Пустой

– Ужасно быть стриптизершей в двадцать, – подумав, нахмурился Сергей, но продолжил: – я не могу поверить, что ты там ни с кем не…

– Нет, я не спала ни с одним гостем! И это – чистая правда.

– Фигура у тебя красивая. Тебе нужно идти в модели, а не официанты.

– Ну а ты, кем бы ты хотел быть? – спросила я, сделав вид, что не обращаю внимания на его слова.

– Всё, что я люблю – это рисовать. Так я выражаю себя.

– Покажешь мне свои рисунки?

– Ну… Я не профи, конечно.

И он открыл галерею в телефоне. Сергей показывал мне ярко изрисованные заборы и электрички. Знаю, что где-то это считается хулиганством, но я в восторге от этих работ, честное слово! Я и сама просто обожаю рисовать с самого детства. Художница-стриптизёрша, пишущая стихи, изучившая мужчин с ног до головы, до дрожи сентиментальная и порой надоедливая плакса, время от времени страдающая депрессиями – это всё про меня. Рисунки… Мне это было крайне интересно.

– Очень красиво, Серёж.

– Спасибо. – И тут он увидел листы бумаги на столе: – А это что? Это твоё?

– Да, но я не профессиональный художник…

– Маш… Это очень круто! – восхищался он, взяв мои рисунки без спроса, – Ты молодец. Даже портреты?!

– Я не профи. Честно.

– Нет, это… Очень красиво!

Мне было приятно это слышать от человека, который рисует так замечательно, да ещё и от того, к которому я не равнодушна.

Мы болтали ещё некоторое время за бутылочкой вина. А потом провалились в сон под музыку.

Я просыпаюсь ночью в непонятках. Оказалось, что я уснула, сидя на диване. Опускаю глаза вниз и вижу, что его рука обхватила мое колено. Он сладко спит рядом. Я осторожно дышу и чувствую, что в моей душе удобно расположились приятные эмоции. Я бужу его и предлагаю пойти в комнату, где более удобно. Он обнимает меня и берет на руки. Наконец-то он обнимает… Внутри меня волнение и радость. Я отвечаю ему взаимностью и подпускаю ещё ближе. Наши губы были в миллиметре друг от друга, но едва касались. Я чувствую губами, что он улыбается. А потом притягивает меня к себе и целует. Мы лежали и целовались около часа. Это было лучшее пожелание спокойной ночи.

Меня эйфорило, как от новой дозы. Нет, скорее всего, наркотики стояли на втором месте по уровню эйфории. Я тихо дышу, пытаясь не разбудить его, и, будто порошок поступает в мой организм, вокруг всё становится ярким и красивым. Мы будто отложили секс, чтобы потом понять, каково это, чтобы оттянуть этот момент, но только оттянуть, чтобы потом насладиться совсем.

Я не хотела вставать с кровати тем утром, я не хотела повернуться на другой бок, я ничего не хотела больше, кроме как остаться в этом моменте, что был, в этом «сейчас». Это было лучшее утро в моей жизни. Это было круче всего в моей жизни на тот момент.

Я вообще не любитель целоваться. Знаете, есть люди, которые предпочитают лучше обняться, чем обменяться слюнями. И я отношусь к категории обнимашек. Махнув рукой, говорю теперь: люблю целоваться. Даже не так. Обожаю его губы.

Мы лежали в кровати и обнимались целое утро. А потом я приготовила нам завтрак. Сырники с шоколадным сиропом и кокосовой стружкой, подала с клубникой и капучино.

– Безумно вкусно, Маш, – а я улыбалась в ответ.

«Я буду готовить тебе всё, что ты хочешь, только не уходи», – думала я.

– А ты веришь в гороскопы? – осторожно спросила я, листая ленту предсказаний «на сегодня».

– Ну… Вообще да.

– У тебя сегодня хороший день, пишут в гороскопе, – хихикала я.

– Спасибо, мой личный астролог, – добро ответил он.

Точно. Последнее время я всё чаще стала увлекаться астрологией, иногда просто до пиков. Могла целыми днями сидеть и читать про знаки зодиака и прочую чушь. А может быть и не чушь… Но в любом случае мне интересны оккультные науки.

– А что в твоём гороскопе?

– И у меня хорошо, – кратко ответила я, хоть и прогноз на этот месяц был таков: начало романтических отношений на работе.

Так-то в точку, правда?! Ух, посмотрим, чем закончится любовный роман! Или не закончится?…

– Правда, что близнецы – двойственные люди? – спрашиваю я.

