Колизион. Купол изгнанных

– Зачем мне это? Моего иниция уже давно нет. А я снова есть. И я, в отличие от вас, свободен.

– Но как же…. – растерялась Вив. – Ты же один из нас! Ты первым вышел из-под власти своего иниция! Подал нам всем пример!

– Какой пример? Ты правда считаешь, что я думал о других фамильярах, вырывая себе свободу? Нет, дорогая, я думал только о себе!

– Но ты… наш символ, – совсем потерянно сказала Вив.

– Символ! – Первый фамильяр поморщился, словно унюхал что-то неприятное. – Обычная картинка, значение которой почему-то ужасно переоценивают!

– Ты должен нас вести! – Ивар подключился к разговору, пытаясь выправить разочаровывающий оборот, который он принял.

– Должен?

– Нет, не должен, конечно, – снова заговорила Вив и пустила в ход лесть: – Но кому, как не тебе, самому первому и самому лучшему из фамильяров, вести нас вперед?

– Ведут за собой стадо, – жестко ответил Первый фамильяр. – Безмозглое стадо, которое не может само принимать за себя решения. Вы же хотите свободы. А свобода идет рука об руку с самостоятельностью, в том числе и в принятии решений. Забавно, что вы, так жаждущие свободы и полной независимости и самостоятельности, хотите, чтобы вас к ней привели, как безмозглый скот.

– Так ты нам поможешь или нет?! – воскликнула Вив, теряя терпение и частично страх и уважение, которые поначалу так и сквозили в каждом ее слове, обращенном к Первому фамильяру.

– Не вижу в этом никакой личной заинтересованности.

– Но ты один из нас!

– Никогда не страдал избытком безрассудной лояльности группе, с которой меня объединяют чисто формальные признаки.

Тина увидела, как Вив обменялась с Иваром и остальными хостильерами глубоко растерянными взглядами. Все они ожидали каких угодно трудностей и неудач на пути вызова Первого фамильяра и считали самой сложной задачей его возвращение. Они совершенно не учли того, что когда он вернется, то может отказаться играть роль, которую ему отвели.

– А как насчет благодарности? – тихо спросила Тина.

Она не собиралась вмешиваться в разговор, да и тот факт, что Первый фамильяр говорил устами Кирилла, сильно ей мешал. Но она уже настроилась на свободу от Кристины и потому хотела, чтобы Первый фамильяр выполнил то, на что они все рассчитывали.

– Спасибо, что вернули меня, – с показным послушанием и наигранной готовностью сказал Первый фамильяр, насмешливо кривя губы. – Но я вас об этом не просил.

– Ладно, – сказала готовая к такому ответу Тину. – А как насчет того, чтобы помочь нам, если хочешь и дальше оставаться в этом мире?

– Тина! – приглушенно воскликнул испуганный Ивар. – Ш-ш-ш! Ты что делаешь?

Ни Первый фамильяр, ни Тина не обратили на него внимания.

– Хочешь получить себе союзника с помощью угроз? – Первый фамильяр демонстративно поднял брови.

– Если по-хорошему он не понимает, то почему бы и нет! – с вызовом ответила Тина.

– А так ты уверена в действенности угрозы? Уверена, что вы сумеете меня развоплотить? Что-то мне подсказывает, что мое возвращение – это не столько плод ваших осознанных усилий, сколько банальное везение. Случайное удачное стечение обстоятельств.

Даже если Первый фамильяр и бил наугад, он все равно попал в цель. Все так и было, и Тина не сомневалась, что не только она, но и Ивар с Вив вряд ли понимали до конца и во всех деталях, как именно у них получилось вернуть Первого фамильяра. Что уж говорить о том, чтобы провести ритуал его развоплощения!

– Рискни, и узнаешь! – ответила Тина, внутренне замирая. Вдруг Первый фамильяр поймет, что она блефует, и заставит ее раскрыть карты?

Первый фамильяр медленно подошел к Тине и уставился на нее снизу вверх.

– А ты все такая же стерва, как и тогда, – наконец сказал он, прищурив глаза.

– Тогда? – не сразу сообразила Тина.

– Ты как две капли воды похожа на Христиану. Значит, твой иниций – ее потомок. И я даже не сомневаюсь, что такая стервозность, как у Христианы, передается из поколения в поколение.

– Это комплимент? – уточнила Тина, стараясь скрыть, как ей не по себе от этого разговора.

