Господин легкого поведения

– У нас нет аптечки, марлей руку перетянули, – запинаясь, пробормотала она, пряча глаза. – Мы заказывали в снабжении…

– Вы у меня за ворота вылетите! – взревел Кравцов. – У вас второй случай за неделю! «Скорую» вызвали?

– Вызвали, но они разве быстро приедут, – сказала начальница цеха со слезами в голосе.

– Вы сказали им, что заплатите за вызов? – не отставал от нее Кравцов. Она молчала, опустив глаза.

– Ни на что не способны! – с негодованием рыкнул Кравцов, набирая номер «Скорой» на своем сотовом.

Я вытащила из толпы молодого долговязого паренька в белом халате с синими нашивками цеха мороженого.

– Как все произошло? Ты видел? – прижала я его к стене вопросами, не давая опомниться.

– Семеныч, он это… полез наверх, сказал, что смазать, и залез рукой под ограничительную планку, – часто моргая, заговорил он. – Потом слышу: бабы кричат, бросился, отключил машину, но ему уже руку намотало.

Я выпустила отворот его халата и отступила. В это время Кравцов распорядился, чтобы пострадавшего погрузили в служебную машину механика и отвезли в больницу.

– Пойдемте, Евгения Максимовна, тут больше делать нечего, – тронул он меня за локоть, – типичная халатность рабочего, или у вас иное мнение?

– Нет, полностью с вами согласна, – кивнула я.

– Да тут половину работников нужно гнать к чертовой матери, – с досадой махнул рукой Кравцов, – сплошные идиоты. И держим ведь! Новых-то хрен найдешь, хотя у нас на комбинате одна из самых высоких средних заработных плат в городе. Текучесть кадров страшная.

Через полчаса мы вновь сидели в кабинете Кравцова. Я разглядывала свой новый, с сырой печатью пропуск, полученный в отделе кадров. Кравцов, сидя в своем кресле, наливал из кувшинчика сливки в свой кофе.

– Вам налить? – поинтересовался он у меня. Я, поблагодарив, отказалась. Он поставил кувшинчик на поднос и взял свою чашку. – Ну как у вас впечатления о «Молочных реках»?

Я ожидала этого вопроса.

– Если говорить об организации охраны объекта, то я бы сказала, что неплохо, – ответила я, посмотрев на него. – Конечно, мне надо самой все проверить.

– Сразу говорите, что для этого надо, – настойчиво предложил Кравцов.

– Отдельное помещение, желательно поближе к вашему кабинету, компьютер, подсоединенный к локальной сети, модем, телефон, чтобы выходить в Интернет, – я методично загибала пальцы, – еще допуск к личным делам работников предприятия.

Не успела я моргнуть глазом, как Кравцов отдал соответствующие распоряжения. Оторвавшись от телефона, он спросил, чьи конкретно личные дела мне нужны.

– Пока всего инженерно-технического персонала, так как только они имеют свободный доступ повсеместно и обладают достаточными знаниями о техпроцессе для совершения диверсий.

– Еще это могли сделать охранники, – сказал Кравцов, размышляя.

– Охрану исключаем, – заявила я твердо. – Помните, после диверсии вы приказали уволить весь караул, дежуривший ночью. Однако, несмотря на это, происшествия на комбинате не прекратились. Человек, подстраивающий вам козни, работает на вашем предприятии. Я говорю об этом с абсолютной уверенностью. Кроме того, он должен разбираться в оборудовании, производственных процессах. Вы заметили, что он действует, каждый раз нанося максимальный ущерб? Он знает досконально весь технологический процесс.

– Кто он? – завопил Кравцов, не выдержав.

– Аркадий Никифорович, я же не волшебница и не могу достать преступника из шляпы по вашему желанию, – возмутилась я с улыбкой. – Он здесь, и я его найду. Работает ли он на ваших конкурентов, на кого иного или сам на себя – еще предстоит выяснить, но предупреждаю, это не так быстро сделать.

– Хорошо, – согласно кивнул Кравцов, – действуйте так, как считаете нужным, я на вас полностью полагаюсь.

– Еще одно, мне требуется надежный человек в рабочей среде. – Я взяла со стола чашку с черным кофе и осушила ее залпом.

– Что вы имеете в виду? – не понял Кравцов.

– У вас разве нет среди рабочих платных осведомителей? – удивилась я.

– У меня лично нет, – хмуро ответил Кравцов. – Обратитесь с этим к Поповой. Она скорее всего имеет стукачей, хитрая баба.

Я вспомнила лицо начальницы производства кисломолочных продуктов. Да, такая своего не упустит.

Кравцов посмотрел на часы и предложил пообедать в заводской столовой. По пути мы заглянули в комнату, которую мне отвели для работы. Похоже, что раньше в ней размещался медпункт или что-то вроде того. В кабинете уже стояло все необходимое. Когда мы вошли, программист подключал компьютер.

– Интересующие вас дела заберете из отдела кадров, – сказал мне Кравцов.

– Отлично, – кивнула я и, обращаясь к программисту, смешному кудрявому мальчишке с румянцем на щеках, сказала:

– После обеда мне нужно будет с вами поговорить. Будете здесь?

Программист удивленно воззрился на меня.

– Кудасов, вам понятно? – спросил сурово директор.

– Да, Аркадий Никифорович, – чуть слышно отозвался программист.

Заводская столовая поразила меня разнообразием меню и качеством приготовления пищи. Длилось это одну секунду, так как в следующую я поняла, что повара не идиоты и понимают, в компании кого я нахожусь за столиком.

