Изменить судьбу

Темнота. Я не могу открыть глаза. По всему телу слабость, мучает жажда. Понимаю, что я в больнице – слышу пиканье аппарата и чувствую больничный запах. Хочется пошевелиться, но нет сил. Смутно вспоминаются тюрьма, смерть мамы и Софья. Чувствую, как обжигающая слеза катится по щеке. Я не умерла. Господи, но зачем ты мучаешь меня еще? Разве я не получила по заслугам?

Вдруг слышу шорох и чей-то вздох. Крис?.. Нет, вздох был мужской. Наверное, Миша. Почему-то не могу вспомнить, как он выглядит. Я услышала его тихие приближающиеся ко мне шаги. Он взял мою руку. И… я почувствовала до боли знакомый, родной запах.

– Вика! Солнце, ты плачешь?! Вика, ты меня слышишь? – Я услышала голос Филиппа, и сердце мое заколотилось в два раза быстрее. Медицинский аппарат тоже громко и часто подавал сигналы.

– Врача! – Обезумевший голос Филиппа, наверное, услышала вся больница. Я попыталась сжать его ладонь и, кажется, у меня это получилось, так как вскоре я почувствовала горячие поцелуи на своих ладонях.

– Наконец-то, любимая! Сейчас, подожди родная, придет врач. Котик, мой котик. – Его голос дрожал от волнения и счастья. Вскоре зашла медсестра. Она сказала, что врач будет позже. Сестра измерила мне давление и что-то вколола. Последнее, что я услышала, – как плачет Филипп.

Я проснулась и даже смогла открыть глаза. Светлая палата, и много алых роз. В палате сидит Филипп на кресле, на коленях у него устроились Софья и Данила. А возле окна стоит и смотрит на улицу мама, моя мамочка! Что происходит, я ничего не могу понять… Пытаюсь поднять голову, но она снова бессильно падает на подушку. Они увидели, что я проснулась, и все подбежали ко мне – кто плача, кто смеясь.

– Мамочка! – закричали в один голос дети. Они целовали меня, а я улыбалась и плакала одновременно. В горле все пересохло, язык не слушался, но все же я выдавила:

– Что произошло?

Я с легким ужасом смотрела на свое тело, которое, скорее, было похоже на мешок с костями. Из рук и груди шли провода и иголки. Филипп, держа меня за руку, начал рассказывать:

– Вика, прости меня, не надо было тебя отпускать. На твой день рождения мы поругались, и ты выбежала из дома в дождь и грозу. Тебя на большой скорости сбила машина. Хорошо, вовремя поспела «скорая», а то мы могли тебя потерять. Ты почти год пробыла в коме. У тебя тяжелая черепно-мозговая травма. Тебя не отключали только потому, что у тебя все время шла активная мозговая деятельность. Ты как будто жила в своем внутреннем мире, переживала чувства и эмоции, постоянно думала. Но последние два дня и это пропало. Мне позвонили и сказали, что будут отключать аппарат искусственного дыхания, и я приехал с тобой попрощаться. Ты не поверишь, я молился, потом разговаривал с тобой, ходил, как умалишенный, по палате взад вперед. Я не мог смириться, что скоро потеряю тебя совсем. Вдруг я вижу слезу у тебя на щеке, – у Филиппа заблестели глаза. – Но теперь все будет хорошо. Обещаю, буду больше уделять вам внимания. Завтра напишу рапорт на отпуск. Полетим отдыхать на Гавайи, как ты хотела.

– Не надо на Гавайи, – улыбнулась я.

– Куда захочешь!

Несмотря на боль и слабость, я почувствовала себя счастливой, как никогда. Это всё было… кошмарным сном, это всего лишь сон! Вот они, самые мои дорогие и любимые человечки на свете! Они рядом, любят и переживают. Это ли не счастье? Я посмотрела на всех и с чувством произнесла:

– Дорогие мои, любимые, простите меня за все. Я очень вас люблю и всегда буду рядом. Ближе и дороже вас у меня никого нет, вы мое самое большое счастье и богатство.

Мама заревела и отошла. Детки резвились в палате. Я притянула Филиппа к себе и жадно поцеловала в губы, насколько могла сделать это своими еле двигающимися губами.

…Спустя два месяца, меня выписали из больницы. Я была еще очень слаба и проходила курс реабилитации. Дома в честь моего возвращения устроили грандиозный праздник. Огромный разрисованный плакат с надписью: «С возвращением, мама!» от Софьи и Данилы, множество разноцветных гелиевых шаров, летающих по всему дому, и прекрасные цветы от Филиппа. Окрыленная счастьем снова быть дома, я с нежностью гладила стены и мебель. Мама накрыла шикарный стол с моими любимыми блюдами и деликатесами.

Вечер выдался на редкость веселым, все шутили и смеялись. Я обвела присутствующих взглядом. Кристина пришла со своим мужем, они поженились месяц назад. Федоров Илья – директор интерната для детей с умственными отклонениями. По описанию Крис, Федор добрый и интеллигентный. После свадьбы они, не откладывая это дело на потом, усыновили малыша из дома малютки, назвали Савелием. Крис и Федор крепко держались за руки, и чувствовалось, как они счастливы, их глаза блестели и излучали любовь. Мама тоже казалась счастливой, она все время порхала возле меня, спрашивая, не нужно ли мне чего. Сегодня я позволила себе быть маленькой девочкой и дать мамочке поухаживать за мной, при любом удобном случае повторяя ей, как сильно ее люблю. Нарядные дети, как всегда, баловались и измазались тортом. Заиграла медленная композиция Whitney Houston «I will always love you».

– Можно пригласить Вас на танец? – прошептал на ухо Филипп. Я радостно кивнула, и вскоре мы пополыли в медленном танце. Мы не отводили влюбленных глаз друг от друга, и наши сердца бились в унисон.

– Любимая, прости меня, я был эгоистом, мало уделял вам внимания, – заговорил Филипп, крепко сжав меня за талию.

– Нет, нет, это ты прости меня. Это я была эгоисткой, думала только о себе, – перебила я его, нежно проводя пальцами по его шее.

– В общем, оба виноваты, – улыбнулся он и прислонил свой лоб к моему. – Ты так изменилась после этой аварии, тебя не узнать…

– Очень тебя люблю… – Просто ответила я.

– Я для вас горы сверну, родная моя.

– Так по тебе соскучилась, – прошептала я, вдыхая запах его кожи. – Не дождусь, когда уйдут гости.

– Ты все такая же проказница, – улыбнулся Филипп и нежно поцеловал меня в губы.

В оформлении обложки использована фотография автора.