Коварство дамы треф

– Да, – осипшим голосом подтвердила я.

– А ты отдаешь себе отчет, что будет значить для тебя это знакомство?

– Да.

– И ты понимаешь, что обратной дороги не будет?

– Понимаю, – кивнула я.

Кронштадтский снова надолго замолчал, сосредоточенно размышляя.

– Так значит, ты упорно выслеживала меня несколько дней, не побоялась сыграть со мной в покер и даже пыталась дурить меня только ради того, чтобы попасть в команду Прохора?.. Что ж, ты можешь ему понравиться! Только для начала нужно будет пройти небольшую проверку. Давай сделаем так. Если ты не передумаешь, то встречаемся завтра в восемь утра в кафе «Маркони». Я буду ждать тебя у окна за самым дальним столиком. Если не появишься до половины девятого, то я буду считать, что дело сорвано. И тогда больше уже не пытайся искать меня. И на встречу с Прохором Федосеевым не рассчитывай.

Я не успела ничего ответить, как Кронштадтский снова дернул за шнур торшера – и комната погрузилась в кромешную тьму. Я не услышала даже его шагов и только по легкому сквозняку да по колыханию штор поняла, что мой ночной визитер, не прощаясь, покидает комнату.

– Эй, погоди! А что за…

Я хотела спросить, что за проверка меня ждет, но остановилась на полуслове. Спрашивать было уже не у кого: Кронштадтский успел выскользнуть на балкон и раствориться в ночной темноте. Я осталась в комнате одна – сидя на кровати среди мятых простыней и тупо глядя на раздувающиеся от сквозняка занавески. Прошло немало времени, прежде чем способность мыслить и что-то делать вернулась ко мне. Я решительно откинула в сторону одеяло, прихватила со стола пепельницу, забралась на подоконник и закурила, с наслаждением выдыхая дым в приоткрытую форточку. Только после третьей затяжки, почувствовав, как внутреннее напряжение постепенно отпускает, я набрала на мобильном заученный наизусть номер и поднесла трубку к уху.

– Старший следователь Саврасов, – ответили мне.

– Это Женя. Ловушка захлопнулась. Птичка в клетке, – вкрадчиво произнесла я в трубку.

Глава 2

С Саврасовым я была знакома с незапамятных времен. Тогда я еще только-только заканчивала школу – а может быть, уже поступила на первый курс Ворошиловского училища. В общем, было это так давно, что ни я, ни Саврасов уже не можем восстановить точную хронологию событий. А Саврасов не был тогда еще никаким старшим следователем, а работал обычным стажером после школы милиции. Он был щуплым, патлатым и жутко стеснительным. В нашем доме он впервые оказался по долгу службы: боевые наставники из убойного отдела прислали его с архивной папочкой, которую полагалось передать лично в руки моему отцу – полковнику в отставке. У отца был настолько высокий авторитет среди коллег, что даже после его ухода на пенсию доблестные служители порядка нет-нет да и прибегали к его помощи. Стасик Саврасов до обморока робел перед суровым полковником Охотниковым. В тот первый визит к нам в дом он, жутко конфузясь и сипя, вручил отцу беленькую папочку, перетянутую тесемкой, а на мое предложение войти и выпить чашечку кофе покраснел до самых ушей и, пробубнив нечленораздельное «Не положено, простите!», выпал за дверь. Во второй визит к нам с очередными бумагами для отца он хоть и краснел беспричинно, но на кофе остался и даже решился завести разговор о том деле, которое помогал распутать мой отец. А потом Стасика как-то неожиданно зачислили в штат милиции, и он и вовсе зачастил к нам – то за советом, то помочь оформить очередной протокол, а то и вовсе просто так. Все вокруг видели в этих частых визитах Саврасова в наш дом некий особый подтекст и, многозначительно хмыкая, косились в мою сторону.

