Опасный цветок

Арсентьев наморщил лоб.

– Гаврютина, Гаврютина… – пробормотал он, забарабанив по столу нервными тонкими пальцами. Судя по всему, это имя ни о чем ему не говорило. – Я представлял ее интересы в суде? – уточнил Арсентьев, включив ноутбук.

Я покачала головой:

– Нет, она хотела, чтобы вы защищали ее… – тут я запнулась, не зная, как лучше определить характер отношений Вероники Гаврютиной и мужа Камиллы. Гражданский муж? Сожитель? Отец ее будущего ребенка? – Это дело об изнасиловании, – сформулировала я наконец. – Вашим клиентом должен был стать Сергей Шальновский, именно о нем и хлопотала Гаврютина. Но до суда дело не дошло.

Арсентьев внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг вновь хлопнул себя ладонью по лбу. Должно быть, это был его фирменный жест. Поскольку звук получился довольно звонкий, я с тревогой подумала, что адвокату не следует злоупотреблять подобным проявлением эмоций.

– Точно! Теперь я вспомнил. Шальновский, был задержан по подозрению в изнасиловании. Кажется, жертвой оказалась то ли его жена, то ли сожительница…

– Официальная жена, Камилла Шальновская, – подсказала я.

– Да-да, теперь припоминаю, Камилла, – протянул Арсентьев. – Несговорчивая особа, что крайне осложнило дело.

– Осложнило дело? – я изумленно подняла брови. – Так вы встречались с Камиллой?

Адвокат энергично кивнул.

– Хотел убедить ее пойти на мировую, забрать заявление. Она и слышать об этом не хотела. Буквально пришла в ярость, кричала, что я защитник насильника и садиста. Я пытался ей объяснить, что в суде ей нелегко придется – защитник попытается доказать, что она сама мужа спровоцировала. Да и вообще, у нас своеобразно к насилию в семье относятся. Пока человек никого из домочадцев не убил, ну или хоть тяжкие телесные не нанес, мало шансов упечь его за решетку. Но она просто не желала слушать. Еще и копии медицинских освидетельствований швырнула мне в лицо.

– Из травмпункта? – уточнила я. Арсентьев мрачно кивнул:

– Ну да, о побоях. Тогда я начал давить на жалость. Ведь эта самая Вероника была беременна от Шальновского. Как же, мол, говорю, можно оставлять ребенка без отца. Ведь ребенок-то ни в чем не виноват.

– И что же Камилла? – спросила я, в общем-то, предвидя, каким будет ответ.

– Да просто рассмеялась презрительно, вот и все, – пожал плечами Арсентьев. – Любовнице ребенка заделал, жену изнасиловал, хорош психологический портрет подзащитного, прямо сексуальный маньяк – это ее слова. А я-то собирался использовать эту беременность как смягчающее обстоятельство. Но не сложилось. С этим делом с самого начала все пошло не так.

– А что именно пошло не так? – поинтересовалась я.

– Камилле почему-то важно было именно посадить этого несчастного Шальновского, – задумчиво проговорил адвокат. – Ни на какие другие варианты она не соглашалась. Все твердила, что обязательно его упечет, как она выразилась. Повторила несколько раз, как в бреду. Потом вытолкала меня с воплями, что если еще раз к ней заявлюсь с такими предложениями, она и на меня управу найдет… Да, вы же о Веронике спрашивали, – спохватился вдруг адвокат, всматриваясь в монитор. – Когда она примчалась в офис, то есть прямо сюда, без предупреждения, без звонка, я подумал сначала – полусумасшедшая тетка. Выглядела так, словно только что из диспансера удрала, на вид можно было дать все сорок пять, честное слово. Это я уже потом пригляделся и понял, что она совсем еще молодая. Да и паспорт, конечно, понадобился, мы ведь договор оформляли по всем правилам.