у меня едва оставались силы на работу. Большим плюсом было то, что в этот день мне не пришлось сидеть в ресторане до ночи. Сергей не разговаривал со мной, как бы я не пыталась подойти к нему. Все мои попытки оказались безнадёжными – то шеф подходила в самую неподходящую минуту, то было много новых заказов, то я не решалась попросить его о разговоре. В конце концов мой рабочий день подошёл к концу. В раздевалке я разревелась, пока обувалась. Потом я вышла на улицу, зашла в арку, чтобы покурить там. В арке стоял он. Я немедленно подошла к нему, еле сдерживая слезы:

– Серёж, объясни мне, что не так? Почему ты не разговариваешь со мной?

– Всё нормально. У меня просто нет настроения.

– Почему у тебя его нет? Его не стало, когда ты узнал, что я работаю в казино!

– Маш. Это твоя жизнь, – спокойным тоном говорил он.

– И ты не хочешь в ней участвовать?! – я практически кричала, пытаясь добиться от него ответа.

– Какая разница, что нравится мне?

– Послушай, я пошла туда только потому что мне нужны сейчас деньги.

– Всё понимаю. Молодец.

– Серёжа…

– Маш, я не могу так, – задумался он, – Это всё очень тяжело. Я не могу быть с девушкой, за которой закрывается дверь на разных там… Вип-тусовках.

– Ах вот оно что… Я не могла подумать, что тебе это будет не приятно.

– Не надо обо мне думать, – отрезал он и, бросив окурок на асфальт, попытался уйти.

– Серёжа! – закричала я, – Прошу тебя, послушай!

Я остановила его и обняла, уткнувшись ему в грудь.

– Пожалуйста, не уходи…

– Мне нужно работать, Маш, – говорил он, гладя меня по спине, но, видимо, из-за жалости.

– Я не могу без тебя, прости, что я такая, – я нехотя начала плакать, но пыталась отвернуться, чтобы он того не видел, – Я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо.

– Разве я могу думать о тебе плохо, белочка? Ты самая лучшая…

– Тогда почему всё так? Будь со мной и я покажу тебе, что отношения – это не плохо!

– Маш… Я уже много раз говорил на эту тему.

Он оставался спокойным, но всё так же гладил меня по спине, щекам, вытирал слёзы, а я захлёбывалась от своих же слов.

– Мне нужно идти, – сказал он.

– Постой! Давай поговорим, не уходи, я не знаю, что мне делать.

– Пока, Маш.

– Серёжа! – остановила я его во второй раз и крича, добавила: – Почему ты так со мной? Ты же видишь, что я к тебе искренне! Ты же видишь, что я мучаюсь, зачем ты уходишь? Ты дал мне повод думать, что у нас отношения, ты сделал так, чтобы я не могла без тебя, а теперь уходишь! Да как ты можешь поступать так со мной, какое право, какое право ты имеешь? – истерически орала я, – Ты знаешь, ты лучшее, что было в моей жизни и ровно так же – худшее! Я хочу забыть тебя, я первый раз чувствую такую боль! Ты знаешь, – чуть тише добавила я, – Я не смогу быть прежней, и знаешь, – ещё тише сказала я: – Я, кажется, люблю тебя.

А потом я развернулась и убежала. Боковым зрением я видела, что он ещё остался стоять на том же месте, как будто я всё ещё что-то говорю, но я так и не обернулась. Как будто выплеснула всё, что хотела сказать давно. И что теперь будет? Я вызвала такси и отключила телефон.

По приезду домой я сходила в душ, смыла с лица потеки туши и легла под одеяло. Шутки с телефоном показались мне не лучшим вариантом, на случай, если будет звонить мама. Пересмотрев свою позицию, я всё-таки его включила и обнаружила на дисплее кучу сообщений. От него. Они были такими:

– Маш, я не хотел сделать тебе больно.

– Ты такая вся… Сильная натура.

– Мы не можем быть вместе.

– У меня тоже есть к тебе чувства… Сильные…

– Но это не значит, что нам нужно быть вместе.

