Три чудовища и красавица

– Пусть будет Кныш, но мне кажется, другая у него фамилия… вроде бы Карапыш.

– Я точно знаю, что Кныш, – настаивала на своем Лунько. – Моя дочь с его сестрой в одном классе училась.

Однако этот аргумент не подействовал, и две последовательницы мисс Марпл продолжили свой спор. Я подумала, что дальше речь пойдет о Кирилле, точную фамилию которого мне знать не мешало бы, поэтому не прерывала их дискуссию.

– Хватит спорить, – снова подала голос Мария Петровна. – Сдался вам Кирилл! Разве в нем суть дела?

– Ты права, Маруся, не в нем. Я только хотела сказать, что, когда Леша и Кирилл показались из-за угла, я помню, на часы посмотрела – было двадцать пять минут четвертого. Уж все белье развесила, а Светка не идет и не идет, поэтому я продолжала стоять на балконе и ждать ее. Если бы кто посторонний зашел в первый подъезд или вышел оттуда, я бы его заметила. Одно могу утверждать совершенно точно – убийца был там уже за час до этого, – Мария Константиновна тяжело вздохнула. – Лешин крик до сих пор у меня в ушах стоит. Наташа ребеночка из коляски вынула, побежала с ним в подъезд, а потом пулей оттуда вылетела. Я ее спрашиваю, что случилось, а она вся трясется, ничего толком сказать не может. Насилу я поняла, что Ксюшу Демидову в лифте зарезали.

– Маша, ты по существу говори, по существу, – не унималась Анна Александровна. – Чего тянешь кота за хвост, испугалась, что ли? Так я и знала! Между нами, значит, языком трепать можешь, а от следствия факты утаиваешь. А может быть, ты все придумала?

– Ничего я не придумала, – обиженно отвернулась в сторону Мария Константиновна.

– А почему ж тогда от милиции такую важную деталь утаила? И частному детективу не хочешь рассказать все, что видела, чего боишься-то? Будешь молчать, так я сама обо всем расскажу!

– Нюра, я не сразу поняла, что это может относиться к делу, – Мария Константиновна, которая сидела рядом со мной, положила свою руку на мою и сказала, оправдываясь: – Дочка, у меня и в мыслях нет того, чтобы что-то утаивать. Я, Танечка, видела, что кто-то был вон на том балконе, на седьмом этаже.

– Это двадцать пятая квартира, там никто не живет, – снова вмешалась со своими комментариями Лунько. – Хозяин здесь наездами бывает – вроде бы работает в Москве. Хотя это еще вилами на воде писано.

– Мария Константиновна, значит, вы видели на балконе хозяина двадцать пятой квартиры, одной из тех трех, которые милиция не осматривала?

– Не совсем, его самого я не видела, врать не буду, но там определенно кто-то был. Я случайно посмотрела в ту сторону и обратила внимание, что балконная дверь открыта. А через какое-то время снова посмотрела туда, она уже закрыта была.

– Может, это от ветра? – уточнила я.

– Танечка, неужели человек уедет на несколько месяцев из дома и оставит незапертой балконную дверь? Либо хозяин вернулся, либо туда проник преступник, который и убил Ксюшеньку, – сделала вывод Мария Константиновна.

– А что собой представляет хозяин двадцать пятой квартиры?

– Бочаров его фамилия, а имени не знаю. Подозрительный он до жути, – принялась охарактеризовывать его Анна Александровна. – Квартиру купил года два назад, мебели у него почти нет, ни с кем не здоровается. Поздравствуешься с ним, так он буркнет что-то, смотря себе под ноги… и повторяю – бывает здесь наездами.

– А откуда вы знаете, что он именно в Москве живет?

– А я у него спрашивала. Хотя теперь думаю, что он мог и соврать. Не верю я теперь ни одному его слову. Он это Ксюшеньку порешил, больше некому! – подвела итог Лунько.

– Нюра, я вот смотрю на тебя и удивляюсь – как ты быстро мнение обо всех меняешь! – подала голос третья бабуля, которая до сих пор предпочитала отмалчиваться. – Ничего подозрительного в Бочарове нет. Я слышала, что он врач, да и ты об этом знать должна, сама же мне и рассказывала. Здесь у нас зарплаты маленькие, вот он в Москве и работает, а еще у него там взрослая дочь в институте учится, а жена умерла.

– Врач, точно врач! Запамятовала я, – призналась Лунько. – Врач! Вот как раз врачи – еще те мясники! Кому, как не врачу, точно знать, где сердце находится!

– Нюра, побойся бога! Ты давеча многодетную семью с девятого этажа подозревала, – пристыдила приятельницу Мария Петровна. – Ну, разве это не абсурдно? И вообще мне кажется, что никого в двадцать пятой квартире не было, и тебе, Маша, это все показалось. Помнишь, как зимой ты утверждала, что видела Таньку Баранову, а оказалось, что это вовсе не зимой было, а осенью.

– При чем здесь Танька Баранова? Речь о Бочарове. Интересно, кто ж тогда убил Демидову, если не он? – спросила ее Мария Константиновна.

– Интересно тебе, – всплеснула руками ее тезка. – В том-то все и дело, что вам обеим просто интересно, вы сыщицами решили заделаться и придумываете от нечего делать всякие небылицы. Утверждать можно только то, в чем есть твердая уверенность, а зря балаболить нечего. И вообще, что вы человека задерживаете! Наверное, она знает, как надо расследовать, вот пусть и занимается делом, может быть, выйдет на след убийцы. Татьяна, все, что вы сейчас слышали, всерьез не принимайте!

– Да, Маруся, не ожидала я от тебя такого! Балаболкой меня назвала, подумать только! Я тебе этого вовек не забуду! – бросила в сердцах Мария Константиновна, встала со скамейки и направилась к своему подъезду.

– И я от тебя такого не ожидала, – сказала Лунько. – Постой, а может быть, ты сама что-то знаешь, но молчишь? Ну-ка признавайся, что у тебя на уме!

Я не вмешивалась в разговор пенсионерок, но внимательно наблюдала за ними, и мне показалось, что Мария Петровна, действительно, располагает какой-то важной информацией. Она слушала своих приятельниц, скептически поджав губы, будто знала, что на самом деле все происходило иначе. Когда же Анна Александровна попыталась ее расколоть, то даже в полусумраке было заметно, что старчески-бледное лицо Марии Петровны прошиб легкий румянец.

– Я не видела, кто убил Демидову, поэтому ни на кого пальцем указывать не собираюсь. Чего выдумывать зря? – С этими словами старушка поднялась со скамьи и зашла в подъезд, даже не попрощавшись.