– Как это?

– Ну например, как пишут вот: сегодня он весь такой хороший, нежный, а завтра ненавидит тебя.

– Да нет, у всех, конечно, настроение меняется, но зачем ненавидеть просто так?

– Может быть, это выходит не по твоему желанию. Просто ты такой человек.

– А что ты можешь сказать про себя?

– Про меня не правду пишут, – улыбаясь отмахнулась я.

– А что правда? – Он вдумчиво смотрел в или глаза, – Какая ты?

– Такая, какой ты меня видишь.

Никогда не говорите эти слова, если в них не уверены. Очень часто мы хотим показаться сильными, уверенными в себе, а на деле малейшая ситуация выбивает нас из калеи. Но человек то думает что ты та сильная личность, и помощь тебе не нужна. Да и вообще иногда молчание – золото, как в старой, но правдивой поговорке. Когда мы оказываемся не теми, кем представлялись, очень скоро мы жалеем об этом.

Но потом он снова уходил.

Серые тучи нападали на мою квартиру, все становилось чёрным и туманным, мне становилось плохо, я хотела сломать стены, мой диван был неудобным, за окном шёл дождь, гроза, молния, мне холодно, мне больно, мне страшно. Из кухни снова доносятся звуки. Одеяло не греет в квартире будто минус десять. Я хочу перемотать время к утру и остаться там подольше. В кровати, с ним.

И я не могу уснуть, мучаюсь в попытках закрыть глаза, на что уходит пара часов, а утром нехотя посыпаюсь. От недосыпа болят глаза и жутко ломит тело. Мне нужна доза. Я второпях собираюсь, надеваю блузку наизнанку, делаю глоток кофе и спешу на работу. Я звоню Ане, я реву, я ору, что влюбилась, но у нас даже ничего не было.

– Меня переклинило, Ань.

– Маш, ты что, плачешь? – удивилась она, – Я не знаю, что ответить. Я не слышала, чтобы ты плакала.

– Это провал, – не обращаю внимания на её слова, – Эти отношения обречены!

Аня меня успокаивает. Она в шоке от того, что я плачу, я долго, долго, долго не плакала. Я вообще думала, что разучилась испытывать эти эмоции, все думали, что я такая вот вся кремень, а оказалось, что у меня тоже есть кнопка включения.

– Ну почему ты думаешь, что у вас ничего не получится? – говорит Аня. – Вдруг всё будет хорошо? Это же хорошо, Маш, испытывать эти чувства. Расслабься.

Нет. Я с самого начала знала, что у нас хорошо не будет. И что никаких нас вообще не будет. Я знала, но почему-то не хотела в это верить.

– Ань, со вчерашнего дня прошло сто лет. Я уже скучаю по нему.

– Я понимаю тебя… Но делать выводы раньше времени всё же не стоит.

Я на работе. Настроение так себе. Время семь утра и я ужасно хочу спать. Он пришёл на работу. Он, самый красивый из всех в этом месте. Темные волосы, высокий рост и его спортивное тело. Если бы он носил облегающую одежду, я бы сошла с ума прямо перед гостями. Всё. Снова перекрывает. Эйфория, улыбка на лице, готовность работать на все сто, я люблю этих гостей, я люблю это место, я люблю сонного злого бармена, я люблю рассеянного менеджера, я люблю китайцев из триста пятого номера, я люблю администратора на ресепшене, который забыл распечатать мне информацию о количестве завтраков. Бах! Бах! Бах!

И я, кажется, люблю тебя… «Да что ты такое говоришь, – успокаиваю я сама себя, – нельзя влюбиться за пару дней, нельзя, Маша!»

Я помню эти сообщения, что витали в моих мыслях, когда мне стало невыносимо угадывать, нужна ли я ему или он хочет играть:

– Серёж, а что между нами?

– Огонёк.

Это было не понятно мне. Я спросила, что между нами, потому что хотела слышать, что мы вместе.

На выходных мы снова были в моей квартире. Это были снова разговоры за вином и глаза в глаза друг другу.

– Ты красивая, – он погладил меня по щеке.

Он не часто мог приехать. Но сколько чувств, Боже, сколько чувств было в каждой встрече!

Я поставила бокал на стол и пошла в комнату, проведя по его руке. Боковым зрением я увидела, как он идёт за мной. Остановившись в коридоре, он обнял меня за талию и прижал к стене. Он нежно целовал мою шею, губы… Я расстегивала пуговицы на его рубашке и снимала с него одежду. Иногда я видела его глаза, но чаще закрывала свои и растворялась в поцелуе. Он обхватил мои бёдра руками и поднял меня. Это было… Всё это было, как в фильмах.

