Не овладеешь ветром
– Пойдём, – наконец, лаконично велел он, развернулся и вышел.
Она отправилась за ним. Происходящее всё меньше ей нравилось.
Выйдя на верхнюю палубу, она чуть не вскрикнула от удивления, обнаружив, что их корабль дрейфует на входе в какой-то порт.
«Но мы ведь не могли успеть добраться до Ньона?!» – в ужасе подумала она, лихорадочно пересчитывая предполагаемые маршруты и расстояния. Нет, глупости, это же нужно было лететь по волнам с просто нереальной скоростью! Не могла же она не заметить, насколько быстро они идут!
Князь, меж тем, и не подумал размениваться на объяснения, а вместо того велел ей спускаться в шлюпку. Невозмутимо проигнорировав его протянутую ей в помощь руку – приказа хвататься-то не было! – она справилась со спуском сама.
Он мрачно поглядывал на неё всю дорогу до берега; она упрямо молчала.
На вёслах сидело двое матросов; Нари оценила свои шансы столкнуть князя в воду и утопить как нулевые.
Наконец, они достигли берега.
С удивлением Нари услышала ниийскую речь.
Великолепно, и что они забыли в ниийском городе?!
Нари не могла разгадать замысел князя, и от того чувствовала страх. Что он, морские демоны его дерите, подготовил ей на этот раз?!
Князь, опять и не подумав дать никаких объяснений, пешком отправился вперёд по одной из улочек. Он шёл, сутулясь и заложив руки за спину, и выглядел на редкость уныло.
Особенно Нари настораживало, что он даже не оглядывается на неё – словно ему безразлично, идёт она за ним или нет. Впрочем, пытаться сбежать она всё равно не рискнула: двое матросов всё ещё были с ними. Города она не знала, и куда метнуться, чтобы спрятаться – тоже.
«Можно закричать и привлечь внимание людей», – предположила Нари. Но она не была уверена, что кто-нибудь кинется ей на помощь; а вооружённых ньонцев, в конце концов, было трое!
«Может, он рассчитывает, что я сама начну его расспрашивать?» – предположила Нари.
Версия выглядела слабенькой, но другой у неё пока не было, и она тихо шла следом за ним, стараясь примечать всё, что попадалось по пути: а ну как всё же удастся дать дёру? Она была готова вцепиться обеими руками даже в самый ничтожный шанс!
Князь, меж тем, добрёл, куда хотел: точкой назначения оказался миленький двухэтажный дом. Достав из кармана ключ, князь отпер дверь и зашёл внутрь; Нари зашла вслед за ним; матросы остались снаружи.
Некоторое время они оба стояли друг напротив друга в просторной красивой гостиной с камином.
Всё так же ссутулившийся князь рассматривал её в упор усталыми тёмно-жёлтыми глазами, и под этим взглядом ей в который раз стало неуютно.
В голову её забрела страшная мысль: а что, если он притащил её сюда только потому, что ему по каким-то причинам не нравится насиловать на корабле? Ну там, личная каюта дорога как приют уединения. Или морская болезнь мешает.
Версия с морской болезнью показалась Нари весьма жизнеспособной.
Во всяком случае, она многое объясняла.
Она осторожно взглянула в сторону противоположного от двери окна. Если матросы остались у входа, то у неё есть шанс…
Он перехватил её взгляд и мрачно усмехнулся.
– Даже не сомневался, – пробормотал он, затем подошёл к стоявшему у стены столу. – Ключи, – выложил он на них поименованный предмет, затем взял что-то со стола и потряс: – Документы. – Отложил папку и приподнял звякнувший мешочек: – Деньги. – Добавил задумчиво: – Естественно, никакой мести твоим людям.
Взял со стола какой-то клочок бумаги, подошёл к ней и сунул в руки.
Нари машинально взяла и опустила глаза. По-ниийски там был написан какой-то адрес и ньонское имя.
– На случай проблем, – сухо пояснил князь и тут же добавил настойчиво: – Любых проблем, Нари! – она невольно вскинула на него удивлённый взгляд – и вздрогнула.
И без того птичье лицо его теперь почему-то казалось особенно угловатым; мрачные тени легли под нижним веком, отчего глазницы казались запавшими, и жёлтые глаза блестели оттуда особенно страшно.
