Море внутри тебя

Алан… Мысль о нём свербела в груди. Вчера перед уходом бабушка Мириам спросила: готова ли она принять его в качестве мужа? Нет. Не готова. Слишком свежа рана от его слов и ненависти в глазах. Марина просто боялась с ним встречаться. Она надеялась, что есть какой-то способ избавиться от браслета, но то, как бабушка старательно избегала этот вопрос, говорило, что связанны они на всегда. Марине нравился Алан, возможно, через несколько лет она была бы рада стать его женой. Но добровольно и по взаимной любви. Осиротев, она привыкла быть не всеми желанной гостьей в усадьбе, но быть нежеланной женой и невесткой точно не хотела. Поэтому, попросила бабушку никому не говорить о том, где она. Даже Нине.

Нина…её единственный верный друг. Она не могла сейчас видеть подругу. Врать Марина не умела, но влезать между Ниной и братом тоже не хотела. Пока придётся прервать с ней общение.

Перескакивая с одной невеселой мысли на другую, Марина всё утро провела у моря. Аш молча был рядом. Дядя Лука не тревожил её. И только, когда день перевалил за середину, настоял, чтобы она пошла и поела. За трапезой они снова молчали, но девушка чувствовала на себе его вопросительные взгляды. Она подняла глаза и прямо посмотрела на отшельника. Было чувство, будто она впервые по-настоящему увидела его. На вид ему было около пятидесяти лет, невысокий, худощавый с удивительно добрыми серыми глазами. И хотя Марина знала его всего пару дней, внутри она чувствовала, что именно он станет для неё опорой и проводником, когда она решится принять то, кем является.

– Госпожа…– прервал молчание дядя Лука.

– Не надо, дядя Лука, – начала Марина, – не называйте меня «госпожа». Мне очень некомфортно от этого.

– Хорошо, – кивнул отшельник, – Но как мне вас называть?

– Мариной и на «ты». А я буду звать вас дядей. Если вы не против, – ответила девушка.

– Как хотите, моя…то есть… Марина.

– Я долго думала и поняла, что в самые трудные времена море всегда было со мной. Теперь же я всегда буду с ним. Научите меня всему что знаете?

– Конечно! Для этого я и живу! Когда ты готова начать?

– Прямо сейчас!

Глава 2

10 лет спустя

Алан

Алан возвращался в усадьбу. Впервые за десять лет. После поступка матери он не стремился сохранить родственные связи, но свадьбу Нины пропустить не мог. Брат и сестра не виноваты в том, что произошло. И обижать сестру отказом не стал.

Алан с интересом оглядывался вокруг: многое изменилось. Даже ещё один брат родился. Стоило ему остановить машину, как из дома выскочила Нина, а за ней девятилетний мальчик. Алан оглядел сестру. Красавица! Гордость любого брата.

– Нина! – Алан раскрыл объятия, и сестра радостно бросилась ему на шею.

– Брат, ты приехал! Я уже и не надеялась! – целуя его отозвалась Нина.

– Я не мог отказать. Вдруг бы передумала? Я и так удивлен, что ты только сейчас замуж выходишь. Как это мать тебя в девках до двадцати шести лет продержала?

– Ой, Алан… Ты же тогда уехал и не знаешь. После твоего отъезда отец нам с Саввой сказал, что без любви не будет неволить. Вот я и ждала. За то теперь я очень счастлива! – Нина просто сияла.

– А это кто с тобой? – поспешил сменить тему Алан.

– Я Миша, твой брат! – ответил мальчик.

– Ну, будем знакомы, – Алан протянул ладонь, и мальчик, покраснев, ответил на рукопожатие.

– Прости, но я должна бежать в дом. Свадьба через несколько дней, дел невпроворот… – развела руками Нина.

Нина вернулась в дом. Алан не спешил увидеть отца и мать и попросил Мишу показать усадьбу. Не спеша они обошли дом и двор. Затем направились в сторону новой конюшни. Старая, как пояснил мальчик, стала мала и её перенесли, соединив с лугом для выгула лошадей. Сначала Алан наведался к конюхам и был рад узнать знакомые лица, даже дядя Саид был на ходу. Потом подошёл к ограде и залюбовался: у отца всегда были отменные лошади, теперь же их стало больше и каждый хоть на выставку. Среди них выделялся огромный черный жеребец. Он пасся особняком, периодически вскидывая голову, будто принюхиваясь. Алан сразу узнал его, но не мог поверить, что отец не продал Эквуса. В этот момент жеребец, снова вскинул голову, и, заржав, поскакал в дальний конец луга.