Звук шагов в порывах ветра. Книга четвёртая

– Я помогу, – подскочила Ариадна с влажными салфетками в руках и стала ими промокать пятна на столе и на бумагах. Пока они суетились, успели столкнуться друг с другом и одновременно извиниться.

– Пятно на рубашке тоже промокнуть салфеткой? – озвучил вопрос Всеволод, осматривая себя.

– Да, промокнуть, но не тереть, – ответила Ариадна, – иначе загрязнение проникнет глубоко в волокна материала, и оттуда вывести его уже не получится. Дома справится либо хозяйственное мыло, либо глицерин с нашатырным спиртом, или ещё перекись водорода. Хотите, я помогу вам?

– Нет уж, спасибо, мне есть кому помочь, – он прицелился и метко кинул использованный комок салфеток в мусорную корзину.

– А ваша мама говорила, что вы в разводе, – Ариадна расширила свои голубые глаза, захлопала ими.

– Я разве утверждал обратное? – Всеволод почувствовал напряжение.

– Но вы сказали, что есть кому.

– Как насчёт помощницы по дому? Или химчистки? Или, в конце концов, жены моего брата? – предложил он сходу несколько вариантов. – Наверняка, моя мамочка ввела вас в курс, что её младший сын женат? Правда, она не приняла выбор Димки, но тут уж ничего не поделать. Мы – давно повзрослевшие мальчики.

– Простите, я веду себя неправильно, – Ариадна отступила, стала застёгивать сумочку.

– Севка, я тут подумал вытащить тебя в спорт-бар, – в дверях стоял Дима. Увидев незнакомую девушку в кабинете брата, он несколько растерялся.

– Здравствуйте, – первой сказала Ариадна. – Вы, наверное, Дмитрий? – спросила она, рассматривая его с любопытством.

– С утра им точно был, – насмешливо ответил Дима. – Здравствуйте, незнакомка.

– А мы знакомы. Точнее, когда-то очень давно вы приезжали к нам в гости со своим братом. Я тогда была маленькой. Но запомнила вас обоих.

– Да? – с сомнением протянул Дима.

– Ариадна – дочь Ильи Ильича, – пояснил Всеволод. – По просьбе нашей матери теперь будет работать здесь, – он выразительно закатил глаза.

Глава 32

– Ну что, узнал я адрес Глеба Платова, – сказал Николай после короткого разговора с кем-то по телефону. – Адрес не его проживания в Москве, конечно, а прописку. Но и это уже кое-что, – он посмотрел в телефоне сообщения, адрес был там. – Кстати, телефон этого парня так и находится вне зоны доступа?

– Да, увы, – отозвалась Надежда, она сидела в кресле с книгой. Недавно звонила свёкру, справлялась о дочери.

У них там жизнь кипела – каждый день ходили купаться на реку, Саша уже вполне прилично плавала, теперь она соревновалась с дедом, Ваня барахтался у берега – за ним следила Маша. Один раз отвлеклась и не заметила, как сын вошёл в воду довольно глубоко. Но испугаться не успел, Маша подхватила мальчишку на руки и вынесла на берег. По вечерам приходил сосед, и они с Владимиром Григорьевичем увлечённо играли в нарды, периодически издавая громкие возгласы победы или проигрыша. Саша крутилась возле них, пытаясь понять правила. Один раз Ваня смахнул с поля нардовые шашки отца, а в другой раз спрятал в карман своих шорт игральные кости. За шашки получил наказание от матери, Владимир Григорьевич так растерялся, что потерял дар речи, тем более что уже почти выиграл, а тут такой казус. Он, вообще, старался младшего сына не наказывать – не мог себя переломить, ему казалось, что Ванятка такой маленький, такой беззащитный. Его любовь к мальчишке напоминала больше любовь деда, чем отца. Поэтому всё и прощал своему озорнику. Но когда мальчишка спрятал кости и их никак не могли найти, до тех пор, пока Саша не вспомнила, что вроде бы утром возле коробки с нардами крутился Ваня, его спросили напрямую: брал ли он кости? Тот замотал головой и убежал во двор. Глава семьи пошёл за сыном.

