Пустой

– Доченька, мы приехали за тобой, – сказала мама сквозь слёзы.

– Нет… – шепнула я, – Я не могу уехать, простите.

– Маш, давай поднимемся к тебе в квартиру, – предложил папа.

Сначала зашла я, дрожащими руками открывая дверь ключом, затем Ася, которая не могла вымолвить ни слова от удивления, потом мои родители и следом за ними – Саша.

– Что ж, – выдыхаю я, – проходите.

– Доченька, мы приехали за тобой и без тебя не уедем, – твёрдо сказал папа.

– Нет! – вскрикнула я, – Я останусь здесь, вы хотите лишить меня всего этого?

– Лишить чего?! У тебя ничего здесь нет, Маша. Давай поговорим.

Моё состояние на отходняке было самым ужасным состоянием, которое я когда-либо терпела в своей жизни. У меня не было сил разговаривать много.

– Сначала я схожу в душ, – сухо сказала я, в надежде, что душ хоть немного приведёт меня в себя.

Я посадила родителей на кухне с Асей, а сама направилась в ванную комнату.

Я стояла под холодной струёй воды двадцать минут и через вентиляцию слушала разговор моей мамы и Насти:

– Будете кофе, тёть Оль? – спросила моя подруга.

– Да, пожалуй.

– С сахаром?

– Да. Две ложки.

– Хорошо.

Сквозь стену я чувствовала напряжение на кухне. И тогда Настя расплакалась:

– Тёть Оль, прошу вас, не забирайте её! Я без неё не смогу.

– Настя! Во что вы превратились? – повысила тон моя мама, – вы не понимаете, что это дно. Вы портите себе всю жизнь, две дурочки!

– Я знаю, знаю, но пожалуйста… Прошу вас, не забирайте её у меня.

– Зачем вам нужно было всё это? Расскажи, наркотики у вас сейчас с собой?

– Нет, нет! Маша ничего не употребляла две недели.

– Я не верю, – отказалась мама, – Мы приехали за ней и без неё не уедем. Мы оставили все свои дела, потратили деньги и время на эту поездку и уехать назад одним? Нет уж. Я советую тебе тоже вернуться к родителям на некоторое время, если ты хочешь спасти свою жизнь.

Я поспешила выйти из душа, чтобы остановить этот разговор:

– Мама, у меня есть шоколадка. Будешь? – предложила я.

– Нет, спасибо, – ответила мама, посмотрев на отца, который заглянул в холодильник и на его лице было написано: «Мышь повесилась», как обычно это говорят про пустые холодильники.

– Как вы живёте вообще? – удивился он, – У вас из еды только молоко!

– Да нормально всё, – отвечает Настя, – мы покупаем еду каждый день. Просто одноразово.

Мама снова посмотрела на меня грустными глазами:

– Тебе нужно собрать все вещи, Маш. А мы поможем.

И тут мне в голову пришла мысль. Я знаю, что они не уедут без меня и отказываться от поездки было бы глупо. Глупо тратить время на спор, который ты не выиграешь. Тем более, что рядом был папа. Если бы мама была одна, я смогла бы настоять на своём, не будь я в состоянии овоща.

– Поехали, – сдалась я.

Я увидела, как Настя вытаращила на меня глаза и заревела. Она ничего больше не смогла сказать, она лишь плакала.

Я направилась в комнату, где сидел Саша. В тот день я увидела в нем самого злейшего врага. Я начала орать на всю квартиру и смотреть в его глаза. Глаза, наполненные болью и как-будто местью.

– Я тебя ненавижу! Зачем ты это сделал?! – кричала я, смахивая рукой содержимое на полках в пакет.

Я бы тоже заплакала, если бы могла. Но увы, внутри меня до сих пор оставалась пустота. Но моя наигранная ненависть всё равно лезла наружу:

– Ты испортил мою жизнь!

– Я помог тебе, – спокойно отвечал Саша.

– Ты предать! – Кричала я, невзирая на его слова, – Я ненавижу тебя, вали отсюда к чёртовой матери!