– Мы – свободные люди, понимаешь, мы не сможем.

– Я не тот, кто будет дарить цветы и гулять за ручку вечером.

– Маш, тебе это тоже не нужно.

– Прости.

– Белочка…

Дочитав до конца, я легла спать, просто вырубилась за две минуты.

На неделе я отпросилась с работы в отпуск. На самом

деле отпуском это назвать трудно. Я собиралась к родителям всего на пару дней.

Двадцать девятое мая. Три душных электрички за пол дня. Я выхожу из вагона в шортах и кофте. Худые ноги, слабые руки, иду, спотыкаясь о все косяки по дороге. Я еле дышу и хочу спать. Колит сердце. Мне двадцать, а чувствую себя на все девяносто, будто вот-вот меня парализует или случится инфаркт. Вдалеке я вижу белую десятку. Это был мой папа. Я улыбнулась, что есть сил и поплелась к нему в объятия.

– Привет, родная! – обрадовался он и прижал меня к себе сильно-сильно.

Мне стало так хорошо. Даже немного попустило боль.

Я села в машину к папе и опустила на глаза солнцезащитные очки, чтобы он не заметил мои тусклые глаза. По разговору с ним я поняла, что он ничего не знает про наркотики.

«Спасибо, мам», – думаю я о том, что она не рассказала папе про мою бурную жизнь.

Мы подъехали к нашему дому. Тепло, солнышко светит и такой свежий воздух, что жить хочется. Эх, деревня, как же ты иногда спасаешь.

На самом деле это совсем не деревня, только я так называю город, в котором живут родители. Просто я считаю, что он не подходит для развития. А население здесь всего двадцать пять тысяч человек. Сами понимаете, как не интересно жить в городе, где каждый друг друга знает.

Я открыла дверь машины и с ходу услышала голос соседки:

– Машка! Какая ты большая, красивая-то!

– Здравствуйте, тёть Оль, – улыбнулась я и направилась к забору.

На крыльце меня встречала мама. Она казалась радостной и расстроенной одновременно. Вот они. Самые тёплые объятия.

– Пахнёт мамом… – Прижалась я к ней.

В детстве я всегда так говорила, потому что у неё такой запах нежный, родной, запах мамы. Ни с чем не перепутать.

– Привет, моя хорошая, – заплакала она.

Мне стало так стыдно за себя и жалко маму.

– Не плачь, моя хорошая, я здесь, я в порядке. Не плачь только, мам, пожалуйста.

Мы разговаривали с ней пол дня, сидя на крыльце. Я рассказала ей всё-всё, что произошло со мной за год.

– Вот такая история, мам, – я рассказывала про Серёжу, – и главное, что я не знаю, чем она закончится. Это ещё не конец, я чувствую.

– Да уж… Маш, ты же понимаешь, что убиваешь себя? Его надо отпустить, у вас ничего не будет, ты уже столько натерпелась. Помоги себе. Ты молодая, умная девочка. Я знаю, что такое наркотики и ты должна понять, что останется немного и ты больше не будешь прежней. Ты уже не та.

Она была права. Как можно остаться «той» после амфетаминовой ломки? Следующий вопрос – как можно спокойно жить с тем, что ты – двадцатилетняя наркоманка?

Потом мама показала мне свой огород и маленьких цыплят. Это было так мило. Я чувствовала добро вокруг. Я наслаждалась и мало думала о плохом. На самом деле всё моё плохое заключалось не только в Серёже и наркотиках. Вероятно, я не могла собраться с мыслями и понять, чего я действительно хочу.

Вот я пишу стихи. Мне классно, складываются строчки, есть смысл. Я поэт? Нет.

Вот я рисую. Красивый левый глаз на портрете неизвестного мне человека, а правый отличается от левого. Хотела срисовать друга, а получился абсолютно другой человек. Симпатично, но не похоже. Я художник? Нет.

Вот я веду блог о правильном питании в интернете. Расписываю рецепты, делюсь знаниями. Вкусно, красиво. Я диетолог? Нет. Я блоггер? Нет.