– И во имя Того Бога, в Которого ты веришь! – раздражённо заявил он, не открывая от неё этого страшного пронзительного взгляда. – Прости запихни свою гордость в морскую бездну и обратись по этому адресу, – он ткнул пальцем в бумажку, – если тебе что-то потребуется.
Она недоуменно моргнула, пытаясь обнаружить ловушку или подвох. Он ведь не может просто оставить её здесь? Наверно, сюда сейчас прибудет охрана? Может, он решил, что в Ньоне у него уже хватает наложниц, а вот в Ниии стоит поселить парочку, чтобы были под рукой, когда понадобятся?
Она замерла в ожидании условий, угроз или шантажа, но он только молча сверлил её взглядом.
Затем странным голосом, в котором ей даже послышались на миг какие-то просительные нотки – должно быть, из-за его певучего акцента! – сказал:
– Я не уйду, пока ты не пообещаешь, что обратишься за помощью, когда она тебе понадобится.
Нари ещё раз взглянула на бумажку. Потом подняла на него недоверчивый злой взгляд и уточнила:
– И как мне за эту помощь потом придётся расплачиваться?!
Он прорычал что-то ньонское матерное, затем со злостью утвердил:
– Никак.
«Что за неслыханная щедрость!» – чуть не воскликнула язвительно она.
С полминуты они молчали.
– Нари, – наконец, скрипнул зубами он.
– Обещаю, – поспешно ответила она, в душе подумав, что не обратиться по этому адресу, даже если будет умирать в страшных муках.
Видимо, мысль эта нашла отражение в её взгляде, потому что он опять пробормотал что-то матерное.
– Идиотская женщина! – заключил он свой мат ниийским возгласом и скорым шагом почти выбежал за двери.
Нари рванула к окну.
Он стремительно удалялся по той же улице, по которой пришёл. Оба матроса столь же быстро шли за ним.
Подскочив к двери, Нари закрыла её на засов. Заперла внутренний ставень окна, выходящего на ту же сторону. Подхватила у камина кочергу и обошла с ней весь дом: два этажа, чердак и погреб. Попутно закрыла на засов и заднюю дверь, и все окна.
В доме никого не обнаружилось.
Снаружи тоже никто не ломился.
Нари зажгла свечу – теперь, когда все ставни были закрыты, в комнате стало ужасно темно – и подошла к столу.
Открыла папку с документами: там была купчая на дом на её имя.
«Я же не называла ему свою фамилию», – нахмурилась Нари и принялась листать дальше.
Рука её дрогнула, обнаружив паспорт; она была уверена, что её документы остались там, на острове. Дрожащими пальцами она развернула лист и уставилась на него в недоумении.
Это, совершенно точно, был свеженький документ, написанный буквально на днях. Однако содержал он в себе абсолютно достоверные данные.
Нари фыркнула и решила проверить ещё и кошелёк.
Обнаруженное в нём, совершенно точно, не могло быть правдой: должно быть, в свете свечи она плохо разглядела.
Поколебавшись, Нари открыла ставни окна, выходящего на задний двор, и поднесла кошелёк туда.
Нет, она всё разглядела правильно.
Другое дело, что бедная рыбачка с захолустного острова никогда такого количества денег не видела.
«О мой Бог, он сдаст меня властям, как воровку и поддельщицу документов!» – в ужасе «разгадала» план князя Нари, и поспешила припрятать деньги в погребе.
…только спустя две недели она всё-таки поверила в то, что никто по её душу не явится, и она действительно снова свободна.
Реалистично настроенному читателю, жаждущему жизненной достоверности, предлагается закрыть книгу на этом месте и самостоятельно продумать дальнейшую скучную и банальную судьбу Нари.
Читатели, которые ожидали любовной сказки, приглашаются к дальнейшему чтению.
Глава одиннадцатая
Больше всего на свете Нари хотелось прихватить деньги и сбежать куда-нибудь далеко-далеко, где её точно не найдут никакие ньонцы. Однако сперва её задержала попытка разузнать что-то о своих товарищах. Для этого она принялась отираться на портовом рынке, и вскоре ей удалось устроиться продавать рыбу: красивая улыбчивая девушка всё ещё была хорошим способом повысить продажи. Уже через месяц на рынке стали бродить сплетни о произошедшем, но узнать точных подробностей о конкретных людях Нари не смогла, а самой возвращаться на родной остров ей было страшно: что, если там хозяйничают те страшные люди?
