Заложники греха

– Костя! Гроза! Идите в дом! Что там у вас?

Затем она заметила стоявшего рядом с мужем Колю, ойкнула и отошла от окна. Спустя минуту она появилась во дворе в накинутом на плечи плаще. Она шла к нам, но, не дойдя нескольких шагов, остановилась в нерешительности.

– Алена, зачем ты вышла? – раздраженно обратился к ней супруг.

– Прости, Костя, я думала, что смогу помочь, – виновато проговорила она. – Коля, ты к кому пришел?

Мужик не удостоил ее ответа. Честно говоря, я не совсем понимала, почему Воропаев с ним нянчится. Я решила, что это какой-то местный бомж, возможно, хорошо знакомый этой семье. Может быть, оказывал им какие-то услуги, а может быть, дальний родственник, опустившийся и нуждающийся в деньгах и приходящий их стрелять у обеспеченной и благополучной родни. Наверное, поэтому Воропаев и не вышвыривает его вон…

Воропаев сделал шаг навстречу к жене и, взяв ее за локоть, стал убеждать вернуться в дом. Я посмотрела на окно. Оно оставалось открытым, и мне это не нравилось.

– Алена, вернитесь, пожалуйста, и закройте окно в столовой, – решила я вмешаться, поскольку речь уже шла о безопасности. – Пусть прислуга закроет все остальные и отключит электроприборы. Кажется, нас ждет настоящая гроза.

Алена уже повернулась, чтобы идти к дому, как вдруг вспышка молнии сверкнула ярко прямо над нашими головами, на мгновение осветив весь двор. Алена, шедшая к крыльцу, невольно остановилась. Я ждала, что следом раздастся оглушительный раскат грома, и не ошиблась. Он не заставил себя ждать. Прокатившись по всему ущелью грохочущим рыком, он исчез за горой, а следом хлынул дождь. Мы все трое инстинктивно встали под крону дерева, хотя в грозу это было самым опасным местом. Я уже собиралась решительно дернуть спорящих мужчин в дом, как вдруг услышала сквозь капли дождя донесшийся сзади треск, а одновременно с ним отчаянный вопль охранника Миши:

– А-а-а! Дерево горит!

Я повернула голову на крик. Краснолицый Миша, от страха сменивший цвет лица на белый, тыкал толстым пальцем в бок. Я увидела пламя, охватившее высокий тополь. Не иначе, молния нашла свою цель. Оставалось только радоваться, что она не угодила в то самое дерево, под которым мы на несколько секунд нашли укрытие, но радоваться времени не было.

Вопль охранника стал еще отчаяннее:

– А-а-а! Пожар! Пожар!

Я поняла причину его паники и чуть не выругалась в полный голос: тонкий тополь треснул посередине ствола, и теперь медленно, но неуклонно кренился, норовя упасть прямо на крышу дома. На ту сторону, где было окно, из которого я недавно выпрыгнула, и где вела к крыльцу тропинка, по которой сейчас шла Алена. А еще больший ужас вызвало у меня появившееся в том окне лицо Вадика, который испуганно крикнул:

– Пап, что происходит?

– В дом! – заорала я что было мочи в легких. – Башку убери сейчас же!

Говоря это, я уже неслась в сторону дома – благо было всего несколько метров. За эти секунды я успела схватить в охапку Алену и оттащить ее от крыльца, а также заметить стоявшую возле него металлическую лестницу-стремянку.

Выбора особого не было, и я, сдернув стремянку с места, вместе с ней рванула навстречу падающему тополю. Даже не знаю, как моему мозгу, работающему в тот момент отдельно от меня, удалось за доли секунды рассчитать и траекторию, и угол, и силу падения, но стремянку я подставила точно в то место, куда и метило падающее дерево, уже охваченное огнем. Стремянка задержала его падение, изменила направление движения и не дала обрушиться на дом. Однако опасность еще сохранялась.

Удерживая стремянку, я, не поворачивая головы, крикнула:

– Тушите быстро, быстро! Миша, где ты там, мать твою!

Сзади послышалось тяжелое топанье – Миша спешил на помощь. Подбежав ко мне, он, однако, в растерянности затоптался на месте, не понимая, что конкретно ему нужно делать. Потом, видимо, осененный догадкой, забежал за дом, откуда вернулся со шлангом и, крутанув металлический кран на краю газона, направил шланг на дерево.