А я между тем окончила Ворошиловское училище, помоталась по всему миру, побывала в нескольких горячих точках со спецзаданием. Повидав многое за несколько лет, я раз и навсегда отказалась от затеи искоренить все зло на земле и в конце концов осела в Тарасове в двухкомнатной квартире, где жила моя тетя Мила. А Стасик за это время успел дослужиться до старшего следователя и со дня на день ждал нового повышения по службе. Но все эти годы, вопреки всяческим домыслам, меня с Саврасовым ничего, кроме теплой дружбы, не связывало. Правда, после того как я стала работать телохранителем, к товарищеским чувствам прибавился еще и чисто профессиональный интерес: Стасик периодически снабжал меня информацией, важной для моей работы, иногда пробивал по своей базе людей, которые обращались ко мне за помощью (охранять бандитов и криминальных авторитетов я не собиралась ни при каком раскладе!), а порой и сам подкидывал мне работенку. Поэтому когда я услышала по телефону: «Жека, для тебя есть работа», то среагировала мгновенно: «Сейчас буду у тебя».

Однако в этот раз Саврасов не пожелал встречаться со мной в своем кабинете на Челюскинцев, как делал обычно. Мне пришлось катить до самой привокзальной площади и отыскивать крошечное кафе под названием «Восток-Запад», где за одним из дальних столиков меня уже поджидал мой приятель. Он дожевывал жирный кусок отбивной, глотал кофе из пластикового стаканчика, а в пепельнице рядом с ним тлела уже третья сигарета.

– К чему такая конспирация? – спросила я, усаживаясь напротив него и подпирая подбородок ладонями.

– У-у-у, – замычал приятель в знак приветствия, тут же отодвигая от себя тарелку с мясом. – Пришел раньше времени и решил перекусить. Дома совершенно пустой холодильник: времени нет даже на то, чтобы по магазинам прошвырнуться.

– Как сказала бы моя дорогая тетушка, тебе давно пора завести семью, – заметила я.

– Поздно! Кому нужен стареющий полицейский, которой целыми сутками пропадает на работе?

– Так, значит, ты назначил мне встречу в кафе исключительно потому, что дома у тебя шаром покати?

Стас тщательно вытер жирные пальцы о салфетку, схватил со стола нераспечатанную пачку «Мальборо» и сдернул с нее фольгу.

– Нет, Женя, не только поэтому. Просто дело важное, – сказал он, зажимая губами сигарету и наклоняясь над зажигалкой. – И о нем никто не должен знать, – он сделал затяжку, поднял голову и, пристально глядя на меня, добавил: – В том числе и в моем отделе.

По тому, как прямо смотрел на меня Стас, по его сурово поджатым губам и сухому тону я сразу поняла, что разговор будет долгим. Поэтому я стянула с плеч кожаную куртку, попросила у официанта чашку двойного эспрессо и коротко велела:

– Излагай.

Собственно говоря, все оказалось просто.

– Месяц назад мы поймали одного афериста, Ника Ветлицкого, – быстро вводил меня в курс дела Стас. – Мужик долгое время занимался тем, что собирал информацию о командированных. Разумеется, его интересовали только обеспеченные люди. И надо отдать ему должное, делал он свое дело профессионально, о приезжем узнавал буквально все: когда и каким рейсом прибывает, откуда, где останавливается, сколько наличных у него будет при себе. Вынюхивал каким-то образом даже то, сколько денег у человека на банковском счету. Все эти данные Ник кропотливо собирал и… продавал шайке картежников.

– Да ну? – покачала я головой. – И как же вы отловили такую рыбку?

– Случайно! Один товарищ заметил, что за его счетом следят, и обратился в полицию. Мы начали разматывать клубок – и вышли на Ника Ветлицкого. Но нужно понимать, что Ник – это всего лишь пешка. Поначалу он пел песню, что вышел из шайки и больше на картежников не работает. Но в нынешней ситуации это уже не имеет особого значения. – Саврасов перевел дыхание и продолжал: – Нам сейчас намного интереснее сама эта компания – а вернее, их главарь Прохор Федосеев.

Я непонимающе моргнула, и Стасу пришлось пояснить:

– В мире тарасовских картежников это фигура номер один. Причем он – давняя головная боль не только нашего отдела полиции, но и федеральных спецслужб. Долгое время он колесил по всей стране и бывшим союзным республикам, отыскивал богатеньких простаков, садился с ними сыграть партейку-другую в покер – и в итоге те лишались и денег, и имущества. Впрочем, он и в Европу частенько заглядывал. В архивах до сих пор хранятся сведения об аферах, которые он проворачивал в Париже, Лондоне и Берлине. Самое интересное, что долгое время было даже непонятно, кого, собственно, ловить: то ли высокого блондина атлетического телосложения, то ли тучного дядечку предпенсионного возраста. А может, под личиной Прохора Федосеева и вовсе скрывалась женщина. Никто толком не знал, что это за фигура, – скорее всего, на него работали разные подставные лица. Но в какой-то момент Прохор утихомирился. Исчез. Испарился. Несколько лет о нем не было ни слуху ни духу, и все уже начали потихоньку забывать эту загадочную личность. Но год назад…

Стас сделал паузу, раскурил очередную сигарету и продолжил:

– Год назад начали всплывать разрозненные факты. Картина вырисовывалась такая, что тарасовские спецслужбы схватились за голову: в Тарасове и близлежащих городах орудовала целая банда картежников. Они буквально выпотрошили карманы сразу нескольких местных предпринимателей. Но основной их добычей были богатенькие приезжие и командированные. Действовало человек пять (может, даже меньше), и работа была поставлена на широкую ногу. Существовала целая группа информаторов, которые вычисляли потенциальных клиентов, и была команда профессиональных игроков. Ник был одним из информаторов. Когда мы его поймали и упрятали за решетку, он долго не шел на контакт, отпирался, говорил, что ушел из команды Прохора. Потом сменил пластинку и стал рассказывать, что Прохор его непременно вытащит из беды, потому что своих никогда не бросает и к тому же у него имеются рычаги давления на полицейских.

Тут Стас снова сделал паузу, поиграл желваками, затянулся пару раз и заговорил дальше:

– Видимо, Ник преувеличивал свою важность в кругу приближенных Федосеева. Могущественный босс как-то не спешил выручать из неволи своего информатора. И в конце концов Ник понял, что молчать смысла нет. Пару недель он провел в одиночке и после этого пошел на контакт. Его пообещали отпустить, и тогда Ник продал своего босса со всеми потрохами: во всех подробностях рассказал, как действует шайка, как искали клиентов, как знакомились с ними, как происходила передача денег за каждого отработанного клиента.

Я пожала плечами:

– Ну тогда вам и карты в руки – ловите Прохора, сажайте в тюрьму!

– Э-э-э, нет! – покачал головой Стасик. – Вот тут-то и кроется главная загвоздка. Информаторы с Прохором никогда не виделись. Данные на клиента Ник передавал человеку по имени Антон Кронштадтский, и от него же он получал деньги. Этот Кронштадтский, похоже, был правой рукой Федосеева. И, по слухам, он и сам иногда мог виртуозно обставить в покер какого-нибудь зазевавшегося игрока.

– Так арестуйте этого Кронштадтского, – беспечно посоветовала я, все еще не понимая, чего Саврасов хочет от меня. – Тряхните его – и мужик наверняка расскажет всю правду.

– Повода для ареста и допроса нет, – осадил меня Стас. – Да и не факт, что Кронштадтский окажется словоохотливым. Если мы арестуем его, это может только вспугнуть Федосеева.

Он замолчал и внимательно посмотрел на меня.

– И какова моя роль в этом деле? – спросила я, сделала очередную затяжку, выдохнула и помахала у себя перед лицом рукой, чтобы разогнать сизое облачко табачного дыма.

– Получается, что единственный выход на Прохора у нас через Антона Кронштадтского.

Мой приятель вновь сделал многозначительную паузу и выразительно на меня посмотрел. Но я по-прежнему ничего не понимала, и ему пришлось объяснить:

– Если бы мы смогли выйти на этого человека, втереться к нему в доверие и заручиться поддержкой, да так, чтобы в итоге он выхлопотал для нас аудиенцию с хитрым Прошкой…

– Да как же это возможно? – развела я руками. – Думаешь, Кронштадтский такой дурак, что собственноручно приведет крысу прямехонько в апартаменты к своему боссу?

– Думаю, да. Нужно всего лишь сделать так, чтобы он был в этом заинтересован, – вкрадчиво произнес Саврасов.

– Ты собрался подкупить кого-то из его окружения? – удивленно вскинула я брови.

Стасик подался ко мне через стол, я машинально тоже к нему приблизилась, и тогда он заговорщически произнес:

– Собрался с ним подружиться.