Колизион. Шатер отверженных

А потом она заметила, что к ним приближается Фьор, и в кончиках пальцев снова появилось то странное щекочущее онемение, словно она только что прикоснулась к фаерщику и их снова затянуло в то странное, пугающе реалистичное видение на двоих, понять смысл которого они никак не могли, и нахлынули отголоски чужих чувств: ненависти, страсти, смятения и связи, которую в один миг хотелось разорвать, а в другой – сделать сильнее…

Кристина вздрогнула и отпрянула от Дэнни. Тут же подумала, как это глупо; она ведет себя так, словно ее застали за чем-то таким, что стоило бы скрывать, но ведь это совсем не так!

Фьор, увидев Кристину, резко остановился и замер, не сводя с нее глаз.

Почувствовав напряжение, Дэнни обернулся и, увидев фаерщика, мгновенно поменялся в лице; широкая, чуть насмешливая улыбка, подчеркнутая разболтанность. Наверняка это та самая маска, которую он цепляет на себя, когда превращается на арене в шута.

Ощущение неловкости настолько переполнило тишину, что Кристина больше не могла ее терпеть.

– Спасибо за… э-э… спасение, – неестественным от попытки звучать естественно голосом сказала она.

– Как мило, что ты притворилась, будто это было спасение, – сверкнул Дэнни улыбкой, легко сбежал по ступенькам на землю и, беззаботно размахивая руками, пошел прочь.

Кристина некоторое время провожала его взглядом, пытаясь хоть немного осмыслить такие сумбурные последние несколько минут, а затем обернулась к Фьору.

Но фаерщика на месте больше не было.

Зато в кустах возле дороги появился ягуар. Он уставился на Кристину янтарными глазами, а потом как-то очень по-человечески разочарованно покачал головой и затрусил прочь, оставив девушку гадать, что он ей этим хотел сказать.

* * *

Тина оценивающе смерила взглядом «викинга».

– Здравствуй, незнакомый фамильяр, который решил с ходу меня допрашивать, я тоже рада с тобой познакомиться, – холодно сказала она.

Водитель хмыкнул и взглянул на рыжую.

– Ты посмотри, а она с характером!

Рыжая фыркнула, и Тина почувствовала, что начинает злиться. И освобождаться от невидимого влияния, которое заставило ее остановиться, а потом сесть в машину.

– Может, не стоит при мне говорить обо мне же в третьем лице? – холодно спросила она. – Вы хостильеры, я уже поняла. Вы крутые, вы в этом мире дольше меня и лучше понимаете, что происходит. Ну, так введите меня в курс дела!

– Для начала расскажи: кто надоумил тебя призвать яггера и откуда ты вообще узнала, как это делается?

Тина пожала плечами:

– Я всегда это знала. Чего я по-прежнему не знаю, потому что вы игнорируете мой вопрос, так это почему вы, безымянные хостильеры, меня допрашиваете и ждете, что я буду вам отвечать.

Ее снова словно и не услышали; водитель обменялся с рыжей многозначительным взглядом. Девушка выразительно подняла бровь, а «викинг» чуть повел плечом и пробормотал:

– Ну а что ты хочешь? Ты же сама знаешь, какой мощный у нее ини?ций.

– У вас проблемы со слухом? Или врожденная атрофия вежливости? – вмешалась Тина. – Я же вроде бы только что попросила не говорить обо мне так, будто меня тут нет. И кто такой этот иниций?

– Ты знаешь, как призывать яггера, но не знаешь, кто такой иниций? – недоверчиво спросил «викинг». Увидел говорящий взгляд Тины и пояснил: – Твой создатель. Оригинал. Тот, от кого ты произошла.

– Она мне не создатель! – тут же ощетинилась Тина.

– Какая же она еще маленькая и несмышленая! – со снисходительной улыбкой бросила рыжая водителю, а потом повернулась к Тине и насмешливо сказала: – Ну да, ты сама собой появилась в этом мире, а твой иниций совсем ни при чем, и выглядишь ты точь-в-точь как она чисто случайно.

– Она меня не создавала! – упрямо повторила Тина.

– Ах, эта врожденная хостильерная гордость! Так и хлещет через край! – усмехнулся «викинг». – Да, она тебя не создала. Да и ее предки – их предки – нас не создали; скорее вызвали. В любом случае сейчас это не имеет отношения к делу. Твой иниций – или называй ее как хочешь – очень могущественна.

– Кристина? – фыркнула Тина. – Вы ее явно не встречали, если так говорите.

