Восхождение нелюдя

Детёныши в стократ опаснее взрослых особей. Тех можно увидеть и убежать, а вот от их потомства не удрать – прыгают высоко, стремительно, их почти не видно на фоне тёмной земли, особенно ночью.

Бенир медленно стал опускать руку с хлебом к чёрному, качающемуся кусочку тряпочки, на которую так похожа эта тварь.

– Хлеб. Это хлеб. А сверху сыр. Вот, попробуй, – продолжал Бенир.

По его спине лился холодный пот, сердце от ужаса почти перестало биться, но рука продолжала опускаться к земле, к плоской морде крошечной твари. Бенир знал, что бежать бесполезно. Чтобы убежать, должна быть дистанция не меньше трёх метров. Тогда ещё есть хоть какой-то шанс на спасение.

Хлеб упал на землю прямо перед мордой твари, которой отпрянула, но через пару секунд набросилась на обед мальчика. Падальщик накрыл головой еду, и та стала распадаться на частицы, едва ли не в пыль. И пыль втягивалась в острые края прямоугольника твари.

Так, вот, значит, как они питаются!

Заинтригованный Бенир подтолкнул к твари кусочек сыра и склонился, наблюдая, как падальщик “уплетает” его обед. Над телом твари начали проступать контуры ещё одного прямоугольника – полупрозрачный, едва видимый, напоминающий марево, какое случается над дорогами во время жары.

Падальщик поднял переднюю часть тела и закачался вперёд-назад, вращая крошечными глазками, рассыпанными по поверхности того места, где у других животных есть голова.

– Что? Ещё еды? Погоди. Есть ещё. Вот.

Бенир извлёк из мешка тушку крысы, которую собирался обменять у солдат в военном лагере – те не гнушались никаким мясом. Ели даже воробьёв и мышей. Жаловались, что довольствие скудное, а то и не свежее, от чего случаются частые отравления порой и со смертельным исходом. А крыс они и сами ловят в промежутках между боями. Варят их подолгу. Так и выживают.

Крыса пришлась по вкусу падальщику. Тварь её так же расщепила в пыль и втянула в себя. Над её спинкой появилась ещё одна полоса, ещё более тонкая и прозрачная. Но под определённым углом можно её рассмотреть.

– Это ты так растёшь?

Бенир осторожно приблизил палец, пока тварь доедала крысу, и коснулся верхнего прямоугольника, будто бы висящего на расстоянии от спинки хищника. Тварь резко вскинулась, и мальчик испуганно отдёрнул руку, нервно облизнув сухие губы.

– Ну, ты, аккуратнее! Я же не собирался тебя давить!

Детёныш падальщика снова поднял верхнюю половину туловища и закачался. Опять вперёд-назад. Опять жрать просит?!

– Ну, нет. Хватит. Тебя не прокормишь. Иди уже.

Бенир осторожно отполз подальше, волоком таща за собой свой мешок, затем поднялся и быстро полез на дерево, поглядывая на всё ещё качающуюся пластинку твари на земле.

Пока он развлекался, рассматривая падальщика, в поле уже началось очередное сражение. Ничего интересного. Бьются на смерть. В основном стреляя в упор из слабых пистолетов или убивая друг друга обычными, но крепкими и большими ножами.

Бенир несколько раз зевнул и потёр глаза, уже понимая, что финал близок. Вот, точно: командиры внезапно подняли свои стяги, и их бойцы начали отступать, спотыкаясь о раненных или мёртвых. Никого из своих не поднимали, не пытались спасти, просто уходили.

Пора спускаться. Убедившись, что у подножия дерева нет падальщиков, Бенир закинул лямки мешка на плечи и полез вниз. Детёныш падальщика не оставил даже крошек. Возможно, он ещё где-то рядом. Нужно быть внимательным. Такие мелкие твари могут пронзить ногу, внезапно выпрыгнув из-под земли.

До земли остался буквально метр, и мальчик бросил в сторону кусочек хлеба. Нет. Ушёл тот падальщик. И других, похоже, рядом нет. Теперь точно можно спокойно спускаться. До наступления темноты у него ещё есть примерно часов пять на работу.

