Контур человека: мир под столом

– А это? – спросила я, просто чтобы не обидеть его, – про машины, честно говоря, мне было слушать скучно.

– Это наш «жигуль». А вон «Волга» поехала. – Мальчик снова обернулся ко мне. – Вам сегодня на завтрак бананы давали?

– Нет.

– И нам не давали. А я бананы люблю. Нам их в детском саду каждое утро возле каши раскладывали.

– В нашем детском саду? – Я очень удивилась.

– Нет, в другом. Там. – Он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону по улице.

Мы помолчали.

– Я про все машины теперь все-все знаю, – неожиданно продолжил Мальчик, и в его бесцветном голосе прозвучало нечто вроде гордости. – У нас по всему дому автомобильные журналы валяются – папа их много покупает. Он хочет «мерс»… И я тоже…

– А что такое «мерс»?

– Тачка такая. Крутая очень.

– А?а?а, – протянула я, делая вид, что мне все понятно, хотя на самом деле не было понятно ничего.

Разговор опять оборвался. Но Мальчик уходить не собирался, продолжая высматривать что-то поверх наших кустов.

– А чего ты сидишь на рюкзаке?

– А на чем мне сидеть? – удивился Мальчик.

– У меня тут поваленное дерево есть. Хочешь, вместе посидим?

Мальчик обрадовался:

– Хочу, но… я же за забором.

– А ты лезь сюда.

– Забор высокий…

– В нем есть дыра, я тебе покажу.

Он протиснулся между выгнутыми прутьями за углом, прошлепал по шелестящим листьям, и мы вместе сели под желтеющим сиреневым кустом наблюдать за настоящими делами улицы.

Вот женщина тащит целых четыре пакета. Из пакетов торчат батоны, бутылки с молоком и капуста.

– Уронит, – сказал Мальчик.

– Нет, – сказала я.

А вон машина тормозит, из нее пулей вылетает мужчина с папкой. Машина тут же отъезжает. Мужчина сломя голову бежит на переход – ему как раз загорается зеленый свет – и тут роняет папку. Белые листы обильно устилают тротуар. Он на лету смешно ловит их, с трудом перегибаясь через свой живот, а пешеходный светофор неумолимо отсчитывает отведенные людям «зеленые» секунды.

– Успеет, – сказала я.

– Не успеет, – сказал Мальчик.

Кое-как, неловко, ворохом бумажки собраны и засунуты в папку. Но тут для пешеходов зажигается красный. Машины, рявкнув, стартуют с места.

– Побежит, – говорит Мальчик.

– Не побежит, – говорю я. – Он же взрослый. Моя Бабушка всегда со мной стоит и дожидается зеленого.

– Он очень торопится.

– Ну и что?

И тут мужчина, ловко лавируя между машинами, все же побежал.

– Я же сказал, – с довольной усмешкой проронил Мальчик.

Мы опять замолчали.

Худенькая молодая женщина, налегая на ручку всем своим невесомым телом, словно груженную углем вагонетку, старательно толкает перед собой детскую коляску.

– Мальчик, – говорит Мальчик.

– Девочка, – заявляю я безапелляционно.

– Кто угодно, – соглашается Мальчик и примирительно поясняет: – Коляска же непонятно какого цвета.

Мы, видимо, оба представляем себе этого «ктоугодно», потому что вдруг одновременно начинаем смеяться.

– Ну, наконец-то ты хоть в чем-то со мной согласен, – говорю я.

– Да, – скупо роняет Мальчик, и мы опять замолкаем.

Через какое-то время он вдруг произносит:

– Ты права. Отсюда все выглядит гораздо интереснее. Забавно наблюдать, как все куда-то торопятся.

– Всем к кому-то надо, – заключила я.

– Почему так решила?

– Так ясно же: с портфелями – на работу к начальнику, чтобы не ругался, с пакетами – домой, приготовить обед. А без всего – из сада и школы детей забирать. Я вот тоже сегодня очень тороплюсь. Прямо как Бабушка придет, так домой бегом побегу.

– Почему?

– Так меня же там под дверью пес ждет!

Мальчик помолчал, повозился, усаживаясь поудобнее, зачем-то пошарил по своим карманам.