Саша продолжал сидеть на диване, оставаясь совершенно спокойным. Тем временем в комнату зашёл папа.

– Маш, мы и сами хотели приехать за тобой, просто Саша подтолкнул нас сделать это быстрее, – объяснил он.

– Ненавижу!!! – захлёбываясь слезами кричала я.

– Ты мне ещё скажешь «спасибо», – тем же спокойным тоном ответил Саша.

Внутри меня всё кипело, из-за слез я плохо видела, что собираю в чемодан. Я кидала туда всё, что попадётся под руку.

– Уходи, – чуть успокоившись, но всё ещё со злостью я указала Саше на дверь.

Он встал с дивана, попрощался с моими родителями и, подойдя к входной двери, посмотрел на меня:

– Будь счастлива, Машка.

Затем за ним захлопнулась дверь, а я смотрела на неё пару минут. В душе я прекрасно понимала, что он желал мне добра, но моя часть, та, которой управляли эмоции, не давала выйти наружу светлоту разуму. Я зашла на кухню, где сидела Настя. Она казалась очень грустной.

– Не переживай, – обняла я её.

– Маш, – шепнула она, – я всё сделаю, только скажи, что нужно, чтобы ты не уезжала?

– Родная, этого не изменить. Так должно быть здесь и сейчас. Я вернусь.

Папа взял мой чемодан, а мама подала ветровку.

– Не забирайте её! – вскрикнула подруга, но моя мама молча опустила глаза вниз, а папа уже удалился с чемоданами.

– Я вернусь… Обещаю. Я вернусь… – в сотый раз повторяла я еле слышно.

Последнее, что я увидела – это глаза Насти. Большие зрачки, которые явно выдавали её, глаза, наплечные печалью и грустную улыбку.

В лифте я открыла чат с Сережей и написала: «Мы больше не увидимся. Я уехала из Москвы. Ты – лучшее, что было со мной. Будь счастлив.» Мы сели в машину, я прислонилась к стеклу и молчала. Около часа я не разговаривала с родителями. Внутри была странная обида, ведь они хотели для меня лучшего.

– Маш… – начал папа, не отрывая взгляда от дороги, – Иногда стоит сделать шаг назад, чтобы потом сделать два вперёд. Ты согласна?

– Да, – тихо ответила я.

– Вытирай слёзы. Всё будет хорошо

Я попыталась вытереть мокрое лицо рукой, но слезы не останавливались, я чувствовала… Я наконец-то чувствовала, пусть и печаль, но это тоже чувство. Через боковое стекло я увидела, что и мама плачет. Нет, не плачь, пожалуйста. Мне тяжело говорить, но я так не хочу, чтобы ты плакала… Я люблю тебя. Но сейчас я не скажу об этом. Я наркоманка и мне тяжело говорить. Вот моя сегодняшняя отмазка. Прости, мам.

Ещё несколько часов я пыталась уснуть и на повторяющиеся вопросы мамы: «Ты спишь?» я не отвечала. Позже папа протянул мне гранатовый сок и я выпила целый литр залпом, чтобы уталить ужасную жажду, иначе мне казалось, что в моём рту сейчас сахара, пустыня.

– Доченька, – снова повернулась ко мне мама, – всё будет хорошо. Ты сильная.

– Я верю, – наконец ответила я.

– Ты восстановишься, вернёшься к нормальной жизни и поедешь, куда тебе захочется.

– Как я уеду? – я заплакала и чуть повысила тон, – Как я уеду из чёртово города? Там негде работать, что я буду делать?

– Так, – остановил папа, – не реви. Главное – восстановиться. Остальное решится само. Думай о том, что важнее.

– Пап, но как мне думать о чем то другом? – слёзно настаивала я на своём, – вы забрали меня, у меня там всё…

– Что всё? Хорошая работа, да? Которую ты полгода не можешь найти! Или что там?

– Он.

– Он… Ну пусть он и остаётся там, в прошлом. Ты должна это пережить.