Кто я?…

После мы собрались за братом в сад.

На улице было душно и от этого мне становилось хуже, но когда издалека я увидела голубые сияющие глазки и его родную улыбку, мне стало так радостно на душе. Он бежал ко мне и радовался.

– Как же ты вырос! – удивилась я.

Маленькие ручонки обхватили мою шею и я почувствовала его запах. Запах ребёнка всегда ассоциируется с теплом. Мне стало хорошо. Мы шли домой пешком и болтали. Потом мы встретили мамину знакомую и она остановилась поговорить, а мы с Илюшей пошли дальше, он просил поиграть с ним в догонялки. Мы бегали друг за другом вокруг лавочек во дворе и смеялись. А через десять минут мне стало совсем плохо. Я присела и моя голова кружилась, как будто я только что сошла с американских горок. Какой же это ужас. Я даже не могу поиграть с братом из за своего дурацкого состояния. Я чувствовала себя безнадежной старой бабкой, которая вот-вот откинет коньки.

– Маш, ну хочешь, мы просто посидим? – мой маленький мальчик приобнял меня и погладил по щеке. Понимает, что-ли…

У родителей я пробыла три дня. Все три дня я чувствовала себя более менее нормально, чем в Москве. Мы с мамой договорились испечь шарлотку вечером, а пока она была на работе, я, не предупредив её, уехала. Я не могла находиться в этом городе долго, мне пришлось уехать.

Ещё три душные электрички и я почти дома. Зайдя на порог, я увидела небольшую компанию. Это была соседка и ее друзья. Они пили алкоголь и предлагали мне. В этот раз я недолго думала и согласилась. Перед сном я начала думать о жизни.

«Почему я разочаровалась так сильно, что теперь так больно?» – думала я.

Нет. Так жить больше нельзя. Хватит себя жалеть. Всё зашло слишком далеко и я должна двигаться дальше. Мне оставалось работать три дня, перед уездом к родителям я сказала менеджеру, что вскоре увольняюсь, но я не была до конца уверена, что уйду. А если быть совсем честной, то я ни капельки не хотела уходить. Но больше я не могла работать с ним вместе, это было больно. Все болезни надо лечить.

Я услышала, как мне пришло сообщение. Это был неизвестный номер.

– Привет, Маш. Я соскучилась по тебе.

Это была моя старая подруга из Питера, с которой мы не общались достаточно долгое время. Нет, мы практически не ругались, просто расстояние разлучает людей. И нас тогда разлучило. Она осталась в Питере, а я уехала в Москву.

– Так приятно, что ты меня вспомнила, Ась, – улыбаясь, пишу я ей.

– Тебя то забудешь! Рассказывай, как твои дела?

– Всё в порядке, работаю, живу в Москве. Расскажи лучше ты, что у тебя нового?

– У меня ничего интересного, на самом деле. Я хочу позвать тебя в гости. Приедешь?

– Я с радостью! – я подумала, а почему бы и нет? Я с удовольствием поеду в Питер, любимый город, где мне было хорошо, я смогу отвлечься и насладиться жизнью.

Ася предложила мне поговорить по видеосвязи. Мы созвонились и разговаривали пол дня. Она рассказала мне про свою жизнь и как она изменилась, а я ей про свою.

– Может быть, ты потом со мной, в Москву?

– А давай! – почему-то мне казалось, что она не поедет потом со мной, но раз согласилась – посмотрим.

Пятое июня. Мой последний рабочий день в ресторане. А ещё это день рождения Серёжи. Он принёс пирожные, фрукты и шампанское. Я ничего не пробовала, а только смотрела на него грустным взглядом, впрочем, как обычно. Я долго молчала, не понимая причину, почему у нас всё так вышло, но раздумывать об этом было незачем. Я ведь больше его не увижу. Давно пора закончить мелодраму, которую я сама себе придумала.

– С днём рождения, мой дорогой, – прошептала я, – я без подарков, но это не важно.