У нас первый секс. Какая разница, сколько их там было, когда секс с ним был первым? Именно эта захватывающая страсть, желание касаться его, желание отдавать себя в эти руки. И это самый что ни на есть чистый кайф. Эта страсть меня охватила полностью, настолько, что если бы кто-то спросил меня, сколько будет два плюс два, я бы вряд ли ответила. Мы отключали телефоны. Мы просто были вместе. Это самый настоящий торч. Это больше, чем наркотики.

Я чувствовала каждое его движение, то, как он скользил губами по моим плечам и то, как он реагировал на мои стоны. Я не закрывала глаза, потому что мне нравилось наблюдать за его взглядом, который он не контролировал. Иногда он брал меня за волосы, но делал это крайне осторожно, будто бы он стеснялся меня. Он так нежно трогал пальцами мою грудь, а я словно проваливалась сквозь кровать. И потом мы рухнули на пол вместе и посмотрели друг на друга. «Это чистый торч» – не в первый раз подумала я. Серёжа молчал и поглаживал мою руку.

А когда он уехал снова, вот тогда спросила его, что между нами.

Что для него это означало? «Огонёк»… Разве можно так описать отношения между мужчиной и женщиной? Неужели этим словом можно понять всё происходящее между нами и то, чего мне хотелось бы понять?

Мне хотелось слышать, что мы вместе. Наверное, каждой девушке после первой ночи хочется знать, что это не игра, что все не напрасно, что у этих отношений есть шанс на будущее. Мы, девушки, тонкие натуры, даже если и с виду кажемся кремнем. Честно, я очень переживала. Но его ответ вывел меня на неприятные эмоции, я огорчилась так сильно, что вокруг меня всё загрустило. И пошёл дождь. В другой раз я бы хладнокровно отнеслась к такому ответу, а то и вовсе не спрашивала бы. Может быть, с кем-то другим. Но он уже успел запасть мне в голову. А что теперь с душой?

Мне было уже неисправно плохо на следующий день после наркотиков. И снова приходилось вставать в четыре утра, чтобы собраться и задаться целью на день: не сдохнуть.

Я писала стихи с детства. Понятно, что будучи младше, стихи были совсем другими. Знаете, у поэтов есть такое время, когда муза не покидает, потому что кто-то или что-то вдохновляет на творчество.

На отходниках я постоянно писала о нём. На самом деле я писала бы и в трезвом состоянии, просто отходняк усиливал мою тёмную сторону и стихи получались более больными, а это как раз в моем стиле и точно под то настроение. Иногда это было похоже на бред сумасшедшего, но он всё равно их понимал. Или мне так казалось, что понимал… Честно, мне уже куча всего казалось.

Зачем он говорит, что переживает за меня? Он и сам себя спрашивал об этом. Но он лишь чувствовал, а я сделала вывод, что не безразлична ему и уже построила свой мир иллюзий в голове. Это свойственно мне. Я всегда о чем то мечтаю, строю свои планы в голове, жду, что счастье упадёт мне на голову… В свой мир трудно пустить постороннего человека и открыть ему все потайные уголки, но ещё труднее объяснить, что происходит по ту сторону.

Я не могла ничего поделать с собой, я лишилась ума, адекватной речи и даже способности думать логично. Всё это доставляло мне огромный дискомфорт, потому что я связала себя со свободным человеком. С человеком, которому чужды забота, любовь и понимание. А я требовала невозможного. Это как в прямом смысле этого слова стоять и кричать на входную дверь, в ожидании того, что она откроется.

– Можно я заберу твой рисунок себе? – спросил он, увидев, что я нарисовала граффити.

– Да, конечно.

Знаете, есть такие люди, которые долго не соглашаются на встречи, вечно заняты и тем самым мы жаждем видеть их с собой чаще, но когда они рядом, то выкладываются по полной. За такой короткий срок я заболела им.

И вот Белорусский вокзал. Мы садимся в электричку, я не вижу никого, кроме него. Мы слушаем музыку. Я прилегла на его плечо и мы держались за руки. А потом закинулись таблетками.

– Через сорок минут, – тихо сказал Серёжа.