«Ты должна это пережить». Схавать, пережевать и проглотить, всё верно, но не возвращаться, нет. Телефон пиликнул. Это была Ася.

– Родная, как же я буду без тебя? Мне так плохо…

– Успокойся, милая, – пишу я, – я приеду, обещаю.

– Машенька, как же ты мне нужна, я тут умру без тебя.

– Ложись спать, Ась. И больше не ездий за наркотиками.

– Я вообще ничего не хочу.

– Я попрощалась с Серёжей и удалила все переписки и чаты. Он мне больше не может писать. Лишь бы сердце выдержало.

– Боже… Вернись, Маш. Я всё для тебя сделаю, умоляю, вернись.

– Я приеду, клянусь!

– Я буду тебя ждать.

– Знаешь, что самое обидное?

– Что?

– Этой ночью я дала себе обещание исправиться, измениться. Я поняла, что больше не хочу этого всего и бросаю всё ненужное. Я пообещала себе начать новую жизнь.

– Лучше бы мы вместе начали.

– Я сбегу оттуда. Обещаю уеду.

– Маш, лишь вернись, мы больше ничего не будем употреблять, прошу, только вернись.

– Дай мне две недели. Я вернусь.

– Точно две недели?

– Максимум месяц.

Сколько уже дано пустых обещаний… Клятв, что «Я обязательно вернусь, только жди» или «Это точно космос, я тебя никогда не забуду». Сколько услышано и сколько сказано. Пустого. Ни одного оправданного слова. Мы разъезжаемся и видим разные дороги, мы забываем все моменты, в которых болели, моменты, в которых чувствовали себя хорошо. «Ты помнишь…?» Нет, не помню. А год назад мы клялись не забыть. Можно подумать, что сердце всегда будет болеть по несбывшемуся. Иногда можно думать, что так хорошо, как сейчас будет всегда. Но всё проходит. Смс-ки с кучей просьб вернуться, с пожеланиями «Будь счастлив», звонки, ставшие единичными и эта моя любимая смс-ка «Извини, с прошедшим)». Всё проходит.

Конечно же я не вернулась ни через две недели, ни через месяц. В первый день я отключила телефон и убрала его подальше. Неделю я чувствовала себя ужасно. У меня болели зубы, голова, сердце. Я была уверена, что умираю. Выглядела я хреново и чувствовала себя точно так же хреново. Мама кормила меня супом из овощей, что она вырастила на огороде, сделав акцент на том, что это полезно и поможет мне побыстрее восстановиться. Она уходила на работу и закрывала забор, чтобы я никуда не вышла. Если честно, сил и желания куда-то выходить у меня не было. Более того, мне было страшно. Внутри меня постоянно сопровождала какая-то паника. Я боялась общаться с людьми. Я пыталась следовать советам мамы, ела овощи, фрукты, дышала свежим воздухом и делала зарядку. Я очень хотела выбраться из всего дерьма и вернуться в Москву. Я писала в дневник всё, что со мной происходило. Иногда я выходила на крыльцо и плакала горькими слезами. Я оплакивала своё прошлое, несбывшиеся мечты, потерянное время. Я скучала по Серёже. Он никогда не выходил из моей головы. Более того – он снился мне каждую ночь. Раньше, когда я читала о том, что любимые могут снится каждую ночь или где-то услышав, может, в фильме: «Ты постоянно мне снишься», я не могла поверить, что такое бывает. Но такое бывает, клянусь. Каждый вечер я укладывала брата спать, обнимала его и пела песню. Я очень люблю своё маленькое сокровище. Ему всего четыре года, я так не хотела, чтобы он видел меня такую. Но я старалась быть плохой незаметно. А после колыбельной, когда он уже засыпал, я ложилась в свою кровать и скрипя зубами пыталась уснуть сама. Это давалось мне трудно. За два часа, пока я ворочалась, пытаясь уйти в сон, я могла попить, покурить, посмотреть в окно, в потолок, но так и не уснуть, а уснув, проснуться несколько раз за ночь в попытках отыскать его, ведь только сейчас он был рядом…