– И самое главное, – продолжил «викинг» так, словно его не перебивали, – она оказалась в цирке, который нам очень нужен. Точнее, очень нужен один артефакт оттуда. Мы не раз засылали в него своих, но почти никто не смог пробраться в цирк. А те, у кого получилось, не сумели его найти.

– Вы? – сразу отметила Тина. – У вас что, какая-то организация? И как вы засылали своих в цирк? Я думала, это невозможно, нам туда хода нет.

– Очень сложно, но не невозможно. И нет, не совсем организация, – в обратном порядке ответил на ее вопросы «викинг». – Хостильеров не так много, если сравнивать с фамильярами. Те из нас, кто живет в этом мире достаточно давно, поддерживают связь. Так что – да, мы.

– Вам нужен артефакт из того цирка, – повторила Тина. – Что за артефакт? Зачем? И самое главное, от меня-то вам что надо? Я тут, а не там.

– Ты можешь повлиять на своего иниция. А если у тебя хватит сил и умения – даже сумеешь настроиться на нее так, чтобы видеть и слышать происходящее через нее.

– Никогда не пробовала. И, откровенно говоря, не хочу.

– Почему?

Тина промолчала. Даже не потому, что не хотела признаваться в своем невежестве, – она не знала, что может установить связь с Кристиной. Она не хотела устанавливать с ней связь. Связь – это веревка о двух концах; дернешь со своей стороны – могут дернуть и с другой. И Тина почему-то опасалась, что Кристина может дернуть сильнее.

Вместо того чтобы ответить на вопрос незнакомых хостильеров, она сменила тему.

– Вы мне так и не рассказали, что это за артефакт и зачем он вам нужен.

«Викинг» переглянулся с рыжей, и та вперилась в Тину таким цепким, таким пронзительным взглядом, что той стало не по себе.

– Мы хотим провести древний обряд и вызвать Первого фамильяра, – наконец ответила она.

– Первого фамильяра, – эхом откликнулась Тина. Эти слова будили какие-то смутные, глубоко похороненные ассоциации, и сейчас они медленно, неохотно поднимались на свет и обретали форму забытых знаний и воспоминаний. И это были поразительные знания! – Но разве его не… развоплотили?

– Развоплотили, – подтвердила рыжая. – А также раздробили вызвавшее его заклинание, заключили эти частицы в артефакты и спрятали их по всему свету. Мы долгие годы – да что там, века! – их собирали. Сейчас остался один, последний. Добудем его – и сможем воссоздать заклинание. Догадываешься, что это за последний недостающий артефакт, – или надо разжевать?

Тина фыркнула; рыжая ей не нравилась.

– Догадываюсь, – процедила она. Может, она и новый хостильер, и, кроме наследственной памяти, у нее нет знаний о том, что происходит в этом мире сейчас, как у тех хостильеров, которые живут здесь намного дольше ее, но она не собиралась пасовать перед какой-то высокомерной, наглой девицей. – О чем я не догадываюсь, так это о том, зачем нужно возвращать Первого фамильяра.

Рыжая посмотрела на Тину почти с жалостью.

– Как, ты думаешь, появились первые хостильеры? Когда-то мы все были фамильярами, послушными, безвольными, бессловесными слугами тех, кто нас вызвал. Да что там, нам даже не давали форму человека! Нас заключали то в сов, то в жаб и лягушек, то в черных котов. А он… он стал первым, кто получил форму человека. И первым, кто сумел разорвать связь со своим иницием, сумел пойти против его воли. Освободился сам – и сделал свободными нас. Ну, почти свободными.

Тина поморщилась от этого «почти». Да, действительно, она вытеснила Кристину из жизни и заняла ее место, и все же до тех пор, пока Кристина жива, пока она есть в этом мире, она остается для Тины уязвимым местом, ее главной слабостью. И она постоянно это ощущала. Именно поэтому Тина и не хотела даже пробовать устанавливать с ней связь, на что намекнули ей эти хостильеры. Именно поэтому и призвала яггера – хотела раз и навсегда освободиться от Кристины, а заодно и от цирка, в котором та нашла прибежище. Но, похоже, она переоценивала свои способности и способности своего яггера. Будь это так просто – убить своего иниция, и дело с концом, – другие хостильеры не затеяли бы возвращение Первого фамильяра.

– Вы считаете, что, если вы его вернете, он нас всех освободит? Окончательно? Раз и навсегда? – сделала вывод Тина. – Этакий великий спаситель, который сможет то, что не можем мы?

– Так и будет, – уверенно ответил «викинг». – Его иниций создал Первого фамильяра не так, как создавали обычных фамильяров. Между ними была особая, уникальная связь. Он сможет.