Пятница, тринадцатое

Обычно дверь аккуратно придерживали, зная за ней такое свойство, но новый гость, очевидно, был не в состоянии справиться с пружиной. Наверное, у него были заняты руки. Ну да, ведь следом раздался звук бухнувших на мраморный пол чемоданов.

– А вот и я! – Штора, скрывавшая вход, откинулась, и на пороге возникла молоденькая симпатичная девушка лет двадцати пяти.

– Вера! – обрадованно выдохнул сидевший рядом со мной Артем. – Ну, наконец-то! А я ждал тебя только к обеду! Какой приятный сюрприз!

– Всем привет! – помахала рукой Вера и быстро оглядела зал.

Ее лицо вдруг резко изменилось, с него мигом исчезла доброжелательная улыбка, а рот в ужасе приоткрылся. Вера поднесла дрожащую руку ко лбу, как будто хотела смахнуть с него невидимую прядь.

Удивленный Артем уже вставал из-за стола, чтобы подойти к жене, но Вера взяла себя в руки и, снова изобразив на лице улыбку, – вернее, ее жалкое подобие, – попыталась сделать несколько шагов.

– Тут так душно… – извиняющимся тоном проговорила она. Затем пошатнулась и стала медленно оседать на пол, уцепившись рукой за скатерть на журнальном столике перед телевизором.

Артем Погодин не успел подхватить ее в падении, и Вера распростерлась перед всей честной компанией на мраморном полу столовой, сдернув скатерть и свалив на себя ворох старых газет.

К Артему бросился майор. Он помог Погодину переложить Веру на диван, стоявший у соседней стены, и вместе со взволнованной комендантшей сбегал за нашатырем в ее комнатку, где находилась аптечка.

Все сидевшие за соседним столиком остались на своих местах. Сема Волков удивленно качал головой – ну, мол, бабы какие развелись чувствительные! Его жена сочувственно вздыхала. А вот Капустин почему-то улыбался и смотрел на Дору, которая задумчиво разглядывала суету остальных постояльцев возле Веры.

Наконец Погодина пришла в себя. Дернув головой после того, как к ее носу дважды поднесли флакон с нашатырем, Вера с трудом открыла глаза.

Артем помог ей приподняться, и Вера, опомнившись, одернула задравшееся платье.

– Так неудобно, – быстро говорила она, обращаясь к присутствующим. – Приехала – и сразу в обморок. Подумаете обо мне бог весть что.

Вера почему-то решила, что ей нужно немедленно оправдаться перед отдыхающими.

– Просто меня укачало, – торопливо продолжала она. – Я по гороскопу Рыба, с моим знаком это бывает… И потом, ведь я не поехала на такси, а решила добраться автобусом. В салоне было так душно… У меня в глазах все время плясали цифры… Ведь я закончила отчет только вчера за полночь… Когда я открывала дверь корпуса, у меня уже кружилась голова. И вот…

Присутствующие молчали, вяло заканчивая свой завтрак. Только Меньшикова сочла нужным поддержать супругу Артема Погодина:

– Наверняка сегодня какая-нибудь сильная магнитная буря, – предположила она.

– Скорее всего, – оживилась Вера. – По телевизору говорили, что Плутон неблагоприятно влияет на мое созвездие… А потом я вошла, и тут… ваш рубин!

– Мой рубин? – удивилась Антонина Платоновна и посмотрела на свою руку.

– Да-да, – затараторила Вера. – Он так сверкнул в солнечном луче, что у меня в глазах запрыгали какие-то точки, и я…

– По-моему, тебе нужно полежать, – резко оборвал ее Артем. – Давай я помогу тебе добраться до номера.

– Но там вещи… – робко напомнила ему Вера. – Два чемодана в коридоре…

– Я спущусь за ними попозже, – заверил ее Артем. – Ну, вставай же, пойдем.

И они медленно направились вверх по лестнице. Артем придерживал Веру за талию и вел ее под руку. Напоследок, перед тем, как исчезнуть за мраморной колонной на повороте, Вера еще раз посмотрела на сидящих в столовой и, улыбнувшись, пожала плечами.

Через несколько минут Артем спустился за чемоданами и молча отволок поклажу наверх. Вскоре он снова спустился и, о чем-то переговорив с комендантшей, вернулся к столику и объявил:

– Придется Вере походить на массаж. Я попросил Оленьку, чтобы она поговорила с доктором. Знаете, эта бухгалтерская работа так утомляет. И потом, жена так верит во всякие гороскопы…

– Ваша супруга – бухгалтер? – поинтересовалась Меньшикова.