В одну такую ночь я как обычно принялась засыпать. Мои попытки заняли около трёх часов. Мне хотелось поскорее уйти от реальности и сон – лучшее средство. И вот я проваливаюсь в сон…

Я вижу белый чистый лист. Рядом – карандаш. Я беру его в руку и начинаю рисовать. Рука словно сама управляет всем процессом, не давая мозгу и минуту пофантазировать, изображая на бумаге что-то своё. Через пару минут стало более менее ясно, что в середине листа располагались женские руки, а наверху одна побольше, мужская, из которой падал маленький голубой хрусталик в виде слезы. Женские руки были покалечены. Рядом я услышала мужской голос. Это был его голос. Самый знакомый и запоминающийся.

– Классный рисунок. Можно я заберу его себе?

– Я ещё не дорисовала.

– У тебя быстро получается.

– У тебя все хорошо? – не отрывая глаз от листка спросила я.

– Всё хорошо. Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю. Обними меня.

Он подошёл ближе, я отчётливо услышала его дыхание за спиной. Он обнял меня.

– Ты не отвечаешь мне на смс.

– Ты же знаешь, я уехала.

– Да ладно тебе. Давай полетаем.

– Ты сейчас о наркотиках? Я бросила. Я больше не буду ничего употреблять. Иногда хочется, но я хочу восстановиться и вернуться в Москву. Я бы хотела увидеть тебя. Ты был бы рад нашей встречи?

– Несомненно. Я был бы рад встретить тебя на улице. Случайно…

– Я так скучаю по тебе.

– Ты дорисовала. Можно я заберу рисунок себе?

– Да, конечно. На память.

– Точно на память. Красиво, – он повернул рисунок к себе и внимательно его рассмотрел.

– Я рада, что тебе нравится, – улыбнулась я, опустив глаза вниз, а через секунду повернулась, чтобы взять две чашечки кофе, – Будешь…? Серёжа?

Но передо мной никого не оказалось. Тогда я начала искать но по сторонам, вокруг себя, но вокруг я видела только пустые улицы.

– Где ты?! – кричала я, – Пожалуйста, вернись.

Я крутилась вокруг в поиске его взгляда, плакала и звала его, но он не пришёл. Его не было и не было его запаха. Я просто не чувствовала ничего. Я вытирала глаза руками, но слезы текли, не переставая. Внезапно стало очень шумно. Так шумно, что звенело в ушах. Тогда я увидела, что самое высокое здание в моем видении начало рушиться, за ним ещё одно, а за ними ещё несколько. Вдалеке я видела, как разрушенные здания растворяются и наступает тьма. Ничего нет. Пустота. Все дома, офисы, деревья и машины рушились у меня на глазах, дорога треснула на части и пустота приближалась ко мне. Я знала одно – там смерть. Я бросилась бежать. Еще чуть-чуть и я упаду в бездну, попрощаюсь с миром и буду никем.

– Где ты? Отзовись! – кричала я, – Помоги мне, прошу!

Но никто не откликался. Сквозь слёзы я видела, как дома падают сквозь землю, а их место занимает темная пустота. Я больше не могла бежать. Я легла на асфальт, обернулась и увидела в метре от себя бездну.

– Нет!!! Вернись!

Но мои крики больше никто не услышал. Я увидела пустоту.

– Вернись! – вскочила я с кровати.

Я была вся мокрая и дрожала. Рядом я услышала женский голос:

– Маша, всё в порядке?

– Нет! – отвечала я, – он ушёл в пустоту!

– Ложись спать, родная. Тебе что-то приснилось?

И тут я осознала, что это был всего лишь сон. Очередной сон про него. Ещё пару часов я не могла уснуть, а когда мне всё таки удалось это сделать, наступило утро.