Решив, что на острове ей больше делать нечего, она снова испытала большое желание сбежать, но снова подавила его в себе: она надеялась в этом порту перехватить возвращающегося из плавания отца. Беда была в том, что она не знала ни времени его прибытия, ни названия корабля. В последний раз он отправился куда-то в Даркию, но она весьма смутно представляла себе его маршрут, поэтому было совершенно неясно, когда его ждать.
В этих колебаниях прошло ещё полгода: Нари то отчаивалась и уже совсем было решала отправиться в бега, то набиралась мужества и полагала необходимым заехать на остров и оставить там весточку о себе, то, не имея сил принять решение, пускала всё на самотёк в надежде, что сумеет перехватить отца здесь.
Первое время она ужасно боялась, что по её душу вернуться ньонцы. Раз за разом она прокручивала в голове планы, как спастись. Логично было бы хотя бы продать тот дом, о котором Кьерин знал точно, и поискать другой, но Нари предположила, что он при желании легко найдёт её след: сумел же он так быстро восстановить её документы! Когда у тебя есть деньги и связи…
Переходить на нелегальное положение Нари боялась; да она и не представляла себе, как это сделать. Она и так постоянно терзалась мыслями о том, что её ограбят!
Отъезд в другой город в её глазах ничего ей не давал: человек, обладающий богатством и упорством Кьерина, отследил бы её перемещения без проблем, а она бы, вдобавок, потеряла шанс найти отца.
Можно было бы попытаться уехать в другую страну, но Нари не знала языков, и, опять же, не представляла, как решить дело с документами и не оставить следов.
Поэтому, как ни глупо это оказалось, она продолжила жить в том самом доме, который купил Кьерин. В конце концов, дом этот был и вправду хорош – гораздо лучше того, в каком она жила всю свою жизнь.
Не придумав ничего лучше, Нари решила дождаться отца и уехать с ним. Желательно, куда-нибудь далеко-далеко, в Райанци, например. Главное – подальше от Ньона и его сумасшедших князей.
Так она и жила кое-как: работала на рынке, чтобы быть в курсе всех новостей, расспрашивала команду каждого пристающего к порту корабля и…
Чувствовала глубокую, с каждой неделей всё более её затягивающую, тоску.
Её прежняя привычная жизнь была разрушена; она не имела связи ни с кем из старых знакомых. Она совершенно не знала, как жить теперь, и не испытывала никакого желания заводить новые знакомства. Замкнувшись в себе, она сосредоточилась на единственной цели – дождаться отца – и запрещала себе думать о том, что будет, если она так и не сможет его найти.
Жизнь её ковыляла вперёд кое-как, из дня в день, наполненная одними и теми же событиями. В этой однообразной бессмысленной рутине хорошо было только одно: воспоминания о пережитом ею сглаживались, отступали куда-то в глубины прошлого и начинали казаться выдуманным кошмаром. Оглядываясь назад, Нари теперь не могла поверить, что это она сигала с высокого порта в море, бегала по камням, дерзила пиратам… В её простой размеренной жизни не было места таким потрясениям, и ей всё меньше верилось, что всё это действительно с ней происходило.
Так прошёл год, и представляется вполне возможным, что Нари так и прижилась бы в этом городе, торговала бы до конца своих дней рыбой и вышла бы замуж за какого-нибудь рыбака или моряка.
Однако однажды вечером, возвращаясь с рынка домой, она обнаружила у своих дверей знакомую угловатую фигуру с рыжей шевелюрой.
– О нет, только не вы! – эмоционально простонала она в небо.
«Так и знала, что он однажды припрётся!» – мелькнуло у неё в голове вопреки правде о том, что она, совершенно точно, не ожидала его, понадеялась, что он уже выкинул эту историю из головы, и даже причислила его к разряду примерещившихся ей выдумок.
– Мне казалось, не так уж я тебе и досаждаю, – раздражённо откликнулся Кьерин, который не то чтобы ожидал более теплого приёма, но всё же надеялся… Бог весть на что. Что она за год поостынет и заочно проникнется к нему добрыми чувствами?
– Вы мне ужасно досаждаете, – не согласилась она и язвительно отметила: – Но вас, как всегда, это не интересует, ведь так?