Наверное, каждый подумал о своём. Я – о том, что нет смысла дарить подарок, потому что я не хочу оставлять после себя какой то след. О чем думал Серёжа, я не знаю. Он улыбнулся мне в ответ и предложил пирожное.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Рабочее время подходило к концу.

Мы вышли на улицу курить. Там было очень тепло и темно. Около пяти минут мы смотрели друг другу в глаза и молчали. А потом он обнял меня. Крепко-крепко. Боже, я таяла в его руках… Мне стало дико грустно и отвернувшись, я заплакала. Не хотела, чтобы он это видел, правда, не хотела. И темнота спасла меня.

– Наш последний совместный поход в эту арку. Я буду скучать.

– Маш, – улыбнулся он, – я тоже буду скучать, моя белочка…

Он говорил это так, как будто не верил, что я ухожу, будто я стою и прикалываюсь, либо хочу быть замеченной, но я не шучу. Мы простояли полчаса почти молча. Мне было очень тоскливо. Я знала, что ещё вернусь сюда, но его здесь я больше не застану. Я почему-то это знала.

А потом мы разошлись. Я достала из сумки рисунок, который нарисовала специально ему. Там были мы. Я первый раз нарисовала нас. Он и я, обнимающая его спину. Я положила ему в шкафчик рисунок и удалилась. Пошёл дождь. По дороге на вокзал я плакала несколько раз и уже безумно по нему скучала. Но теперь он должен остаться в прошлом. Нужно жить дальше. Нужно отвлечься. В электричке я слушала музыку, которая так сильно напоминала его, я переключила трек на другой, более веселый. А на следующий день я собрала вещи и уехала в Питер с другом на машине.

Мы ехали всю ночь. Вряд ли я спала, скорее, я не могла отключиться от мыслей. А мысли были только на одну тему – как он там? Ну как ты там?! Хорошо, наверное… Интересно, мы действительно больше не встретимся? А если встретимся, какими мы будем?

Я заболела…

То, что было между нами… Я не знаю, что это было, но это было высшим пилотажем моих ощущений, моих эмоций. Ты как свет заходил в двери. Мои, двери ресторана, электричек… Когда я видела тебя, я знала – меня отпустило. Да, я наркоманка. Да, я всегда жила так, чтобы все думали, что я другая. Я ни разу не проживала «свои» дни и так не прожила «свою» жизнь. Ты думаешь, что в моей постели было много их… Это не так. Да, я люблю яркую одежду и макияж, люблю быть в центре внимания, мне нравится свобода. Но после того дня, как ты ворвался в мою жизнь, я не чувствую себя легко, мне кажется, что я в тюрьме. Хотела бы я избавиться от этих чувств? Однозначно да! Они не делают меня счастливее, родной, не делают, мне так больно, что каждая моя клетка тела чувствует давление. Я будто разбиваюсь на тысячи осколков и хочу забыть тебя. Я много раз сходила с ума после наркотиков, но когда я думала о тебе – становилось невыносимо. Почему о любви все говорят, как о прекрасном? Мне так погано знать, чувствовать, что я люблю тебя. Когда я произношу эти слова – «Я люблю тебя», мне кажется, что с такой же силой я тебя ненавижу. Понимаешь?

Проснулась я уже в Питере. Первое, что я ощутила – мне спокойно. Наконец-то, комфорт взял верх и я чувствую себя в своей тарелке. На улице была замечательная погода и я радовалась теплу. Друг высадил меня у метро и я взялась фотографировать любимую мне местность. Старинные дома, лепнина… Как же я рада находиться в городе любви! Я была рада толпе в вагоне метро и писала сообщение Асе, что вот-вот мы уже увидимся. Выйдя из метро, я села на бетон и закурила.

Спустя пару минут я услышала издалека радостный голос:

– Милова! – Это была моя названая фамилия, которую я хочу сама себе придумала десять лет назад. Многие так и не знали моей настоящей фамилии.

– Моя девочка! – чуть не расплакалась я от счастья и обняла подругу.

Мы радовались встрече и прыгали посередине дороги.

Этот день отвлёк меня от дурных мыслей.