Вернулись они через полчаса, и, похоже, Ваня плакал. Отец его, конечно, не отшлёпал, но зато разговор был весьма серьёзным. Непривычно строгий голос, холодный взгляд из-под очков напугали мальчишку больше, чем то, как его наказывала мама. Отец же отругал даже не за воровство, а за ложь. Они условились, что Ваня никогда не будет брать чужое и лгать. Весь вечер мальчик не отходил от отца и заглядывал ему в глаза – сердится ли ещё? Когда отец взял его на руки – успокоился.

Затем отличилась Саша – увидела забытый Машей в гостиной на столе карандаш для бровей, которым та давно не пользовалась, а просто разбирала косметичку. Саша решила, что неплохо бы подрисовать и себе брови – какие-то они невыразительные. В результате одна бровь вышла дугой, причём шибко удивлённо приподнятая, вторая волнистая. Маша, увидев это чудо современного макияжа, захохотала так, что в окно со двора заглянул Владимир Григорьевич, он как раз проходил мимо. На вопрос деда, что это такое у Сашульки вместо бровей, та ответила, что хотела стать красивой. А почему брови такие разные, Саша, подумав, пояснила: в душе она немного перфекционистка. Сдерживая смех, дедушка уточнил, знает ли она значение этого слова? Саша ответила правильно, но вот каким образом её душевный перфекционизм связан с криво накрашенными бровями, объяснить не смогла. Маша назвала девочку «моя ты Эдит Пиаф» и принялась смывать карандаш с её бровей.

Всё это Надя рассказала мужу, и они от души посмеялись, такие новости любому поднимут настроение. Спину у Николая отпустило, он съездил в свой рабочий офис, потом в пару мест, где надо было сделать серию снимков. Домой вернулся ближе к вечеру.

– Как ты думаешь, где этот мальчик проживает? – Николай сел рядом на диван, вытянул длинные ноги.

– Постой, попробую угадать, – Надя отложила в сторону книгу. – В Твери?

– Не устаю удивляться твоей проницательности, – покачал головой он.

– Да нет тут никакой проницательности, – усмехнулась Надежда. – Просто я вспомнила, как Костя упоминал, что Глеб сорвался к заболевшему деду в Тверь. А если мальчик приезжий, снимал квартиру в Москве, то, скорее всего, он и приехал из Твери. Простое сопоставление фактов.

– Нет, ты гений детективного дела, – Николай поймал руку жены и поцеловал её.

– А ты знаешь, я никогда не была в Твери, – задумалась Надя. – Только читала об этом городе. Пожалуй, не отказалась бы туда съездить, как думаешь? – посмотрела на мужа. Он потёр подбородок.

– Ну что ж, я был там давно и тоже не отказался бы посетить этот прекрасный город, – сделал паузу. – На машине или как?

– Или как – можно конкретнее?

– Вроде бы туда ходит скоростной поезд «Ласточка», немногим меньше двух часов – и ты в Твери. Да, кто-то из ребят в редакции был там недавно и рассказывал, – вспомнил Николай.

– Давай поедем на «Ласточке», а? – попросила Надежда. – Есть в этом что-то романтичное. Совместим приятное с деловым. Мы свободны, ты, думаю, легко отпросишься на день с работы, у меня отпуск, Сашка пристроена у наших на даче. Всё складывается так, что нам надо съездить в Тверь.

– Как у тебя загорелись глаза, Наденька, – удивился Николай.

– Просто мы с тобой с прошлого года никуда вместе не ездили. Даже на дачу ездим вразнобой. А тут такая возможность. Я люблю с тобой путешествовать, – села рядом, положила голову на плечо.

– Я тоже люблю с тобой везде бывать, – ласково погладил супругу по щеке. – Тверь так Тверь. Мы придумали, что скажем мальчику по имени Глеб?

– На месте сориентируемся, – махнула рукой Надежда.

Они сели в скоростной поезд ранним утром, народу было немного, хотя по ходу остановок, а их было одиннадцать, люди активно заходили и выходили из поезда. Где-то ближе к Твери набралось больше половины вагона. Поезд шёл быстро и одновременно очень плавно. За большими чистыми окнами мелькали населённые пункты, пролески, дачные домики, даже клочки участков земли, на которых уже в полусогнутом положении работали люди. Обильно цвёл картофель, обещая хороший урожай. Николай купил в вагоне чай для Нади, который разносила проводница в форме. Ну, почти как в самолёте. Надежда сидела у окна и с любопытством, восторженно чисто по-детски смотрела на меняющийся за ним ландшафт. Николай, читая журнал, украдкой наблюдал за женой. Она время от времени показывала ему особо впечатляющие её картинки за окном. Он снисходительно улыбался и кивал. Он очень любил свою жену – особенно за её умение восхищаться и радоваться простым вещам. С годами эти качества Надя не утратила.