В своей голове она уже размышляла, куда драпануть и как спрятаться, если незваный гость вернётся к своим наглым притязаниям на её свободу. Теперь-то город она знала отлично, и была уверена, что сумеет улизнуть!
Впрочем… она, прищурившись, оглядела окрестности и не обнаружила его сопровождающих. Они, конечно, могли припрятаться, но это казалось нелогичным.
– Я тут один, – верно расценив её взгляд, спокойно отметил он.
Она нарисовала на лице вопрос: мол, и чего припёрся, да ещё и в одиночку?
Он равнодушно пожал плечами и сухо заявил:
– Соскучился.
– Не могу сказать того же о себе, – не замедлила с ответом она, и тут же с удивлением обнаружила, что ответ этот был не совсем искренним.
Не то чтобы она скучала по его наглому обществу… по правде сказать, она и вообще о нём не вспоминала. Но всё же, всё же…
Логичной её реакцией в сложившемся положении должен был стать страх; но страха не было. Она давно уже устала его бояться, и поэтому перевела его в разряд «совсем не подлецов» и перестала ждать от него подвоха. Планировал бы что-то дурное – давно бы сделал. Глупо выжидать год, а потом являться осуществлять свои коварные планы.
«Впрочем, – пришла ей в голову догадка, – он, возможно, всё ещё носится с идеей сделать меня своей наложницей, но теперь решил действовать более цивилизованно».
Выстроив версию, она совсем уж успокоилась. Не преуспев силой и напором, князь решил сменить тактику и зайти с дипломатической стороны. Вон, как основательно подготовился! Отпустил на свободу, дом подарил, деньгами обеспечил, свалил в закат и не «досаждал», как сам он выразился, а теперь явился с трагичной рожей и говорит, что скучал. Ну точно! Надеется её охмурить!
Нари сделалось весело. Роль наложницы её по-прежнему не манила, но поглядеть, как именно планирует охмурять её князь, было интересно.
«Тут, главное, вовремя сбежать, – напомнила самой себе она. – А то ещё вернётся к прежней тактике».
– Ну что ж, – решила она, – буду великодушной и, так и быть, напою вас чаем.
Он улыбнулся; на лице его читалось заметное облегчение: видимо, он не знал, как поступить, если она его прогонит.
«Ха, – мысленно потешалась над ним Нари, – купился, наглая рожа?»
Она пустила его в дом; князь был сама любезность, держался скромно, говорил вежливо и вызывал у Нари вопрос, не слишком ли часто в последний год его били по голове.
Согрев чаю и даже выставив вкуснейший малиновой пирог – для себя берегла, но ладно, так и быть, пусть тоже полакомится, – Нари решила осторожно перейти к допросу. В конце концов, князь был единственным доступным для неё источником достоверной информации о её товарищах.
С любезным выражением лица выслушав похвалы и чаю, и пирогу, и уюту в доме, и своему наряду, она прервала поток льющейся из его уст патоки прямым вопросом:
– Так что там, вы говорите, с моими друзьями?
В их последнюю встречу она была слишком растеряна, чтобы задавать вопросы, и всё это время мучилась мыслью, что нужно было вцепиться в него ещё тогда и вызнать все нюансы.
– Придерживаю десяток под рукой, чтобы, если что, использовать как рычаг давления на тебя, – насмешливо ответил князь.
Нари сняла с повестки дня вопрос, сильно ли его били по голове. Нет, прежний мерзавец, просто сверху лоск навёл!
Она смерила его возмущённым взглядом и демонстративно примерилась к ножу, которым резала пирог.
Он посмотрел на нож в её руке с живым любопытством и уточнил:
– А что, ты уже научилась им пользоваться?
– Научилась, – буркнула она, хотя на самом деле её навыки владения ножом ничуть не улучшились с их прошлой встречи.
Он тихо рассмеялся, догадавшись, что она соврала, но перестал испытывать её терпение и принялся рассказывать:
– В самом деле, часть твоих товарищей просто согласилась перейти под мою руку, и сейчас прекрасно живут в моих ньонских владениях, – лицо Нари чуть прояснилось, – ещё часть, – продолжил князь, – предпочла осесть в Ниии, но, если не ошибаюсь, – он невозмутимо откусил пирог, – не было никого, кто изъявил бы желание вернуться на тот остров. Так что, видимо, я всё-таки его захватил, – покивал он сам себе, словно кто-то оспаривал его притязания.