У нас было время дойти до супермаркета за алкоголем, пока наркотики не подействовали и мы не стали всеобщей темой для обсуждения прохожих. Уже на кассе в магазине мы поняли, что действие начинается. Нас постепенно и одновременно накрывало, мы торопились зайти в квартиру. Захлопнув за собой дверь, мы окончательно провалились в неизведанный мир.

К этому моменту мы уже построили собственный мир, который был известен только нам, и никакая утварь не могла бы заглядеть в окно или ступить на порог нашего мира. В нем были только двоя. Я и он.

– Мне хорошо с тобой, – говорит он моим любимым урчащим голосом и всё вокруг переставало иметь значение.

«Знал бы ты, насколько хорошо мне», – подумала я.

Я включаю колонки, из которых душевно лилась наша любимая песня. Чувствую его руку на моей талии, закрываю глаза. О, эти прикосновения, что сбивают ритм сердца… Он протянул мне бокал вина, а следом свою руку, чтобы позвать меня на танец. Я удивлена. Я ещё ни разу не танцевала в паре, кроме школьных уроков музыки или спектаклей. Мы танцевали посередине моей комнаты и смотрели друг другу в глаза.

«Они думали, мы упадём, океанами стали, мне это нравится, нравится,

Друг для друга с ума сойдём…

Поцелуй, ведь без тебя мне не справится»… – из колонок доносился звук, а я целовала его шею, время от времени утопая в зелёных, бездонных глазах, которые смотрели на меня с нежностью и любовью. Точно, любовью. Этот взгляд трудно с чем то спутать. Но он означал не только любовь. Его взгляд означал «грустный конец», но, боже, как я не хотела об этом думать. Не хотела, не хотела, не хотела… Как чёрным по белому написано: «Жди. Скоро ты взвоешь от боли. А пока живи».

Мы съели ещё по таблетке. Эффект продолжается. А вместе с ним эффект становится двойным. Я включила фильм. Он лирический, но тем не менее интересный. Мы легли на кровать, на которой царил беспорядок и обнялись. Мы падаем сквозь кровать и входим в историю, что показывают на экране. Он целует мою шею, губы… Я притягиваю его ближе и дыхание ускоряется. Я больше не могу оторваться от него. Он проводит пальцами по моей спине и снимает всё, что мешает до меня касаться. Мы снова падаем сквозь космос и все звёзды осыпают наши тела. Всё как в фильме, клянусь. Заниматься сексом можно было бы и без наркотиков. Можно было бы получать почти такой же кайф, но все дело в том, что под их воздействием ты расслабляешься и реализуешь свои фантазии по полной программе.

– Ещё…

Я просыпаюсь от того, что чувствую его взгляд на себе.

– Доброе утро, Серёж, – улыбаюсь, а он в ответ улыбается мне и поглаживает по щеке.

Горло сушит. У нас отходняк. Ужасное, депрессивное состояние, которое очень трудно перетерпеть. Нам нужны душ и лекарство.

Я полусонная иду на кухню готовить завтрак.

Даже в этом состоянии я вкладывала всю любовь в приготовление еды для него. И удивляла.

– Мааш, какие вкусные блинчики, – улыбался он, – ты мой любимый повар.

И вот мы двоя без сил плетёмся к вокзалу, садимся в электричку и обнимаемся. Мы просто молчим и едем. Мы приезжаем к его другу за лекарством.

– Это – Маша, – представил меня Сергей своему другу Денису, – моя подруга.

Класс. Всё, как обычно. «знакомься – подруга»…

Он не представил меня своей девушкой, а сказал просто – Маша.

На столе снова несколько точек, дырявая бутылка и сигарета. Я затягиваю дым в лёгкие. Вроде отпускает…

Но накрывает чем то другим, более легким. Всё вокруг становится спокойным и не столь важным.

Мы посидели ещё немного у Дениса, покурили и отправились гулять.

Мы фотографировались и смеялись. Шли за ручку, разговаривали. Всё, что связано с ним, было похоже на наркотики. Не удивительно, хоть и без кайфа я всё равно чувствовала себя под чем-то. Но всё это не относилось к человеческим, здоровым отношениям, где двоя имеют общую цель и поддерживают друг друга. Даже говоря на любые темы, мы растворялись друг в друге и всё вокруг было затуманено. Из человеческого между нами был только секс, хоть и он вскоре стал космическим. Мой чистый торч. Космос.

– Доброе утро, – я захожу на работу и улыбаюсь, приветливо всех одарив взглядом.

