Восточный плен. Князь

– А если я откажусь?

Сетеней посмотрела собеседнику прямо в глаза:

– Тогда моя заинтересованность в тебе пропадет, из тебя сделают настоящего кастрата и перепродадут, возможно, в каменоломню – это будет в лучшем случае.

На лице Влада дернулся лишь один мускул, он не позволил всему гневу, бушевавшему в нем, взять верх. Вместо этого мужчина громко и отчаянно рассмеялся.

– Я тебе предлагаю не просто спасти мою дочь, но и спасти доброе имя своего друга. – Как Влад и подозревал, это было последним аргументом, который Сетеней позволила себе сказать в качестве уговоров.

Он молча уставился тяжелым взглядом на черкешенку.

– Я согласен, – просто вымолвил он после длительного молчания.

Лицо Сетеней засияло в улыбке:

– Чудесно! Лишь по окончании этой недели вы с Кизляром последуете за мной в Константинополь. А до этого ты будешь слушать и выполнять все наставления Кизляр-аги. Он расскажет тебе, что означает быть евнухом… Но главное, ты выучишь язык немых – это важно! В стенах сераля мы будем общаться только так, ибо во дворце Топкапы и у стен есть уши.

Она повернулась к евнуху и далее продолжила на турецком:

– Каждую ночь приводи к нему женщину, чтобы он удовлетворил свои мужские потребности.

Кизляр кивнул в знак согласия.

Сетеней обратилась к невольнику:

– Я сказала Кизляру, чтобы он…

– Я слышал, что вы сказали, – перебил ее Влад.

– Ты знаешь язык. Это хорошо, – на самом деле так не думая, произнесла Сетеней. Хотя, скорее, это был большой плюс в их общем деле.

Женщина взглянула на Влада. Он дерзко, не сводя глаз с её лица, улыбался ей. Небольшая толика сомнения все же терзала ей душу. «А что, если он предаст меня?» Но у обеспокоенной матери не было иного выбора, как безоговорочно довериться этому человеку.

Сетеней наклонилась так, чтобы мужчина мог почувствовать ее горячее дыхание на своих губах:

– Если ты предашь меня, Влад Ольденбургский, – предупредила она, – ты перестанешь быть настоящим мужчиной во всех смыслах этого слова.

Улыбка пленника стала еще шире.

– Я не посмею, – вымолвил он в ответ.

Глава 1

Константинополь

1861 год

Непревзойденный своим великолепием дворец Топкапы располагался на возвышении, даря возможность каждому жителю города и всем новоприбывшим, лицезреть себя во всей красе. Само название этого архитектурного шедевра означало «пушечное дуло». Дворец имел по обеим своим сторонам от каждого входа громадные пушки. Каждый раз, когда брат султана покидал Топкапы, раздавался оглушительный выстрел.

Открывая вид на бухту Золотой Рог, пролив Босфор и Мраморное море, дворец Топкапы мог считаться одной из великолепнейших красот города.

Но как же Влад ненавидел это место. В который раз он окинул взглядом квадратные крыши бань и восьмиугольные башни гарема дворца.

Более всего угнетало и тяготило то, что с каждым днем все стремительней Влад терял надежду навсегда покинуть Сераль и распрощаться со здешними обитательницами. Коварные, капризные и беспринципные – они походили на красивые ядовитые цветы сада, скрытого от чужих взоров высокими стенами. Не имея гордости и никакого понятия о самодостаточности, эти женщины буквально пресмыкались перед алчным и безжалостным господином – их мужем. Борьба за внимание главного мужчины была беспощадной, а порой и кровопролитной. И разбираться во всех этих склоках приходилось Владу. Уже как два года он был помощником главного евнуха в гареме Абдул-Азиса.

Непросто ему пришлось в эти времена.

Добиться расположения гнусного и сладострастного Азиса, при этом не уподобиться его низменным привычкам и желаниям, было довольно трудно. Но все решил один случай, когда на Азиса было совершено покушение.

Как позже выяснилось, оно было спланировано Сетеней лишь для того, чтобы ее приверженец смог отличиться в глазах господина.

Абдул-Азис страшно боялся за свою жизнь, поэтому сразу же увидел во Владе пригодного для службы человека. Он доверял ему жизни своих восьми жен, жизни своих десятерых детей и свою собственную. Азис был буквально помешан на своей безопасности. И немудрено.

Абдул-Азис не мог смириться с успехом и величием своего старшего брата и потому постоянно испытывал терпение султана.

Нынешний повелитель был умным и порядочным человеком. Народ любил его и безоговорочно признавал своим правителем, с чем Абдул-Азис был категорически не согласен. Султан как мудрый и образованный человек понимал и мирился с необузданной завистью младшего брата. Отстроив для себя новый дворец – Долмабахче, по другую сторону пролива, Абдул-Меджид оставил Топкапы в полное распоряжение Азиса. Когда же тот не был увлечен развратом и пьянством, он развлекал себя тем, что устраивал бесконечные восстания и заговоры против старшего брата. Но Абдул-Меджид был миролюбивым и милосердным человеком; почитая превыше всего родственные, кровные связи, он смотрел на выпады младшего брата, как на безобидные проделки ребенка, из-за чего Абдул-Азис еще более злился и распалялся.