– Да-да, в центральном ювелирном магазине на Московской, – проговорил Артем. – Скажите, а правду говорят, что у них здесь неплохой специалист по массажу и что раньше он работал в правительственном санатории, расположенном на главной даче в ущелье?

– Да-да, растирают, массируют, все как положено у людей, – сухо подтвердил майор, пожирая влюбленным взглядом Меньшикову. – Вы ведь тоже бываете на лечебных процедурах, Антонина Платоновна?

– Процедурах… – недовольно отозвалась та. – Это звучит как-то уж слишком по-стариковски. А на массаж я действительно хожу. Да вы это прекрасно знаете, майор, обычно я вижу вас возле лечебного корпуса на лавочке с журналом. Вам не надоедает все время читать один и тот же номер «Нового мира»?

И она чуть повернула голову к Голубцу, подарив ему одну из тех улыбок, после которых мужчина окончательно теряет дар речи.

* * *

Промежуток между завтраком и обедом все отдыхающие используют по-своему: кто валяется у себя в номере, кто бродит по лесу, пробираясь к «своим» грибным местам, которые держатся от коллег по отдыху в строжайшем секрете. Самой большой популярностью пользуются библиотека, расположенная в нашем корпусе, и кабинет лечебных процедур. Так что обычно образуются две очереди – у отдельного входа читальни с торца первого корпуса и к физиотерапевтам в корпус с круглой крышей.

Вера Погодина с помощью небольшой мзды смогла миновать томительное ожидание и была определена на ежедневный получасовой массаж с последующими процедурами аутотренинга. Она, кстати, нашла с медиками общий язык – те тоже были повернуты на астрологии. Мне об этом доложил майор, который действительно подкарауливал Меньшикову возле корпуса.

Я встретила его во время прогулки по периметру пансионата. Дорожка была усыпана красным вдавленным в грунт щебнем и снабжена клумбами по правую и левую стороны – получалось, что идешь словно по цветнику.

– Похоже, у вас появился конкурент, – кивнула я Голубцу на смазливого бесшабашного пьянчужку, который театрально ахнул, когда Антонина Платоновна появилась в дверях лечебного корпуса.

– Вот гад, – процедил сквозь зубы майор. – Не переношу эту породу.

Пьянчужка действительно был довольно своеобразен – очевидно, из полувымершей гильдии итээровских работников, раз и навсегда усвоившей повадки и приемы разгульной студенческой юности.

Так, увидев красивую женщину, человек подобного склада не мог не оказать ей соответствующих знаков внимания. Соперник грустного майора, недолго думая, наклонился к клумбе, сорвал самую большую красную розу и, пошатываясь, приблизился к Меньшиковой.

– Этот цветок прекрасен, но вы еще прекраснее, – заплетающимся языком проговорил он.

– Пить с утра вредно, – улыбнулась ему Антонина, отстраняя руку с цветком.

Расстроенный отдыхающий зашвырнул розу в кусты – и очень своевременно, так как на горизонте показался спешащий по делам завхоз пансионата. Если бы он увидел такое отношение к вверенному его заботам цветнику, то немедленно поднял бы скандал и незадачливого рыцаря как минимум бы оштрафовали.

– Меня зовут Егор, – крикнул пьянчужка вслед удаляющейся Антонине. – Пятый корпус, шестнадцатый номер. Вы оставите мне хотя бы малюсенькую надежду еще раз увидеть вас, мадам?

– Мадемуазель, – машинально поправила его Меньшикова. – Постарайтесь для начала протрезветь, а то у вас будет двоиться в глазах, и вы совсем одуреете от счастья. И закусывайте, закусывайте…

Бросив через плечо это шутливое напутствие, Меньшикова подошла к Голубцу и, улыбнувшись майору, кокетливо поинтересовалась:

– Решили сменить периодику? Проводите меня до корпуса, если нам по пути.

Обрадованный майор немедленно предложил даме руку, и парочка неспешно отправилась по усыпанной зеленым гравием дорожке, которая пересекала территорию пансионата по диагонали.

– А вы, мадам, нынче тоже без партнера? – поинтересовался у меня Егор, глядя, как ускользает от него добыча. – И чего это женщины так любят военных, а? Не просветите меня на этот счет?