– Питер, как же мне хорошо у тебя в гостях, – говорила я, пока курила у Аси на балконе. – Может, останемся? – шучу я.

– Ой, нет уж, Милова! – улыбается подруга, – Отметим твой приезд по высшему разряду и в путь!

Мы засмеялись и пошли собираться.

– У меня желание, – мечтающие говорила Ася, – взять шампанского и болтать с тобой на пляже, на финском заливе.

– Давай так и поступим.

– Только оденься теплее, это тебе не Москва! А то я тебя знаю.

Это точно. Она меня знала. На самом деле, не больше, чем другие, но этих знаний достаточно, чтобы создать своё впечатление обо мне. Мы пили кофе и собирались на улицу. Настал тот момент, когда мне нужно было поведать  подруге о своей «лав стори».

Я рассказала Асе нашу историю с Серёжей вкратце. Мне казалось, что это не так важно – знать все чувства, но пусть она знает хотя бы часть, так мне легче и я чувствую себя безопаснее, хотя бы потому что не храню в себе всю эту злобу. Я не надеялась на её понимание, да это и не было мне нужно. Я хотела выговориться, я это сделала. Пусть и без подробностей.

Мы уже почти собрались, как на мой телефон пришло сообщение. Угадайте, как звали его автора.

– Привет, белочка.

И всё, понимаете, всё вокруг снова рухнуло, в душе появился некий осадок. Я закрылась на балконе, чтобы начать с ним диалог.

– Привет, Серёж, я уехала в Питер.

– Нет, – ставит он грустный смайлик, – Ты надолго?

– Навсегда, – соврала я.

– Маш, хватит, возвращайся на работу.

– Хватит? Серёж, я устала. Я не хочу больше.

– Тут много гостей. Без тебя «В.» не тот…

– Я не выйду больше на работу, – отрезала я.

– Не глупи. Ты самая лучшая официантка в мире. Ты – самая лучшая белочка…

– Мне нужно отвлечься, мне больно видеть тебя.

– Я понял… – спустя десять минут ответил он, – До меня только сейчас дошло. Прости. Ты уехала и хочешь забыть меня, а я дурак, пишу тебе. Белочка…

И он был прав. Но я не могла не думать о нём, не отвечать на его сообщения. Было бы лучше, если бы он заблокировал меня везде, где можно и никогда не позволил написать ему. Глупо, но так у меня не было бы мысли, что он ответит.

– Грустно. – И снова сообщение от него. – Маш, я и ты… Это были лучшие моменты. Ты была… Лучшей. Знай, что я скучаю по тебе и помню.

И как по сердцу ножом, я села на коленки и всхлипывала.

– Помни. А я… Просто люблю тебя.

– Мне тускло без тебя на работе. Я приехал на работу. Мне снился сон, ты там была. Мне снилось, что ты в раздевалке, на автомате начал собираться. Ехал. Шёл. Эта арка. Мне ты везде… Только тебя там нет.

Это было похоже на бред сумасшедшего. Но я понимала, о чем он. Понимала и тихо плакала на балконе. Каждое его слово – это ножик. Я немного выпала из мира «нас», когда на балкон постучала Ася. Она смотрела на меня в недоумении:

– Ты ничего не хочешь мне объяснить?!

«Ты была лучшей» – мелькало в моем сознании. Зачем говорить такие слова человеку, от которого ты отказался? Зачем причинять такую боль…

Ася немного успокоила меня и попросила забыть о нем хотя бы сегодня. Боже, как же это не красиво – приехать отдыхать и всё равно загружать себя мыслями. Расслабься, Маша. Помоги себе. Я так и поступила, пообещав не вспоминать его. Я взяла все силы в кулак, удалила его номер, все сообщения, фотографии. Всё, всё, всё, чтобы не наткнуться случайно на что-то, что может его напомнить, заблокировала его номер. Затем я надела блузку, улыбку и мы отправились на финский залив.

Мы под кайфом в четыре утра у кофейного автомата.

Ты мне музыку тащишь в уши, чтоб чуть попустило.

Спустили за но́чь половину твоей зарплаты.