В такие дни жестокость и агрессия Азиса доходили до невероятного. Многие увлечения казались настолько экстравагантными, что возникали сомнения в его здравомыслии: он обожал петушиные бои с участием большого количества невольников; поедал огромное количество яиц, приготовленных исключительно руками его матери, так как маниакально страшился покушения на собственную жизнь. Он был настолько поглощен увлечением, своими боевыми петухами, что надевал ордена на птиц-победителей и отправлял в ссылку побежденных. Но в дни особенного расстройства Азис проделывал все то же самое с живыми людьми – невольниками.

Вызвавшись самолично расправляться с теми, кто проигрывал в «потешных боях», Влад, рискуя собственной жизнью, спасал сотни несчастных. Это, конечно, подвергало большому риску их с Сетеней план, но Влад ничего не мог с собой поделать. Он и сам был невольником, невольником своего обещания.

В течение всего времени своей службы Влад тщательно изучил дворец и его потаенные ходы, так что мог в самую темную ночь без труда покинуть Топкапы незамеченным. Приобретя доверие нужных людей, и завоевав обожание своей главной подопечной – дочери Сетеней, Влад без труда в любое время мог вывести малышку за пределы дворца, но ее мать, по неведомым Владу причинам, постоянно откладывала день их побега.

Дворец был устроен по принципу четырех дворов, называющихся авулами, окруженных двойной стеной и разделенных между собой стенами поменьше. Главные – Ворота Приветствия, или Баб-ы Хюмаюн, – вели в первый двор – Двор Янычар, в котором находились подсобные помещения, а также небольшая мечеть. Это был самый обширный двор из четырех. Именно здесь Абдул-Азис устраивал свои петушиные бои и развратные празднества. Только эта часть сераля была открыта для гостей и посетителей. Особо важным гостям Азиса даже позволялось въезжать верхом.

Топкапы полностью соответствовал соображениям безопасности, так как каждый двор становился крепостью. Преодолев одни укрепления, враг натыкался на другие, что и составляло главную сложность. Но в последнем дворе существовал подземный ход. Он был сделан для того, чтобы в случае вражеского прорыва через ворота правитель и его приближенные, а также наложницы могли спокойно уйти к морю, сесть на корабли и покинуть страну. На протяжении всей истории Османской империи в этом не возникало необходимости, поэтому про подземный ход мало кто знал. Никто и никогда не штурмовал дворец Топкапы. Единственное, что могло помешать Владу, – это дозорные на самом высоком сооружении дворца, башне Адалет над зданием Дивана.

С башни открывался хороший обзор на все дворы, а мания преследования Азиса заставляла его выставлять зорких смотровых, которые ежеминутно наблюдали за всем, что происходило на территории дворца. Эту сложность Кизляр обещал взять на себя, но не раньше, чем Сетеней ему бы приказала. А она медлила.

Владу оставалось только ждать.

Второй двор дворца включал в себя канцелярию, здесь же находилась Башня Правосудия. В те времена, когда дворец занимал действующий император, палата с декоративными колоннами, арками, позолоченными решетками и барельефами служила для заседаний Дивана. В прежние времена тут принимали визирей и послов. Но Абдул-Азису это помещение служило для приговоров и наказаний всех тех, кто имел несчастье встать у него на пути или же просто проиграть в им же организованных потехах.

В точности как действующий правитель, Азис следил за судом из Башни Правосудия, и если его приговор был изменен на помилование, что случалось крайне редко, то он закрывал окно.

Здесь же, во втором дворе, располагались строения для прислуги, конюшни, хаммам, дворцовые кухни и мечеть. В этой же части дворца находился и вход в гарем.

При виде торопливо идущего Влада привратники молча распахнули перед ним ворота.

Врата Блаженства являлись проходом в святая святых и оставались всегда запертыми. А несогласованное проникновение через них расценивалось как строжайшее нарушение закона. Врата находились под контролем главного евнуха гарема – Кизляра, а также под контролем его подчиненных.

Войдя во врата Баб-ус-сааде[2 - Врата Блаженства.], Влад оказался в третьей части дворца. Внешне простое здание гарема внутри было убрано со сказочной роскошью. Арочные галереи были огорожены золочеными сетками и дверьми с добавлением барельефов.

Пройдя по облицованным белыми изразцами коридорам вдоль внушительной бело-голубой стены, ограждающей гарем от внешнего мира, мужчина вышел через арочный проход к пестрому, широко раскинувшемуся саду Тулип, в центре которого располагалась Мраморная терраса.

Отсюда открывались великолепные виды на Золотой Рог, Босфор и Мраморное море.

Движение по Босфору к вечеру уменьшалось, а Золотой Рог, оправдывая свое имя, сверкал расплавленным золотом, украшая и без того ослепительное убранство сада Тулип.