Больше всего на свете я хотела засыпать. Во сне можно придумать свой мир, не чувствовать боли и если совсем захочется, то вообще ничего не чувствовать. Я люблю жить фантазиями, но сны – это отдельная жизнь. Иногда во сне можно найти подсказку. А иногда, просто пожить там немного, не думая о реальности. Последнее время мне всё чаще хотелось убежать от реальности.

Я проснулась одна. Совершенно одна в доме. Я долго копала в голове сон и поняла, что хочу его слышать. А вдруг он меня зовёт?

Я включаю телефон. Я набираю удаленный, заблокированный номер, выученный наизусть.

– Алло, – ответил мужской мягкий голос.

И тогда время замерло.

– Привет, – сказала я, – Как дела?

– Маш… Ты мне приснилась сегодня, – я слышала, как он улыбается.

– Ты мне тоже.

– Как дела?

– Не очень хорошо. Я уехала из Москвы.

– Ты врёшь. Хватит врать.

– Последнее время мне было очень плохо и мои родители приехали за мной.

– Ты же там… Хотела делать татуировки. Ты справлялась. Зачем ты уехала?

– Иногда мне кажется, что я сошла с ума.

– Это правда, – подтвердил Серёжа.

– Я так скучаю по тебе.

– Ты приедешь?

– Я обязательно вернусь… Только вот не знаю, когда.

– Мне писала недавно какая-то Кристина про тебя.

– Какая Кристина? – удивилась я.

– Ещё задолго до того, как ты пришла в В., она познакомилась со мной в интернете. Потом мы долго не общались. Я сам ничего не понимаю… Она написала мне, что из-за меня она лежала в больнице, потому что я был с тобой. Она знает тебя. Она представилась твоей знакомой.

– Ничего не понимаю! Объясни конкретнее.

– Это всё, что я знаю.

– Откуда появилась какая-то Кристина? Я не знаю её.

– Да ладно забудь.

– Может, ты что-то не правильно понял?

– Я что, дурак, по-твоему?

Я была сильно удивлена. Я, честное слово, не знала никаких Кристин.

– Я тебе позже отвечу, – написал он.

В силу своих переживаний и вечных загонов, я начала думать об этой совершенно мне не понятной ситуации и уже тысячу раз пожалела о том, что включила телефон. Немного успокоившись, я увидела ещё несколько пропущенных, тогда я набрала Асю:

– Машенька… – ответила она, – ты пропала. Боже, неужели, ты звонишь.

– Привет, милая. Как ты?

– Да никак. Расскажи лучше, что у тебя там?

– Ответь мне честно, ты употребляла после того раза?

– Это твой первый вопрос? – удивилась подруга. – Я же пообещала, что больше мне это не пригодится.

– Ладно. Я верю тебе. Прости. Я восстанавливаюсь, но не чувствую себя живой…

– Да ладно? Тебе всё ещё плохо?

– Прошло не так много времени, чтобы я ожила. Либо это я так долго несу на себе печаль. Ем овощи, фрукты, дышу воздухом. Начала делать зарядку… Сплю плохо, тело ломит. Пишу дневник.

– Милая моя… Когда ты вернешься?

– Я не буду давать обещаний, Ась. Я не думала, что это затянется. Честно, я ожидала выздоровление спустя две недели.

– Вы общаетесь?

– Я сегодня… Сейчас включила телефон и знаешь, что он мне сказал?

Я рассказала подруге про неизвестную Кристину и мы обе начали думать.

– Может, это какая-то твоя старая знакомая?

– При чем тут вообще моя знакомая, которая познакомилась с ним до нашего знакомства, а потом каким-то случайным образом вышло так, что из-за него она грустила?

– Не понимаю сама, Маш. Может, это какая-то его бывшая?

– Трудно его понять. Я уже всё перекрутила в голове. Может и бывшая, но зачем он тогда рассказал мне про неё? Почему, – психанула я, – Почему все вопросы остаются без ответа?!

– Успокойся. Может быть, нужно перестать с ним общаться? Тогда и не будет никаких вопросов.

– Ты права. Но сама понимаешь, что я дура.