Наконец, на электронном табло высветилась надпись «Тверь» и время, по которому они прибыли в этот чудеснейший город. Двери открылись.

Глава 33

– Да? А кто тебя научил полоть? – спросила Виктория, бросила сорванный пучок сорняков в проход между грядками, опустила очки на глаза.

– Мама, – тихо ответила Валя.

– Какая молодец, – Вика уловила в её голосе печаль и попыталась подбодрить. – А ты знаешь, на сегодня мне так нужна помощница. Василиса ещё слишком маленькая, а Марья Ивановна занята. Может, ты станешь моей помощницей, Валечка?

– Да, я могу вам помочь, – застенчиво ответила девочка.

– Марья Ивановна, – крикнула Виктория, – я сюда пригласила девочку Валю, вы не против?

– Конечно, я не против, – Марья Ивановна спустилась со ступенек крыльца, вытерла мокрые руки о передник, – Валечка, проходи, детка, – дружелюбно сказала она. – Давно я тебя не видела. Вика, сделай вот что: сорви Вале клубники – пусть полакомится. А я пока приготовлю тесто и испеку пирог с черникой, сверху посыплю сахарной пудрой. Эх, тряхну стариной, – с этими словами она зашла в дом.

Валя скромно поела клубники – взяла из миски всего несколько ягод, сказала, что наелась. Виктория попросила у Марьи Ивановны ещё одну косынку для своей помощницы. Прежде чем повязать ей косынку, провела по волосикам – тонкие, мягкие, волнистые на висках. Валя от прикосновения её руки вздрогнула, обернулась, но промолчала. Вика даже смутилась, быстро повязала девочке косынку и показала на тот кусок земли, где им предстояло поработать.

Валя ловко выдёргивала сорняки и, как, оказалось, знала названия многих растений, чему Виктория восторженно удивлялась. Она несколько раз заглядывала за угол дома – смотрела, чем занята дочь. Наконец, прополку закончили и сели на лавочку возле дома. Солнце изрядно припекало, а здесь была тень, которая создавала приятную прохладу. Недалеко от дома высились пушистоволосистые стебли мальв с сердцевидными листьями и с крупными цветками в виде широких колокольчиков от нежно-розового до пурпурного цвета. Радостно густились бархатцы в покрашенной зеленым цветом автомобильной шине, рядом с ними присоседилась семейка нежно-сиреневых анютиных глазок, которые, казалось, добродушно приветствуют всех гостей, приходящих к хозяйке дома. Слева от входа висело большое кашпо с белоснежными невестами-петуньями. Возле крыльца стояла облупившаяся лейка с длинным любопытным носом, а ступеньки самого крыльца были выкрашены недавно и смотрелись почти как новые. С левой стороны дома к стене была прислонена деревянная лестница – обшарпанная, но крепкая. Вика подошла к ней и из любопытства даже залезла на пару ступенек.

Прибежала Василиса, она вдоволь наигралась в песочнице, познакомилась там со вторым котом, который позволил ей себя трогать, гладить, даже дал подержаться за хвост – недолго, ушёл в дом. Всё это Василиса попыталась рассказать, она размахивала руками, многократно повторяя «кися» и «ух». Марья Ивановна, которая с веранды тоже наблюдала за малышкой, пояснила всё, что та пыталась рассказать. После бурного проявления эмоций Вася уселась между мамой и Валей, счастливо вздохнула. Посидела ровно пять минут, затем взяла Валю за руку и потянула за дом. Теперь в песочнице мелькали уже два девичьих платьица.

– Славная девочка Валя, – Марья Ивановна села рядом с Викой, вытерла салфеткой пол, выступивший на лбу. Она уже поставила пирог в духовку.

– Да, она мне тоже нравится, – жуя травинку, отозвалась Виктория. – Только я не очень поняла – с кем она живёт?