Ее наследная память фамильяра включала в себя лишь самые общие сведения о Христиане и уж точно не содержала ничего о том, какой у нее был характер.

– Мечтай! – бросил Первый фамильяр.

– Так ты нам поможешь? – вернулась Тина к главному вопросу. – Или отправлять тебя обратно к чертям или где ты там все это время болтался?

– Тина! – уже резче одернул ее Ивар.

На детском лице Кирилла медленно расцвела злая улыбка.

– Я ждал, проявит ли кто-то из вас характер и твердость. Потому что без них идти отвоевывать свое право на жизнь бесполезно. Радует, что хоть у кого-то они остались. Но очень жаль, что только у нее.

Тина замешкалась, не зная, как реагировать на странный, оскорбительный комплимент Первого фамильяра.

– Это твое согласие? – уточнила она.

– Да, – ответил он. – Я расскажу вам, как освободиться от своих инициев раз и навсегда.

* * *

Сама мысль о том, что, находясь в плену, можно задремать, казалась Кристине совершенно невозможной. И все же, запертая в черном автобусе «Обскуриона» наедине со своими мыслями и совершенно измотанная бурными событиями последних дней, Кристина сама не заметила, как ее убаюкало, и она погрузилась в беспокойный сон. Но и там ее преследовали все те же тревоги.

Проснулась Кристина от того, что автобус подбросило на какой-то кочке, и, резко вывалившись из полубреда-полусна, поняла, что они, оказывается, уже некоторое время ехали. А раз ехали, значит, кто-то сидит за рулем. Кто-то, от кого можно потребовать – скорее всего, тщетно, но все же! – чтобы ее выпустили. Кто-то, на кого можно накричать и излить свою злость.

Кристина выбралась из глубины мягкого черного кресла с твердым намерением устроить скандал. Практического толку, конечно, не будет, но хоть морально ей полегчает. Но, не успев сделать и шага, она остановилась, потому что не узнала место, в котором оказалась. Вокруг царила густая темнота, но при этом каким-то непостижимым образом Кристина могла в ней видеть. Вот только видела она не роскошный интерьер автобуса Джордана, а огромный высокий купол – будто в планетарии, знания о котором у Кристины оставались чисто теоретическими; разумеется, в Верходновске планетария не было. Купол состоял из сотен кусков черного, будто тонированного стекла – этакий огромный витраж или мозаика. Вместо звезд в куполе горели отражения. Сотни отражений Кристины.

Девушка повернулась, оглядывая невероятную картину, и едва не упала, потеряв равновесие; от множества движущихся вокруг отражений голова мгновенно шла кругом. Кристина предприняла еще одну попытку сделать шаг – надо же найти выход из этого странного места, чем бы оно ни было! – и с трудом устояла на ногах. Расставив руки в стороны для равновесия, она сделала еще один шаг и снова с трудом справилась с приступом головокружения.

«Да что это такое? – рассердилась Кристина на себя. – Это же просто оптическая иллюзия! Верх на месте, низ на месте, значит, я прекрасно могу идти!»

В подкрепление своих мыслей она опустила взгляд под ноги, чтобы лучше ощутить этот низ. Она будет все время смотреть в пол, тогда идти станет легче.

Это оказалось ошибкой – пола под ногами не было. Точнее, он был, но тоже представлял собой все ту же стеклянно-зеркальную мозаику, дробившую Кристину на сотни отражений. Он качался, кружился и грозил уйти из-под ног.

От исчезнувшего ощущения верха и низа накатила дурнота. Даже не пытаясь бороться за следующий шаг, Кристина опустилась на стеклянную поверхность и подтянула к себе колени; лучше так, чем рухнуть всем телом, потеряв равновесие.

В сидячем положении мир вокруг почти перестал качаться, и Кристина попробовала осторожно оглядеться. Где она? Такое просторное помещение не может быть ни в одном из автобусов или трейлеров. Она что, под цирковым куполом? Но это совсем не похоже на шатер!

И тут Кристина заметила еще одну странность этого места. Стоило лишь ненадолго задержать взгляд на одном из отражений, и она понимала, что это вовсе не ее отражение. Точнее – ее, но не отражение. Каждый фрагмент мозаики будто показывал свой отрывок из прошлого Кристины. В каждом из них Кристина видела свое лицо, но в разные моменты своей жизни.