«Ну ладно, живи тогда», – отказалась от кровожадных мыслей Нари, прибавив князю сразу десяток очков симпатии, как человеку, который, насовершав ошибок, во всяком случае, имеет мужество их признать и попытаться исправить хотя бы частично.
«Может, он и вообще нормальный?» – мелькнула у неё в голове внезапная мысль, но потом она припомнила, что её, видимо, предполагают охмурять, так что вполне естественно, что князь пытается показать себя с лучших сторон, и не стоит совсем уж обольщаться. Ещё неизвестно, как он отреагирует, когда она снова его пошлёт.
Глава двенадцатая
Князь попивал чай и выглядел непривычно мирно. Или, возможно, дело было в том, что Нари смотрела на него сейчас другими глазами и причисляла к условно безобидным – во всяком случае, в настоящий момент. Когда она его пошлёт, естественно, безобидным он быть перестанет, поэтому нужно как-то заранее позаботиться о том, чтобы на момент посыла они находились в людном месте.
«Не будет же он меня сразу в лоб в наложницы звать, – логично предположила она. – Сперва же охмурить надо!»
В ней снова заиграло живое любопытство. Пока что окружавшие её мужчины не радовали её творческим подходом к процессу охмурения: попытки обжиманий, приглашения испить вместе чего-нибудь алкогольного и прочие прелести рыбацких фантазий. От князя с его налётом великосветского воспитания она ожидала некоторой изысканности.
Гость не разочаровал. Допив чай, достал из кармана тонкую деревянную коробочку с богатой декоративной резьбой и заявил:
– Я так-то к тебе с подарком.
Было ужасно любопытно, но Нари стало интересно повредничать. Наличие заранее подготовленного и явно дорогого подарка подтверждало версию с тщательно продуманным охмурением, так что мысль о том, что над князем можно чуточку поиздеваться – куда он теперь денется? – оказалась слишком соблазнительной.
Изящно приподняв брови, Нари дерзко стрельнула глазами:
– А кто вам сказал, что я от вас соглашусь подарки принимать? – поддела она.
Князя аж перекосило от возмущения; должно быть, не ожидал, что его продуманная атака столкнётся с таким неожиданным препятствием.
Нари мило похлопала ресничками.
– Чайку попили? – уточнила она и сладко пропела: – Ну и будет с вас! Не буду врать, что было приятно повидаться, – она демонстративно откусила кусочек пирога, тщательно разжевала, проглотила, и только потом, «спохватившись», удивлённо предложила: – Вам напомнить, где выход?
Князь моргал так растерянно, что ей даже сделалось его немного жалко. Должно быть, он посчитал, что, раз его пустили в дом, то контакт налажен, и дальше дело будет двигаться по накатанной. «Ну-ну, мечтай!» – язвительно подумала она.
Меж тем, князь справился с растерянностью. Лицо его застыло в хищном упрямом выражении, и Нари поняла, что, кажется, переборщила, и его пора переводить из условно безопасных обратно в весьма опасные типы.
Это соображение отозвалось в её душе разочарованием, и даже горечью, что немало её удивило. Увы, она вынуждена была признать, что надеялась всё же обнаружить в князе цивилизованного человека, и её весьма огорчило, что вежливость его была лишь вынужденной маской.
Нари непринуждённым жестом слегка передвинула свой стул, чтобы в случае чего ей было удобнее вскочить. Однако, как и всегда, манёвр этот не прошёл мимо его внимания. Остро и пронзительно взглянув на неё, он раздражённо спросил:
– И что ещё я должен сделать, чтобы ты, наконец, перестала меня бояться, Нари?
«Да-да, так я и поверила!» – мысленно покивала сама себе она, но вслух произнесла только:
– Если вы действительно хотите, чтобы я перестала вас бояться, то будьте так любезны встать, удалиться и более меня не беспокоить.
Лицо его совершенно застыло.
Нари ожидала вспышки; но секунды текли, текли, а его челюсти так и оставались сжатыми – настолько сжатыми, что она испугалась за его зубы.
Прошла почти минута.
Потом он встал, забрал свою коробочку, сухо ответил:
– Как изволишь, – и, развернувшись, отправился на выход.
Нари от потрясения чуть не подавилась чаем.
