Про людей… Сборник рассказов

Патрик встречает меня с молчаливым неодобрением, когда я прихожу с работы.

Когда мы гуляем по Плантам, парковому кольцу вокруг Старого Города, или идем на наш дальний маршрут: через весь район к набережной и Зеленому мосту, я честно рассказываю, как прошел день, а Патрик молча слушает. Иногда, широко зевает, когда моя болтовня ему надоедает. Иногда порыкивает на голубей, когда те перебегают нам дорогу, иногда, просто разворачивается и идет домой. Значит, прогулка уже окончена.

Не обольщайтесь. Он не грустит по хозяйке. Просто бывший «наш» и теперь уже окончательно мой пес – ворчливый зануда.

И я его понимаю. А вот чего я не понимаю, почему все говорят нам, хорошо, мне, что мы, ну хорошо-хорошо – я, должны начать радоваться жизни?

– Какая у вас замечательная собака! – с чувством воскликнула сегодня, когда я сидел на скамейке, подставив нос весеннему солнцу, а Патрик был где-то рядом, веселая девушка, которая, судя по спортивной одежде, решила выйти на пробежку.

– А?

– Вы сидите в совершенно одинаковых позах, подставив носы солнцу! – объяснила она. Мы с Патриком посмотрели друг на друга и, мне кажется, еще почти синхронно покачали головами, показывая, что с этим скучным типом у меня не может быть одинаковой позы.

Мы вообще по-разному смотрим на мир.

Девушка попыталась погладить Патрика, но тот с ворчанием заполз под скамейку.

– А вы знаете, что тут, неподалеку, открыли площадку для дрессировки собак? Говорят, что это какая-то новая школа, где, чуть ли не лучшие в Кракове дрессировщики работают! Вы с ним сразу начнете радоваться жизни! – девушка все же погладила Патрика, и убежала, всем своим видом выражая радость. К жизни, парку и двум стар…Холостякам на скамейке.

– Пойдем, посмотрим, на эту площадку? – предложил я. Судя по тому, что мой пес не развернулся и не пошел в сторону дома, он был, в общем, не против. И мы пошли.

На площадке было… Весело. Три мастера дрессировки в одинаковых комбинезонах гоняли по разным заданиям нескольких лабрадоров, дога и пуделя. Хозяева учились выполнять команды вместе с ними, приучая собак к себе.

Все было как-то…Наполнено энтузиазмом и весельем.

Мы с Патриком переглянулись и одновременно повернули в сторону дома…

У нас были другие дела. Пересчитать и порычать на каждого встреченного голубя на Старой площади. Купить брецел и съесть его напополам. Послушать Хейнала и в который раз возмутиться, что он совершенно не умеет играть на трубе. Заварить кофе и сесть за работу, а кое-кому полежать под рабочим столом, устроившись так, что мне все время, кажется, будто я сижу, удобно засунув ноги под одеяло, правда это одеяло время – от времени вздыхает, но и я этим грешу.

Пусть мы пока еще не радуемся жизни, но определенно мы о ней уже и не грустим.

Надежда! Противная девчонка!

– Надеждаааа! Где же ты? Вот ведь противная девчонка!

Я отрываюсь от книжки и выглядываю в окно, пытаясь определить источник шума.

В душе я совершенно согласна, надежда – невероятно глупая девчонка.

На улице такое солнце, что я высовываюсь в окно и с удовольствием верчу головой.

Оказывается нас, таких много: голов шесть или семь тоже пытаются понять, кому же так понадобилась надежда этим солнечным днем.

– Надеждаааа! Вот только дай мне тебя поймать!

Я тихо хихикаю, прикрыв род ладошкой и внезапно, слышу точно такой же деликатный смешок откуда-то сверху. Вообще мое окно находится под декоративным бордюром, на котором стоят атланты. Атланты очень занятые статуи, они держат балкон. Таких балконов у нас два – один держат атланты, а другой деликатно придерживают нимфы. Причуда архитектора. Атланты играют мускулами и делают вид, что у них слишком много дел, чтобы обращать внимания на кокетливых девчонок, которые несмотря на то, что тоже заняты поддержанием пола под ногами тех, кто выходит на балкон покурить и позубоскалить с улицей, все же находят время, чтобы строить глазки несговорчивым каменным дурням.

