А ларчик просто открывался

Странно. Из какого бы оружия и с какого бы расстояния в него ни стреляли, входное отверстие в любом случае должно быть меньше выходного. Если, конечно, в него действительно не стреляли из пушки. А раз Белов говорит, что у него была «разворочена» грудная клетка, значит, стреляли в спину. Каким же тогда образом он мог лежать на спине лицом вверх, да к тому же еще и ногами к проходу? Это все мне предстояло выяснить. Интересно, что думает по данному поводу наша доблестная милиция. Боюсь только, получить ответ на сей вопрос в виду Сашкиного неадекватного поведения мне не светит. По крайней мере, пока не светит.

– А пропала только одна икона? – спросила я, оглядывая зал, стены которого были увешаны иконами самых разных размеров.

– Да. Только икона Тверской Богоматери. Причем, понимаете, что странно... В этой коллекции есть гораздо более редкие и ценные иконы, стоимость которых превышает стоимость украденной.

– Ну здесь как раз ничего странного нет. Этому может быть два объяснения. Если предположить, что кражу совершили не профессионалы, то они попросту могли не знать реальной стоимости икон и взяли первую попавшуюся. Ну а если это дело рук настоящих знатоков своего дела, то они могли преднамеренно взять не самую редкую икону, чтобы ее было проще сбыть. Меня куда больше интересует другой вопрос – почему взяли только одну икону. Может быть, преступникам была нужна именно икона Тверской Богоматери?

– Но кому она могла понадобиться?

– Да мало ли... Каким-нибудь сектантам, например... А потом, убив охранника, преступники могли просто испугаться и не решились задерживаться дольше. Взяли первое, что увидели. Кстати, где находилась украденная икона?

– Вот здесь, – показал Алексей Петрович на пустое место на стене прямо напротив входа в зал.

– Ну вот видите, это место сразу бросается в глаза, – сказала я, машинально доставая из кармана сигареты. – Скорее всего, так и было, хотя судить о чем-то наверняка еще рано.

– У вас есть какие-нибудь предположения?

– Ничего определенного я пока сказать не могу, – ответила я, поднося сигарету ко рту. – Хотя есть несколько вещей, за которые можно было бы зацепиться.

– Извините, пожалуйста, – пробормотал Алексей Петрович, опасливо глядя, как я хлопаю себя по карманам в поисках зажигалки, – но у нас здесь не курят...

– Да-да, простите, – я торопливо засунула сигарету обратно. – Думаю, все, что было нужно, я уже увидела.

– Тогда пойдемте на улицу, в сквер. Там вы сможете покурить.

Было видно, что Алексею Петровичу явно неприятно находиться в помещении, где пару дней назад был застрелен охранник.

– Что ж, пойдемте. Тем более что наш постовой уже, наверное, начинает нервничать.

Милиционер, впустивший нас, действительно несколько раз заглядывал в зал, не зная, что ему делать – сторожить вход или следить за нами. Поэтому он с явным облегчением открыл дверь, выпуская нас на улицу.

– Всего доброго, Сережа, – сказала я, не без удовольствия наблюдая за тем, как округлились его глаза, когда я назвала его по имени.

Мы вышли в сквер и сели на лавочку в тени великолепных каштанов. Я наконец достала сигареты и с наслаждением затянулась.

– Так вы что-то нашли из того, что упустила милиция? – осторожно спросил Белов, дождавшись, когда я выпущу дым.

– Ну, во-первых, я не знаю, что нашла милиция. А во-вторых, я ничего не искала, а просто на основе увиденного пыталась составить картину преступления.

– Ну и как?

Я только пожала плечами – говорить о чем-то было еще рановато.

– Поймите, – умоляюще глядя на меня, сказал Алексей Петрович, – мне абсолютно все равно, кто украл эту икону и понесет ли он за это какое-нибудь наказание. Мне крайне важно найти ее саму. Икона из частной коллекции, и если я ее не верну... – он только в отчаянии махнул рукой.