Переодеваюсь. Слышу, как на телефон пришло сообщение. «Выходи курить». Я выхожу на улицу и вижу его издалека. Идёт, улыбается. Солнце моё, если бы ты знал, каково мне было видеть тебя, в душе всё замирало и пело, жгло и барабанило одновременно.

Он смотрел своим пронзающим взглядом мне не в глаза, а в душу, но говорил о глазах:

– Они такие чёрные. Зрачков не видно.

– А у тебя зрачки расширяются, – говорю я.

– Это всё из-за тебя.

Мне нравилось в нём всё. Походка, грация. Я, словно пятнадцатилетняя девчонка мечтала о том, что мой принц придёт и спасёт меня от моих мысленных терзаний.

– Круто мы вчера погуляли, – сказал Сергей.

– Согласна. Как ты?

– Хорошо. Даже выспался.

– Я не удивлена, ты ведь проспал, – усмехнулась я.

– Точно… Видимо, я услышу пару ласковых от шефа.

А во время работы я напрочь от неё отключилась и уставилась в телефон, где вела диалог с ним. Не обязательно меня понимать здесь. Просто мне так хотелось.

– Серёж, у тебя когда нибудь был секс на работе?

– Маш, – улыбается, – нет.

Я выхожу в коридор, а он идёт мне навстречу. Я беру его за руку и тяну за собой вверх по лестнице, в номер. Сначала он ничего не понял, но всё равно пошёл за мной. Мы сбегаем с рабочих мест. Экстрим, адреналин, всплеск эмоций, назовите, как хотите, но одно скажу точно: я уже зависела от этого состояния. Мягкие белые простыни и наши тела на белье, распахнутые светлые шторы, через которые проходили солнечные лучи на наши лица. И снова наш космос. В идеальных отношениях чистая любовь и грязный секс дополняют, а не исключают друг друга. У нас всё было наоборот.

Он выходит из номера первым. Я, немного погодя, выхожу тоже.

– Маша! Ты где была так долго? – спрашивает бармен.

– Я курила, – отвечаю я.

– Сорок минут? – хмуро смотрит он.

– Да, сорок минут.

– Я сейчас тоже уйду на сорок минут, а ты сама будешь кофе делать!

– Не злись, я отлично делаю кофе, – смеюсь я и ухожу в зал.

– Ага, джинсы вытри, вся задница белая!

Я смотрюсь в зеркало, и правда – видимо, это была мука. Вот так мы не умеем уничтожать улики.

– Ань, не могу, боже… – рыдаю подруге, – зачем он появился, у нас ведь ничего не будет.

– Маш, ну у вас же всё хорошо, с чего ты себя накрутила?

Я знала, что не накрутила. Он просто не хотел. Он не мог быть со мной. Это было видно. Только слепой не разглядит его НЕ желания связать себя с кем-то отношениями. Для него это просто напросто обременительно. Привет, я та самая слепая.

Что вы скажете на то, что этот человек подходил мне по всем параметрам (кроме совместимости знаков зодиака, конечно же), он был со мной на все сто процентов, когда мы были вместе, пронзал мою душу глазами, но когда его не было рядом, ничто не могло его привести ко мне? Я вру. Мне хотелось, чтобы он подходил мне. Но мы оба были абсолютно разными людьми, где нет ни одной точки соприкосновения. Если бы я просила у него помощи, то вряд ли подучила бы её. Он не тот человек, который умеет заботиться и любить. Я бы честно, удивилась, если он проявил бы свои мужские качества. Его жизнь заключается в свободе. Моя тоже. Свобода – это главное, что имеет смысл. И как два свободных человека могут быть вместе? Зачем им быть рядом? Чтобы кому-то одному уйти от бессилия, а кому-то страдать неопределенное время? Нет. Такие люди не могут жить в одной квартире и делать вид, что им по кайфу, что тот связан с другим человеком. Я точно знаю, что он такой же, как и я – он собьёт с пути любого, кто посягается на его свободу. Но я не могла уйти сама. Для чего-то я безнадежно стреляла в него стрелами амура, отдавая всё тепло и заботу, зная, что скоро это полетит в тар-тарары.

Я пыталась вызвать в нём ревность, когда он не мог со мной погулять, либо просто врал, что не мог и шла гулять с другими, выставляла полуобнаженные фото в сети, общалась с мужчинами, но ему лишь было неприятно. Ему было тошно от этого и он говорил прямо, что смотреть не может на мои фото с другими, что он ревнует. Но это не означало, что между нами что-то большее, кроме дружбы.

Однако вскоре всё поменялось. Он стал ко мне настолько нежен, как только отец может заботиться о своей дочери. Или мне казалось? Может быть, это всё его двойственный характер и астрология совсем не врёт? Вы можете надо мной смеяться. Тогда я сделаю это вместе с вами. Потому что когда ты не понимаешь, зачем новый человек пришёл в твою жизнь, да ещё и разворошил её, то ты поверишь не только в астрологию! А особенно самые уязвимые люди могут делать очень, поверьте, очень многое, чтобы понять не понятное. Все его слова и жесты говорили о том, что он меня любит. Реально любит. Я же вижу. Или он психопат… Но об этом позже.

Началось. Мы стали парой.

– Ань, похоже, что мы встречаемся!

– Ура! Ну вот видишь, а ты переживала, – радовалась за меня подруга.

– Может быть, ты права. Я попробую думать о хорошем.

– Маш, в таком случае я желаю тебе счастья!

И почему люди всегда желают друг другу счастья? Ведь у кого-то счастье заключается в еде, это значит, что человек будет обжираться всю жизнь и не замечать ничего другого? Или, деньги, например. Неужели, кому-то хочется купаться в деньгах и не испытывать чувств, которые купить нельзя? Или любовь… Иногда мы так погружены в человека, что не слышим самого себя. Не нужно желать счастья. Оно у всех разное. Желайте лучше гармонии и терпения. Терпение точно пригодится!

Но если бы я знала, что это далеко не те отношения, которые я себе представляла. Это были совсем не цветы и не эсэмэски по вечерам с пожеланием спокойной ночи. Это было что-то вроде холодных требовательных фраз.

– Маш, где ты?

Я не могла ответить на сообщение, потому что с утра хозяин квартиры, которую я снимаю, сказал мне, что там появится ещё одна девочка, которая будет снимать комнату. Мне снова пришлось переезжать в другую комнату, потому что та была совсем маленькая. Точнее, вернуться в большую, которую я выбрала изначально. Я так закрутилась в делах, что мне было не до телефона. А потом поехала встречать девочку. На сообщение Серёжи я подумала: «Потом отвечу».

Я встретилась с Яной. Так звали мою новую соседку. Я показывала ей квартиру, пока она располагала свои вещи.

– Надолго планируешь здесь поселиться? – спрашиваю я.

– Пока не знаю, но на лето должна остаться здесь.

– Понятно. Квартиру, наверное, трудно снимать одной?

– Ну да. Дорого. Хотели с парнем вместе, но мы расстались.

– Это печально. Переживаешь?

– Уже нет, если честно. Прошло, – улыбнулась Яна.

– Ты молодец. А где работаешь?

– В Макдональдсе.

– Ты учишься?

– Да. Второй курс.

– Это очень круто, – я всегда восхищаюсь людьми, которые совмещают учебу и работу в таком раннем возрасте. Это очень похвально, – Ты умница.

Через минуту мне приходит снова сообщение:

– ГДЕ ТЫ?

– Ой, я и забыла, – разговариваю я сама с собой.

Отвечаю ему:

– Я дома.

– Да конечно, дома ты. Гуляешь, наверное, раз не отвечаешь. Что ж, удачной прогулки, пока.

– А это уже недоверие… – в недоумении нахмурилась я.

– О каком доверии ты? Ты не отвечаешь на сообщения, это заставляет думать меня, что ты… Посреди ночи там…

– Что-о-о-о?! – сильно удивилась я, – Как ты можешь думать обо мне плохо?

– Откуда я знаю, что ты делаешь?

И так было постоянно. Слово за слово, ссоры, ревность. Издевательство. Его над моими чувствами, мои – психами и обидами. И естественно, всё это заканчивалось моими поездками за «лекарством от меланхолии».

Тащусь через весь город. Жара. Душно. Я приезжаю к парням за весом. Захожу в старую, не первой свежести квартирку и вижу своего знакомого. Убитые глаза, худощавое тело, дрожащий голос – всё, что я успела разглядеть в его отходняке. Я понюхала у него дома, потому что не могла больше терпеть. Не могла терпеть душевную боль, физическую и само состояние опустошённости. Валера сочинял тексты для песен и честно сказать, у него отлично получалось. Потом свои треки он записывал в студии и выкладывал в сеть. В основном слова были посвящены его бывшей девушке – Лизе.

– Думаешь, вы больше не помиритесь?– спрашиваю я.

– Не знаю, Маш. Я не лучший выбор для неё.