Он переходил от раненного к раненному: кому воды, кому выкурить последнюю сигарету, кому раны перевязать. Но он не помогал никому подняться на ноги, лишь забирал свою плату и переходил к следующему пока не остановился перед офицером. Тот лежал навзничь, раскинув руки в стороны. Камешек в руке. Большой, размером с кулак и с горизонтальной небольшой прорезью.

– Голову поверни мне, – попросил он. – Хочу видеть небо.

Привыкший уже ко всему, Бенир спокойно подложил под затылок раненному чей-то свёрнутый мундир и присел рядом, разглядывая чумазое лицо солдата.

– Вы все хотите видеть небо, – тихо сказал он, убирая в мешок опустевшую флягу и вынимая полную. Тихо добавил:

– Ты же знаешь, что бесплатно я ничего не делаю.

– Да, слыхал, – согласился офицер. – Мне уже не жить. Забери всё, что придётся тебе по нраву.

Бенир смущённо отвёл взгляд и спросил:

– А если я попрошу в уплату рассказать про те предметы, что я уже заработал? Многие солдаты отдавали мне своё имущество, но я не знаю их предназначения и ценности.

Офицер на мгновение прикрыл глаза, сглотнул, качнув кадыком.

– Смысл-то оставлять земле мои сокровища? А тебе они все пригодятся. Могу и на твои вопросы ответить. Давай, сын врага, показывай, что тебе оставили. Только смотри, чтоб ходячие не увидели, отберут. А то и побьют ещё. Аккуратней.

Бенир огляделся по сторонам и достал первый предмет, поднёс его к глазам бойца.

– Что это за штука?

– Бинокль. Помогает видеть в даль. Там кнопка есть. Можно включить фильтр, тогда будешь видеть в инфракрасном диапазоне. Он работает от аккумуляторов. Со временем они садятся, и нужны новые. Их можно выкупить только у офицеров. Там сзади крышка есть для замены аккумуляторов.

– А как это: в инфракрасном диапазоне? – Бенир нажал на кнопку и поднёс к глазам бинокль, оглядываясь вокруг себя. Занимательная штука. Видно далеко, и очень чётко. Но почему-то только светящиеся пятна.

– Ты включил инфракрасный фильтр, поэтому ты сейчас видишь то, что ещё тёплое. Живые люди тёплые. Мёртвые некоторые ещё тёплые. Чем больше будешь им пользоваться, тем быстрее научишься различать в инфракрасном диапазоне живых и мёртвых. А можно и без фильтра. Он помогает в сумерках вовремя заметить нашествие падальщиков. Они очень, очень горячие. Светятся так сильно, что их в этот бинокль заметно даже тогда, когда они ещё под землёй.

Тебе повезло. Видать какой-то высокого чину офицер отдал тебе его. Дорогая очень штука и редкая.

Мальчик убрал бинокль в мешок и полез искать следующую вещицу. Вот она. Плотный, корявый слиток металла с щелями с обеих сторон.

– А это что?

– Мультитул.

– Что? Не понял.

– Набор инструментов для ремонта или еды, не знаю. Поддень выступающие части и потяни на себя, инструменты откроются. А может, там кнопка есть, поищи. Тоже очень, очень ценная вещь. Такие можно достать только у купцов, пребывающих с дальних земель.

Офицер замолчал и наблюдал за мальчишкой, который высунув язык, открывал инструменты в мультитуле и с любопытством крутил их в руках. В этом мультитуле оказались инструменты для ремонта разной техники: отвёртки, кусачки, свёрла, универсальный гаечный ключ и даже штангенциркуль.

– Для чего все эти инструменты? – Бенир сложил мультул и убрал в мешок.

Офицер усмехнулся.

– Если не дурак, то со временем разберёшься. А отдавать или продавать не стоит, потом можешь пожалеть. Таких штуковин на наших землях почти ни у кого нет. Тебе кареты с лошадьми будут предлагать за него, не меняйся ни на что. И держи его при себе. Не в кармане, не в мешке, а на груди под одеждой или привяжи к ноге там, где его никто не увидит.

Бенир дал солдату попить воды. Он не хотел уходить от этого общительного человека, хотя ясно было, что он не выживет. Немного подумав, он вынул круглый камешек, который ему отдал первый солдат.

– Что это? Почему вы все их носите?

Боец скривился и отвёл взгляд, уставился в небо.

– Не ответишь?