Вышивка по ворованной ткани

Через две недели, когда Николай позвонил, Валя замурлыкала в рамках придуманного сценария:

– Коленька, я так по тебе соскучилась!

– Зайду, – безразличным тоном ответил он.

– Коленька, я согласна у тебя в КГБ работать проституткой! – завопила Валя как можно громче. – Я ради тебя на всё согласна!

– Что ты мелешь по телефону, дура? Приду в семь, – зашипел он.

– Ой, поняла. Про это не буду. Про другое скажу, не терпится! У меня задержка! Я так рада, так рада! А ты?

– Куда задержка? – не понял Николай.

– Ну, задержка… Месячные не пришли, а аборт врачи запрещают! – пропела Валя. – Я так рада, так рада!

– Ты соображаешь, что говоришь? – заорал Николай. – Буду в семь!

И швырнул трубку. Ух, как Валя с Соней были довольны – клюнул с полпинка.

– У него полные штаны, пошёл их стирать! – сказала Соня, слушавшая по параллельной трубке. – Теперь строишь из себя дуру в чепчике. Всё время просишь солёненького, и какое бы дерьмо ни выкинул, круглишь глаза по пять копеек и сюсюкаешь: «Я так тебя люблю! Какой ты у меня красивый!» И лобызнешь на дорожку, чтоб вся помада осталась на воротнике. Не чуть-чуть, а в полные губы.

Николай пришёл с менее суровым лицом, чем обычно.

– Что ты там плела? – спросил он, закурив.

– Я так тебя люблю, – сказала Валя, чуть не лопаясь про себя от хохота.

Прямо перед ней для убедительности стояла тарелка с нарезанными солёными огурцами. Николай поморщился, глядя на них, и спросил:

– Может, плохо дни посчитала?

– Нет, Коленька, у меня как часы. Хочешь огурчика?

– Какого ещё огурчика?! – заорал он. – Ты хоть понимаешь, где я работаю?

– Коленька, какой ты красивый, когда сердишься, – выдохнула Валя, прижавшись и отпечатывая на его воротнике накрашенные губы.

– Сделаешь аборт, как миленькая!

– Врачи запретили: истончённая оболочка матки, нельзя вмешиваться. Я так рада! Говорили, не могу забеременеть, и вот счастье!

– Ты правда дура или прикидываешься? – он был раскалён как утюг, но всё-таки помнил, что ей чуть за двадцать.

– Чем же я дура? Тем, что хочу ребёнка от самого умного, самого красивого, самого любимого?! – вполне искренне изумилась Валя. – Я ради тебя готова работать проституткой в КГБ!

Он пошёл к двери, Валя догнала его, стала целовать.

– Не вытирай об меня свои сопли! – заорал он и тише добавил: – Завтра зайду.

Почему завтра, было непонятно. Видимо, как мелкий гэбист, привык разбивать решение сложных задач на несколько этапов. Но дома ждало продолжение. Соня читала самиздат и знала, как в КГБ работает контрастный душ, когда добрый следователь сменяет злого.

Она набрала в телефоне-автомате записанный Валей на бумажку номер и скрипучим старушечьим голосом сообщила жене Николая:

– Здравствуй, доченька, я пожилой человек, не могу больше смотреть на этот разврат, не скажу адрес, где сейчас твой муж, но ты уж обнюхай его, как придёт!

На следующий день Николай позвонил и твёрдым голосом объявил:

– Завтра в пять везу тебя к гинекологу!

И бросил трубку, а Соня снова позвонила его жене из телефона-автомата скрипучим старческим голосом:

– Здравствуй, доченька, мочи нет терпеть, живу над этими потаскухами! Хошь верь, хошь не верь, беременна она от твоего! Они ж, когда на балкон курить выходят, мне все их разговоры проститутские слышны!

– Вы мне адрес, наконец, можете дать? – пронзительно попросила жена Николая. – Я вам заплачу!

– Боюсь я, дочка. По голове стукнут, и помру. Квартиру не скажу, только дом и подъезд. Завтра он в пять заезжает, везёт её к врачу абортному. Возьми такси, да за ними. За руку и поймаешь!

Николай заехал за Валей ровно в пять. Она выглядела лохмато-зарёванно – долго до этого тёрла глаза кулаками – и покорно села в машину.

– Ничего не обсуждается! – рявкнул он.

– Коленька! Сделаю, как скажешь! Но после этого ты меня не бросишь? – кивнула Валя, видя в зеркало, как сзади к ним приклеилось такси с женщиной в большой шляпе и тёмных очках.

Ехать было всего ничего. Вышли у старого торжественного здания с колоннами и табличкой «Институт акушерства и гинекологии». Перед входом высился памятник сидящему пожилому мужчине в халате и шапочке. Видимо, врачу, но прочитать его фамилию на постаменте было некогда. И только поднялись по ступенькам и взялись за ручку двери, как за спиной раздалось требовательное:

– Николай!

Валя обернулась, увидела ухоженную шатенку лет сорока со шляпой и тёмными очками в руках.

– Значит, всё это правда?! – спросила женщина сдавленным голосом.

Вале было жаль её, но сценарий не допускал лирических отступлений.

– Это твоя жена? – воскликнула Валя вполне артистично. – Зачем ты ей рассказал?

Смотреть на Николая было страшно. И наверняка скоро так выглядели бы Валя и Соня, ничего не предприняв. Он хватал воздух, руки тряслись, а губы артикулировали дебильное мужское «я тебе всё объясню», после которого так сладко звучат пощёчины.

– Эта шлюха действительно от тебя беременна? – спросила жена, потирая руку после оплеухи.

– Как вы смеете? – вступила Валя, помня Сонино требование, чтоб Николай успел сказать как можно меньше слов. – Я – дипломированный специалист, делала вашему мужу массаж. Он ухаживал, пригласил домой, я забеременела…

– Вы хоть знаете, что у нас трое детей? – закричала жена так, что прохожие начали оборачиваться.

– Я поняла, что у вас в браке не всё в порядке, – потупилась Валя.

– Оля! – вякнул Николай, и Валя заметила, что он массирует себе область сердца.

– Заткнись! – оборвала жена. – А в прошлом году была артистка из детского театра. А до этого – официантка! И если вы перетянете канат, вы тоже всё это получите!