– Ты не дура. Просто хватит уже любить кого-то больше себя. Это всё не закончится, пока ты сама не закончишь. Оборви общение, сделай это, наконец. Ты уже пробовала не один раз и у тебя получалось, хватит ломаться, возобновляя старые шрамы.

– Мне без него плохо, – шептала я в трубку.

– Тебе не из-за него плохо. Он врёт тебе, а ты веришь. А потом добиваешь себя мыслями.

– Ладно, я постараюсь взять себя в руки ещё раз.

– Да, давай. Схавай уже эту боль. Ты сильная.

– Спасибо за то, что выслушала.

– Маша, да за что? Скажи лучше, когда ты приедешь?

– Я не могу тебе сказать точно. Я чувствую, что ещё не восстановилась.

– Неделя-две? Сколько тебе нужно?

– Я не знаю, Ася! Я не хочу больше обещать.

– Что ж, я надеюсь и всё ещё жду тебя. Без тебя тут плохо. Я не хочу возвращаться домой.

– Мне тоже тоскливо без тебя. Я не общаюсь ни с кем здесь.

– Да ладно? Ты не гуляешь там?

– Нет. Никто не знает, что я тут, кроме соседей, которых видно через забор.

– Ужас. Я думала, ты гулять хотя бы ходишь.

– Расскажи, что там у тебя?

– Да ничего, Маш, – отмахнулась Ася, – работаю, сплю, работаю. Ничего. Работаю каждую ночь, лишь бы занять себя чем-то.

Иногда это правильно. Но не заработайся. Это плохо заканчивается.

– Мне сейчас это нужнее, чем отдыхать.

Попрощавшись с подругой, я снова начала думать о Серёже и его словах. Не выдержав, я всё-таки ему написала.

– Слушай, может, это твоя бывшая пишет? Твою бывшую зовут Кристина?

Но в ответ только молчание. Спустя два часа я снова написала:

– Серёж, покажи её. У меня уже куча плохих мыслей, не дай мне сходить с ума.

Но в ответ снова молчание. Он читал мои сообщения и молчал. В этом весь он. С самого начала нашего знакомства, он будто использовал все техники манипуляций. Он лучше всех умел сделать мне больно. Даже молчанием.

На следующий день он тоже ничего не ответил. Я вспомнила слова Аси, что он врёт и тогда я серьёзно разозлилась, написав ему в третий раз.

– Я что, так много попросила? Ткнуть пальцем два раза в экран, это так трудно?! Это можно было сделать в течении двух дней!

И бросила телефон на пол. И знаете, что? Конечно, вы знаете. После моего смс последовал ответ.

– Фу, Маш. Это было сильно. Вот что я получаю за свою правду, искренность, да? Вот что я получаю за переживания. Нет, это не бывшая. Я слово в слово сказал, как оно было на самом деле и ни грамма вранья в моих словах не было. В общем теперь думай, что хочешь, бешеная. Идите нафиг вместе. Ты ещё хуже неё.

– Тебе было трудно показать мне ее, объяснить всё нормально, зная, что я переживаю! – настояла я.

– Маш, после таких неадекватных реакций я не хочу с тобой общаться. Это вот только ты на такое способна. Фу. Отстань от меня и не пиши мне больше, ок? Я в тебе ошибался.

– Ой, Сереж, у тебя все плохие, кроме тебя самого. Все вокруг не правы. Я не говорю про то, из-за кого я оказалась здесь! Потому что ты поступил со мной подло.

Я уже отправила это сообщение и поняла, что сделала не очень красиво. Это я виновата. Сама.

– Все эти слова – это чисто злость и ненависть за меня говорят, мне от этого всего больно и обидно, я больше не хочу себя разрушать из-за того , что люблю тебя.