«Вернётся со своими людьми и выкрадет!» – впрочем, тут же нашла объяснение его поступку она, поэтому поспешила попытаться вырулить на более безопасное поле.
– Подарок можно было бы и оставить!.. – капризно протянула она.
Спина его дрогнула; он медленно развернулся. Сложив руки на груди, смерил её насмешливым взглядом и невинным тоном высказал:
– А может, я уже передумал его дарить?
Ей с трудом удалось подавить смешок. Кажется, не она одна тут любит повредничать.
– Вы не можете быть так жестоки, – поддразнила его она. – Я же теперь умру от любопытства!
Ей и в самом деле было ужасно любопытно, что он там такого выдумал, чтобы её впечатлить.
Черты его хмурого напряжённого лица разгладились; губы тронула нежная сентиментальная улыбка, которая почему-то показалась Нари весьма знакомой – хотя она, хоть убей, не могла припомнить, улыбался ли он так ей раньше.
Он энергичным шагом вернулся к столу, встал рядом с нею и лукаво высказал:
– Подарю, если пообещаешь исполнить одно моё желание.
Пальцы Нари крепко сжались на ручке чайной чашки; весёлое настроение вмиг её покинуло, и она отвела глаза, предчувствуя, что неприятностей ей всё же не избежать, как бы она ни старалась из них выкрутиться.
Сверху тяжело вздохнули.
– Нари, – раздался тоскливый голос князя, – по-твоему, я действительно отложил собственные планы и явился сюда только для того, чтобы обманом выпытывать из тебя какие-то дурацкие обещания?
Звучало разумно.
В конце концов, она всегда может взять свои слова назад. Попытаться, во всяком случае.
– Обещаю, – сверкнула она на него непокорными глазами.
Он хмыкнул, вытащил свою коробочку и отдал ей.
Нари восхищённо провела пальцами по резьбе – тонкая работа, такая шкатулочка и сама по себе является ценным подарком, – потом открыла.
Внутри лежали изумительные золотые серёжки в форме солнечных дисков. Солнечные лучики были украшена на концах огранёнными прозрачными камнями, которые, преломляя свет, словно сами сияли изнутри.
Нари восхищённо ахнула; такой красоты она отродясь не видела. Занятая любованием, она не заметила, как прояснилось лицо князя, как засветилась на его губах довольная улыбка.
– Но откуда вы?.. – невольно вырвался у неё радостный и благодарный взгляд в его сторону. – Я же не!..
Она пыталась сказать, что в день набега на её остров на ней не было серёжек, поэтому как он смог узнать, что она обожает носить именно этот вид украшений.
– Я видел твои уши достаточно близко, – напомнил князь, от которого, и впрямь, не укрылось, что уши у неё были проколоты.
Он долго раздумывал над лучшим подарком для неё, поэтому теперь был крайне доволен, что угадал.
Припомнив обстоятельства, в которых он имел возможность поразглядывать её уши пристально, она нахмурилась. Сообразила, что её тут охмуряют, вообще-то. А она! Она ведётся, как наивная овечка!
Строго поджав губы, она с резким щелчком закрыла коробочку и чопорно произнесла:
– Я не могу принять столь дорогой подарок.
Произносить эти слова было почти что больно: серьги ей и впрямь безумно понравились. Ей отчаянно хотелось хотя бы померить их – потому что носить такую роскошь на портовой рынок, точно, не стоило. Однако мысль о том, что князь пытается купить её согласие дорогими подарками, была слишком горькой и унизительной, поэтому она лишь задрала гордо подбородок и взглянула на досужего соблазнителя весьма твёрдо.
Князь ошарашенно перехватил ртом воздух, возмущённо взмахнул руками, кажется, даже слегка подпрыгнул при этом, а потом обиженно воскликнул:
– Ну уж не дороже дома!
Нари досадливо скривилась, припомнив, что, вообще-то, он и впрямь уже потратил на неё немерено денег. Она, впрочем, полагала это справедливой компенсацией – в конце концов, это он лишил её дома, так что ему и восполнять! А что дом оказался так хорош, так это его собственный выбор был, она его об этом не просила!
Однако теперь, в виду плана с охмурением, подаренный дом стал видеться ей в совсем ином свете: как некий аванс, принимая который, она соглашается и на его покровительство, и на следующую из этого роль его любовницы.