– Видите, как у нас кормят? – с гордостью спросил Кравцов. – Меню практически ресторанное, цены низкие – тридцать рублей за обед из трех блюд, всегда свежие овощи, фрукты, маринады, как домашние, вермишель и макаронные изделия – исключительно «Макфа», мясо – лучшая вырезка! – Он ткнул вилкой в свою тарелку и, покосившись на технического директора, престарелого мордоворота с ежиком седых волос, спросил у того: – Что там с несчастным случаем, Алексей Авенирович?

– Разобрались, можете забыть, – буркнул он, ловко управляясь с макаронами. Довольный Кравцов перевел взгляд на главного бухгалтера, женщину средних лет, сильно смахивающую на украинскую предводительницу оранжевой революции Тимошенко.

– Что, пленку оплатили? – спросил он у нее, поддев на вилку кусочек соленого огурца.

– Оплатили, оплатили, – сказала она, с трудом проглотив морковный салат, и взмолилась: – Аркадий Никифорович, давайте поговорим о делах после обеда, а то я подавлюсь насмерть и вы будете отвечать.

Я ела вермишель и думала, что даже поварам из столовой было не под силу ее испортить. Тетя оказалась права – вкус отличный. Обед закончили в молчании. После обеда я еще раз прошлась по территории, но уже не в сопровождении директора. Он остался в своем кабинете. Я была уверена, что в ближайшие часы с Кравцовым ничего не случится. Если злоумышленники захотят его устранить, то сделают это за территорией комбината. Я также была уверена в том, что вскоре можно ожидать новых актов саботажа, ведь главная цель злоумышленников – банкротство предприятия – еще не достигнута. Кравцов никому не платил отступные, следовательно, они будут продолжать. Во время ознакомительной экскурсии меня сильно заинтересовал цех мороженого. Он приносил предприятию самую большую прибыль, и интуиция подсказывала, что ударят на этом участке или в цехе розлива молока. Я побродила вдоль конвейеров, где женщины в белых халатах и смешных шапочках дергаными движениями с обреченностью на лицах выхватывали с ленты стаканчики с мороженым и упаковывали их в картонные коробки. Зябко поежившись от холода, царящего вокруг, я поднялась по лестнице на второй этаж на площадку обслуживания линий и глянула вниз на цех. Прикинув на глазок расстояние до открытых люков на емкостях, в которые из трубопроводов лилась смесь, превращающаяся впоследствии в пломбир, я подумала: «Далековато, но зашвырнуть в танк какую-нибудь гадость при определенной сноровке можно». Затем я спустилась и перешла в цех приготовления смеси. В лицо ударил жаркий влажный воздух. Большие открытые емкости из нержавеющей стали находились под прицелом двух камер наблюдения. Мешалки лениво вращались в емкостях, вспенивая белую с оттенком бежевого жидкость. Я не спеша прошлась вдоль ряда насосов, опутанных трубопроводами обвязки, разглядывая коммуникации. Рабочие суетились вокруг емкостей, не обращая на меня никакого внимания. Со взглядами, как у зомби, они носили на спинах какие-то мешки, открывали и закрывали задвижки на трубопроводах, включали и выключали насосы. С другого конца цеха ко мне важно подошла Попова – начальник производства кисломолочных продуктов и мороженого.

– Что же вы ходите по производству одна, без сопровождения? – с доброжелательной улыбкой спросила она. – По правилам это запрещено. Одному можно ходить по территории только после аттестации в ОТБ. – Я тепло улыбнулась ей в ответ и показала удостоверение со всеми необходимыми отметками. – Вы ничего не подумайте, я для порядка. – Улыбка Поповой стала шире.

Потом Попова спросила, не нужна ли мне помощь. Я попросила проводить меня в пункт приема молока. Попова ответила, что нет ничего проще. Путь к пункту приема молока лежал через узкий, низкий коридорчик, похожий на лаз. За лазом открылось помещение, почти целиком занятое тремя шестидесятитонными цистернами. Те же насосы и трубы, которые встречались на каждом шагу. Я вскарабкалась по лестнице на цистерну, посмотрела на опломбированные люки. Камера наблюдения была замаскирована над дверями, и все помещение находилось у нее под прицелом, кроме небольшого пространства у стены за емкостями, где лежали трубы, по которым молоко поступало на пастеризацию. В глаза бросились фланцы труб. Мысленно я представила себя на месте злоумышленника. Вот я закрываю лицо от камеры, быстро прохожу за емкости и шприцем через полиэтиленовую вставку ввожу в трубу сильнодействующий яд, устойчивый к температурному воздействию, например, раствор соли тяжелых металлов. Лабораторный анализ покажет их высокое содержание в молоке, и все – сливай в канализацию. Защититься от такого чрезвычайно сложно. Пока охрана среагирует, перекроет в цехе входы и выходы, пройдет достаточно времени, чтобы злоумышленник вернулся на свое рабочее место.

– Скажите, а сколько у вас в смене человек? Я имею в виду, в этом корпусе, – поинтересовалась я у Поповой.

– Двадцать семь, если не считать меня, начальников цехов мороженого и розлива, механиков и технологов участков, так как после пяти они идут домой, а остаются работники, непосредственно связанные с производством, – ответила она со знанием дела. – Если же брать период смены с восьми до семнадцати, то наберется человек пятьдесят. – Я только присвистнула. Пока допросишь такую ораву народа… Разговаривая о проблемах производства, мы прошли через сепараторную, посетили участок пастеризации молока, и я, посмотрев на часы, побежала в управление.

Кудасов что-то набирал на клавиатуре, сидя на моем будущем рабочем месте. Во взгляде его серых глаз было столько осуждения, что я устыдилась своей забывчивости.

– Я вас жду, жду, – проговорил он уныло. – Все готово. Садитесь рядом, я покажу.

Мне стало интересно, что такого в компьютере может показать этот зеленый юнец, чего я сама не видела. Оказалось, он решил поучить меня, как вводить пароль.