Наверное, где-то там, точно так же хихикает какой-нибудь мой сосед.

Внизу, тем временем, становится еще интереснее. Из-за угла соседнего дома выбегает ведро. Зеленое такое, солидное, жестяное. Хотя солидные ведра так бегать по двору не будут. Они делом заняты, на рынке. Продают соленые огурцы или ягоды.

В воздухе, в такт мелодии моей мечты, ощутимо повеяло солеными бочковыми огурцами.

– Анька! Ты?

– Надеждаааа! – надрывается голос.

– Я! А ты кто?

– Я Стефка, поверни голову, балда!

Поворачиваю голову и точно! Из соседнего окна высовывает Стефка. И жует огурец, тот самый. Из солидного ведра.

– Огурец будешь?

– А тож!

Кудрявая Стефкина голова на пару секунд исчезает и тут же появляется обратно, следом за головой появляется рука, которая, победно размахивает шампуром с нанизанными на него двумя солеными огурцами, именно этот шампур помогает мне дотянуться до моей сиюминутной мечты.

А я на радостях кидаюсь в Стефку конфетой. Оказалось, что ей так хотелось шоколадных конфет, просто ужас! А дома одни огурцы.

Пока мы обменивались мечтами, ведро уже добегалось, врезалось в дерево, перевернулось и под ним оказалась маленькая одуревшая собака. Только она не лаяла. Стеснялась, наверное, своей пробежки в ведре. Глупая. Не знает еще, что чудачество нынче в моде.

– Надежда! Любимая!

К собаке кидается хозяйка и прижимает ее к груди.

Люблю свой город.

Город, где надежда хоть и молчит, но все-таки прибегает на зов, пусть даже и с таким грохотом. Город, где Атланты и Нимфы находят друг друга, в окнах живут любопытные головы, а мечты обязательно исполняются!

Обязательно!

Свадебные фотографии

Обычно, таким картинам предшествуют шумные, эмоциональные ссоры, долгие споры, крики, может быть, даже битье посуды…Это, временами даже лучше, ведь все знают, что посуда, пусть и в ссоре, бьется к счастью, пусть даже, это будет кратковременное счастье шопоголика купившего новый сервиз. Иногда, наоборот – все происходит тихо и кроме этого акта бессильной злости, когда все слова уже сказаны, а действия хочется, ничего не остается…

Обо всем этом Илона думала, глядя на свой двор этим утром. Вместо снега, которому полагалось лежать в конце ноября, но, как обычно, зима по пути в Москву, где-то задержалась, возможно, перепутала дороги и пришла, допустим, в Краков, за что жители Москвы ей были благодарны, двор был усыпан обрывками свадебных фотографий.

А о чем бы вы подумали, выйдя с утра, на улицу и увидев множество обрывков фотографии? На каждом обрывке был запечатлен фрагмент чьего-то черно-белого счастья. Подол белого кружевного платья, рукав, фрагмент прически. Глаза. Белая роза в петличке. Его рука. Ее…

Илона никогда не была склонна к романтизации окружающей действительности.

Скорее наоборот, она всегда была очень здравомыслящей и слишком взрослой, сначала девочкой, а потом и девушкой. И сейчас взрослой девушкой. Про таких говорят, что они «слишком умные для своих лет».

Сейчас глядя на все это белоснежное, кремовое, забавное, смущающееся и немного неловкое, чудо чужой жизни, Илона вздохнула, подумала, что опоздание на десять-пятнадцать минут на работу она сможет простить самой себе и, аккуратно повесив сумку на ручку входной двери и подобрав полы светлого пальто, Илона педантично собрала все обрывки. Сначала она подумала, сложит их в карман или пакет, но так как в карман они все не помещались, а пакета у девушки не было, Илона сняла перчатку и начала складывать внутрь обрывки фотографий.

Она вовсе не собиралась их склеивать и потом возвращать владельцу.