– Я сказал тебе как есть, но раз ты взяла на себя право думать что я тебе вру… Да зачем мне это? Я по-твоему дурак и не знаю, что говорю не про свою бывшую? Да я бы вообще с ней не заговорил никогда, а ты у меня спрашиваешь: «Это случайно не бывшая, а случайно ты не обманываешь?» – передразнил он меня, – С какого мне тебя обманывать? Из-за страха? Обманывать, чтоб ты меня не спалила с чем-то? Думаешь, я перед тобой боюсь за какой-то грешок? У меня их нет перед тобой, так что засунь себе поглубже свои догадки. Я тебе, тупая курица, открылся, сказал все как есть, как баба какая-то докопалась до меня в переписке, что я не знаю кто это, и ты посмела предположить, что я такой мудак, что боюсь тебя или твоей реакции? Что рассказываю что-то увилисто, да? Да ты кого во мне увидела? Ты перепутала совсем уже все с своей бошке, я тебе в открытую говорю ты обалдела, я не ожидал от тебя такого! Мне это противно, противно, что ты про меня так подумала. Меня тошнит от тебя. В общем, Маш, спасибо тебе за все.

Это о любви и ненависти. Это о эмоциях. О словах, о тех словах, что мы говорим не думая.

– Тебе противно?! – злилась я, – А мне было не противно, когда ты думал обо мне всякую разную…?! То что я веду себя, не подобающе обществу, то что я спала с кем то из В, по твоему мне это было по кайфу слушать от тебя? Я каждый день сходила с ума. Знаешь, если бы было возможно, то стёрла бы себе память, лишь бы не было так больно.

– Мне это не надо, спасибо, было приятно общаться, мне, да и тебе, не нужно больше общаться! И трепать друг другу нервы! Всё, Маш, у меня это была крайняя точка. Спасибо тебе за то, что сегодня я буду каменный целый день! Просто спасибо! Да всё, я уже не хочу ничего выяснять, мне стало понятно, с кем я имею дело.

– Мне тоже понятно теперь, кто ты на самом деле. Спасибо, что открыл глаза, – ответила я, пытаясь унизить его.

– Да ты это все специально говоришь, чтобы задеть меня! В общем, нет никаких бывших и то что я говорил, про переписку, это всё, от первого до последнего слова – правда, я клянусь собой. Вот и лопни теперь, сука неверующая, вот теперь в задницу засунь себе все свои сомнения и схавай их! Подавись и сдохни! Я знать тебя не хочу, лживая злорадная сука! Я не хочу ничего общего с тобой! Тебе важнее своя репутация, чем то, что я делился с тобой в открытую. Да вот лучше жить всегда что-то скрывая, не договаривая… Я это понял вот по этой вот ситуации! Я правду рассказал, я сразу почувствовал, что твое эго заделось и вот тогда ты понеслась! Короче, я знаю что ты это всё специально пишешь, что обо мне выводы какие-то сделала, чтоб позлить и спровоцировать меня, но увы!

– Я была открыта тебе не меньше, чем ты! Да я вообще ни с кем не была такой открытой, как с тобой, а ты мне всю мою нервную систему измотал просто в доски. Ты меня за нос водишь, я уже забылась вообще, я ни работать, ни жить не могла, потому что Серёжа, Серёжа в голове! Я бы всю жизнь с тобой забыла, ты мне сделал больно. Это из-за тебя я ловила сумасшествия, это из-за тебя я с ума сходила каждый день, а ты открытый со мной был?! Ты вообще что ли там свихнулся?! Думай как хочешь про меня, я больше не выдерживаю, я не могу так больше, оставайся уже с чем хочешь и делай что хочешь, – я ревела на последних словах, ревела и не понимала, что пишу, – Я. Уже. Закончилась.

Больше мы не общались. Он не отвечал мне, а я снова изводила себя, сидя в кровати и забившись в угол.

Прошло ещё две недели. Стало ли мне лучше? Я каждый день задавала себе этот вопрос. Каждый день в зеркале я разглядывала свои глаза, пытаясь найти в них давно забытый блеск, я трогала себя, щипала, расчесывала волосы, думая о том, как они могли бы блестеть. Каждое утро я просыпалась и говорила маме: