Осиное гнездо

И вот теперь мой Вова Прокопенко вооружил Степу сотовым и пошел спокойно дрыхнуть, зная, что в случае чего Степа ему сразу же позвонит, за что утром и получит свою копеечку за копеечный же дефективный труд.

Подождав, когда Прокопенко скроется за углом, я сделала небольшой крюк, чтобы ненароком не попасться на глаза Степе, и последовала той же дорогой.

Из преследователя Володя Прокопенко незаметно для себя превратился в дичь, и моя задача состояла в том, чтобы эта картинка не изменилась без моего ведома.

Оказалось, что мой подопечный живет неподалеку от Антонины, по крайней мере, в первый подъезд ближайшей пятиэтажки он зашел как в хорошо ему знакомый и привычный.

Я оказалась около этого подъезда на десять секунд позже него. Убедившись сначала, что я слышу шаги моего ведомого на лестнице, я тихо вошла и, стараясь ступать только на носки, стала подниматься вверх.

Прокопенко остановился на третьем этаже и загремел связкой ключей. Сомнений не оставалось: да, он тут живет.

Я мысленно прикинула расположение домов и подумала, что вполне возможно, что из его окна могут быть видны окна Антонины.

Мне снова стало скучно: неужели он не только следит на улицах, но еще и подглядывает в окна?!

Дверь квартиры открылась, потом захлопнулась, я поднялась на лестничную клетку и, прислушавшись, поняла, что он зашел в одиннадцатую квартиру.

Дело было сделано, и оставалось только подождать приличный срок и нанести визит симпатичному гею.

Я настолько устала, что решила обойтись с ним резко и без сантиментов.

Я спустилась на лестничную клетку второго этажа и посмотрела на часы. Было девять часов. Решив дать Прокопенко отдых в двадцать минут, достаточных для того, чтобы он расслабился, я уже приготовилась честно оттерпеть свое последнее испытание за этот суетливый день, как вдруг услышала звук открывающейся двери и шаги.

Легкими, еле слышными прыжками я спустилась на первый этаж и спряталась под лестничный марш.

В пятиэтажках перед подъемом к первому этажу всегда под лестницей есть темная ниша. Вот я туда и забилась.

Володя, уже успевший переодеться и сменить джинсы на серые брюки, а футболку на свободную рубашку, вышел из подъезда, громко хлопнув при этом дверью.

Моя охота неожиданно для меня самой продолжилась.

Прокопенко встал у дороги и, увидев «Москвич» с шашечками такси на ветровом стекле, тормознул его и, быстро договорившись, сел в салон.

Я топнула ногой от досады и, помахав рукой следующему за такси красному «жигуленку», остановила его.

– Поехали, шеф, – скомандовала я, садясь в салон. За рулем восседал самый неудачный из вариантов: пожилой дедок в затертой кепке.

– Какая скорая, – проворчал он, хмурясь. – А чем платить будешь?

Я вынула из кармана полтинник и положила ему на панель.

– Это сверх того, что ты запросишь за работу, мне нужно очень аккуратно проехать во-он за тем «Москвичом», видишь?

Дедулька, приоткрыв рот, посмотрел на меня.

– Ты педальку нажми, – вежливо попросила я, показывая ему из своих рук красную книжечку, разумеется, не собираясь ее открывать. – Езжай, что ли! – вскрикнула я, увидев, что «Москвич» завернул и исчез из видимости.

– А… ага, – сообразил наконец-то дедуля и рванул вперед.

Мы не упустили нужную нам машину, догнали ее и проследили до конца маршрута.

Володя Прокопенко вышел на Соборной и зашагал по направлению к городскому парку.

Я расплатилась со своим водителем, который, состроив заговорщицкую физиономию, подмигнул мне и громким шепотом спросил:

– ФСБ, дочка?

– Чш-ш! – зашипела я, прикладывая палец губам. – Бери круче: это МИ-6! Про Джеймса Бонда слышал? Это – я!

Оставив дедулю сидеть с открытым ртом, я легко выпрыгнула из машины.

Прокопенко уже свернул на одну из боковых улочек, я же решила догнать его по параллельной – он никуда бы от меня не делся.

Мои расчеты оправдались. На первом же повороте заглянув на соседнюю улицу, я увидела Прокопенко, заходящего в старый двухэтажный дом. Типичный образчик дореволюционного мещанского домостроения.

Перед тем как войти в раскрытую дверь дома, Прокопенко зачем-то оглянулся и, бросив на меня немного более долгий взгляд, чем было бы нужно, скрылся в подъезде.

Я прошла мимо дома, краем глаза посмотрев в темноту его подъезда.

В таких домах могут быть и две квартиры, и все восемь.

Подождав на другой стороне улицы и не увидев, чтобы в домике зажглось новое окошко, я сделала вывод, что мой подопечный пришел к кому-то в гости.

Терять время и бессмысленно топтаться на месте не имело смысла, поэтому я решила еще разок пройти мимо дома, снова заглянуть в подъезд и, если там все тихо, срочно ловить мотор и ехать на квартиру к Прокопенко и произвести там более полное знакомство с ним. Без его ведома, разумеется. Не люблю, когда мне мешают.

Я остановилась напротив подъезда и, не сумев рассмотреть в его темноте ничего, кроме широкой лестницы, поднимающейся наверх, особенно не раздумывая, вошла внутрь.

Англичане в таких случаях врут, что любопытство сгубило кошку.

Через секунду мои глаза привыкли к темноте, я подошла к лестнице и осторожно посмотрела на второй этаж. Оттуда доносились приглушенные звуки музыки. Было впечатление, что люди культурно отдыхают. Если мой ведомый там, то и прекрасно – это надолго. Только бы Антонина не выкинула какой-нибудь несанкционированный фокус.

Внезапно сзади послышались мужские голоса, и двое парней появились в двери подъезда.

Я сразу же развернулась к ним лицом и не торопясь пошла навстречу, словно только что спустилась с лестницы и уже ухожу.

– О! Девушка! – воскликнул один из парней – высокий, худой и кучерявый, одетый в свободную рубашку навыпуск. – Вы, похоже, мой кадр!

– Угу, твой, твой, – сказал второй, ничего собой интересного не представляющий, и, бросив на меня мимолетный взгляд, бочком направился к лестнице.

Первый же остался и загородил мне проход.

– А я вас раньше не встречал? – спросил он. – Вы же у Жорика были в «Варежке», да? Я угадал?

Я промолчала и пожала плечами. Если, кроме Жорика, на втором этаже никто больше не обитает, то отказываться от знакомства с ним неразумно: тогда поднимутся другие вопросы.

– Я спешу, разрешите пройти, пожалуйста, – тихо и мирно проговорила я.

– Все решиться не можете, ох, девушка, девушка! А страх, между прочим, первый грех! – Кучерявый, как видно, был любителем потрепаться и расположился заняться этим надолго.