Струя воды ракетой взметнулась в небо. От ее мощного напора шланг повело в сторону, Миша едва устоял на ногах и невольно заорал, пытаясь удержать рвущийся из рук шланг. Тот дергался, крутился, струя воды брызгала во все стороны, окатывая всех. Воропаев с Колей одновременно выматерились, окаченные из шланга. В какой-то момент струя добралась и до меня, ударив мне в лицо и задержавшись на нем несколько секунд, в течение которых я захлебывалась и не материлась лишь потому, что рот мой был заполнен водой.

Когда Миша все-таки отвернул шланг в сторону, я, отплевываясь, крикнула:

– Кран уверни, идиот!

Радовало меня то, что какое-то количество воды все-таки попало на дерево, и пламя стало меньше, но и это была сомнительная радость: пожар, возникший от молнии, то есть от электрического разряда, нежелательно тушить водой.

Миша, по счастью, меня услышал и стал пробираться к крану. В этот момент дверь дома распахнулась, и на крыльцо выскочил Вадик.

– Папа! – в отчаянии выкрикнул он, бросаясь в сторону отца, но тут же был сбит струей из шланга – Миша, хоть и невольно, сделал полезное дело. Еще мальчишки тут не хватало!

Правда, Миша, переживая, что окатил хозяйского отпрыска, решил исправиться и железным усилием отвернул шланг на расстояние развернутого угла, и он сразу же обрел цель в виде Воропаева и Коли. Недавние оппоненты тут же растянулись на земле, барахтаясь в жидкой грязи.

Миша тем временем достиг крана, увернул его, и шланг наконец стал ему подвластен. Он уже спокойно и уверенно поливал дерево, которое почти догорело.

– Сюда иди! – позвала я его.

Миша положил шланг на землю и приблизился ко мне.

– Давай, берись слева, двигаем его, – сказала я, имея в виду обгоревший ствол.

Миша понял задачу, и мы с ним с помощью стремянки сдвинули с места ствол. Дерево надломилось все-таки, и верхняя почерневшая часть его и рухнула на газон. Этого я и добивалась.

Вокруг все стихало. Все было мокрым. Вода из шланга растекалась по газону. Пахло гарью и озоном. Мокрые и грязные Воропаев и Коля поднялись с земли. Вадик сел на крыльцо, потирая ушибленное колено.

Я, пошатываясь, подошла к нему и сказала:

– Не сиди тут. Давайте все в дом. Гроза еще не закончилась.

Подобрав в углу двора охающую перепуганную Алену, я двинулась к крыльцу. Там уже стояли все остальные. Воропаев сделал жест всем войти, в том числе и охраннику Мише, и пресловутому Коле, ипостась которого так и не стала мне известна.

Окна были закрыты – слава богу, прислуга оказалась понятливой. Марианна с Владимиром уже отключили все электроприборы.

– Извини, папа, я не видел, как он вышел на улицу, – проговорил Владимир, указывая на нахохлившегося Вадика, похожего на растрепанного воробьишку.

Воропаев же смерил младшего сына каким-то странным взглядом и, положив руку ему на плечо, тихо сказал:

– Ступай, прими душ.

Потом обратился ко всем:

– Так, с учетом сложившихся исключительных обстоятельств все принимаем душ и переодеваемся. Женя, Марианна и Алена на первом этаже, мужчины – на втором.

Володя в это время перевел взгляд на стоявшего у входа в столовую Колю и нахмурился.

– Привет, – первым проговорил Коля.

– Привет, – сухо отозвался тот. – Это ты сыр-бор устроил?

Коля махнул рукой и в сторону ответил:

– Нет.

Больше он ничего не сказал, а Владимир не спрашивал. Началась суета с чистым бельем и распределением, кто в какой ванной комнате моется. Я со стопкой поданных мне домработницей вещей направилась в ванную комнату.

После того как привела себя в порядок и поднялась наверх, я обнаружила в столовой Воропаева, уже одетого в другой костюм, с влажно блестевшими волосами, которые он не успел высушить. Больше в столовой никого не было.

– Женя, давайте-ка пройдем в мой кабинет, – попросил он.