Пять испытаний

Я еще много раз уходила и возвращалась, потому что жить в городе было негде, да и не на что.

Я сама не знала, чего я хочу добиться своими уходами, то ли я искала лучшую жизнь, то ли я искала какую-нибудь работу, то ли пыталась своими уходами из дома добиться лучшего отношения мамы ко мне и к брату.

Возвращения домой не приводили к хорошим результатам.

Разговоры с мамой о любви к нам, к своим детям, проходили с непониманием и чаще на повышенных тонах.

Мама, по ее словам, не могла делить детей с другим мужчиной, который стал для нее всем. Она слушала его и подчинялась каждому его слову, поэтому дети стали помехой и обузой для нее.

Я не могла объяснить и понять маминых поступков и нынешнего отношения мамы к нам.

Мои мысли были о том, почему мама разрешила мне так поступать, и даже была рада, когда я уходила из дома.

Почему с появившимся отчимом мы никак не смогли наладить с ней общий контакт, и почему моя бабушка не приняла мою сторону и не пыталась меня удержать, а впоследствии, и совсем оборвала со мною все связи.

Все это на тот момент для меня было необъяснимо.

Но меня все равно тянуло домой, я то – уходила в никуда, то возвращалась снова. В городе я нашла съемную комнатку, и чтобы платить за нее и хоть как-то жить, я поменяла много разных работ.

Но где я без образования смогу еще пристроиться – только на разгрузочном складе или за прилавком в небольшом магазинчике.

А в моих мыслях когда-то было желание поступить в училище и получить престижное образование, но с приходом в семью отчима в мой адрес полетели фразы, – «денег на обучение ты не увидишь», «в этом доме ты кажешься лишней».

В моей жизни настал полный дефицит всего: – денег, продуктов, совести и вкуса. Эту фразу я прочитала в одной книжке про лихие девяностые годы, и вот теперь она относилась именно ко мне.

Обида брала вверх над разумом, мне хотелось убежать как можно дальше и не видеть никого.

Я не понимала, почему я, с такими положительными качествами, с большим трудолюбием и умением находить выход из любых непростых ситуаций, теперь не знала что делать.

Работа раздражала, да больше не сама работа, а люди, предоставлявшие мне работу, стали предъявлять ко мне слишком много требований и претензий.

Может, это было не так и мне просто казалось такое отношение ко мне, но факты были на лицо, и мне еще больше хотелось убежать и скрыться где-нибудь.

Один неизвестный мне ученый говорил, что человеку для полного счастья нужен только лес: – он и накормит, и напоит, и согреет, и вылечит. Он ставил на себе эксперименты, когда уходил в тайгу без запасов продовольствия. В карманах у него были только спички и блокнот с карандашом для записей.

На тот момент в моих карманах не было даже спичек, да и в лес я теперь вряд ли бы пошла.

А раньше бывало, сяду я на велосипед и через огромное безлюдное поле мчусь, куда глаза глядят. Волосы развивались на ходу и в душе были только счастье и покой.

И никакого страха в глазах.

Зато теперь столько страха собралось в моем маленьком организме, что даже кусок сала, лежавший на окне, мне показался огромным камнем.

Я подумала, что это я переутомилась и решила дождаться утра, проснуться и понять, что все это мне привиделось.

Но когда я проснулась, то теперь уже сам подоконник показался мне огромным камнем.

Потихонечку меня настигало сумасшествие. Мне не хотелось жить в этом мире, быть никому не нужной и не иметь понимания со стороны близких мне людей.

Хотелось оказаться на огромном космическом корабле, который уже несколько лет бороздит бескрайние просторы и вряд ли вернется обратно на землю, потому что на нем произошел бунт, и все, кто там находился, разделились на два лагеря и уже позабыли о своей цели полета. Как мне хотелось быть на том корабле и забыть обо всем.

Хотелось закрывать глаза и не думать о том, что получилось, хотелось не задавать себе вопросы о том, зачем продолжать жить дальше и для кого я вообще существую.

Руки мои истекали кровью, а я лежала и не могла понять, где я нахожусь, и откуда видится яркий белый свет.

Впереди был огромный белый тоннель, из которого доносился голос папы, – «всё будет так, как должно быть».

Нянечки и медицинские сестры суетились вокруг меня, кто копошился и причитал, кто ругал меня за сделанное, но в основном все они жалели меня со слезами на глазах.

У меня к себе жалости не было совершенно, я понимала, что должна говорить – Ура! Жива!

Но вся эта суета казалась такой невыносимой, что я жалела, что вижу это.

Приходилось выживать дальше, заканчивать жизнь в психбольнице не пожелала бы никому, даже себе.

Только шрамы на моих руках будут мне напоминать о том, что я сделала.

Но на смену белому тоннелю огромный камень стал набирать свои обороты и с огромной скоростью свалился на меня как снег на голову, когда я узнала известие о маме.

Весь мир покатился, как тот снежный ком, несущийся на всех порах с горы.

И моя жизнь теперь уже навсегда раскололась на два лагеря, на то, что было до и стало после.

И никакой космический корабль, ни лес, ни поле и яблоневый сад, не исправят уже мою ситуацию никогда.

Пустота, одна пустота…

Младший брат мигом повзрослел и теперь уже казался старше меня во всех отношениях.

А у меня все наоборот – образ камня, походивший на кусок сала, вырос в моем мозгу неимоверно.

Получилось дело случая, когда мне позвонила знакомая, живущая и работающая в другой стране, и пригласила к себе с желанием помочь, а может еще и получится найти работу и жилье.

Я так взбодрилась этой поездкой, что мне все больше и больше хотелось уехать, куда глаза глядят, найти поскорее работу и как-то отвлечься, если это будет возможно.

Я могу работать, и я буду рада любой работе.

Долго думать я не стала и поехала не только покорять чужую страну, но и посмотреть на других людей.

Этот красивый город просто ошеломил меня, хотелось без устали любоваться улицами и бродить по ним бесконечно, впитывая в себя все краски и запахи.

Вся эта атмосфера мне безумно и безумно нравилась.

Нежный, изящный и мягкий аромат, который один раз вдохнув, забыть было просто невозможно.

Так люди говорят про духи, а я так описала все великолепие не только города, но и людей, живущих в нем.

Но, как говорят, Фортуна тоже бывает капризна.