Деньги исчезают в полночь

О том, кто такие загадочные «они», во власти которых оставить меня без штанов, я предпочитала только догадываться. Но возникала следующая проблема: Михал Палыч наотрез отказался знакомить меня с принципами работы фирмы и оказывать мне какое-либо содействие в вопросах приобретения нужных знаний. В общем-то, не очень и надо было, однако я боялась, как бы он впоследствии не стал вставлять мне палки в колеса, мешая следствию. Такой дотошный дядька, как он, вполне мог посвятить свое время спасению погибающего человека, кем я ему и показалась.

Определенно, с Михал Палычем стоило подружиться, так как он наверняка представлял собой источник ценной для меня информации. Только как мне следовало поступить, если он советовал не высовываться с моими деньгами, коли меня интересует вопрос их сохранности, и предлагал положить их на сберкнижку и жить на проценты? Черт возьми, эдак Михаил Павлович меня и с Тищенко сводить не захочет!

И я решила показать сандаловскому заместителю, что от меня не так-то просто избавиться.

– Не хотите меня вводить в курс дела, я на вас Виктору Георгиевичу пожалуюсь, – пригрозила я с обиженным выражением лица. – Все равно вам придется подчиниться, потому что Сандалов – ваш начальник.

Раздался оглушительный грохот. Это Михаил Павлович с богатырской удалью треснул кулаком по столу. Так, что металлическая пепельница красиво подпрыгнула в воздухе.

– Начальник! Да будет тебе, непутевая, известно, что я с этим начальником уже почти тридцать лет знаком. Мы в институте с ним вместе учились, дружили всегда. Это потому он сейчас надо мной начальник, что я после института на завод пошел и там оттрубил больше двадцати лет, а Витька мотался, как дерьмо в проруби. И фирму ему удалось создать, потому что всю жизнь был балбесом без принципов. Его ж ничто не сдерживало, он что хотел, то и делал. А как заводы встали, то и я тут оказался. Никуда не денешься, жить-то надо... Вот. А ты – начальник!

Он на короткое время задумался, а потом вдруг выдал:

– А вообще-то, хрен с тобой, все равно ни черта у тебя не получится, нагреют тебя по полной программе. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Может, хоть умнее станешь, хотя... – тут он выразительно посмотрел на меня, – вряд ли, наверное. Но это не мое дело, – и он еще раз повторил колоритную фразу: – Хрен с тобой...

В течение последующих полутора часов Михаил Павлович занимался моим образованием. Он проводил ликбез, который заключался в изложении информации огромного, на мой взгляд, объема, касающейся работы коммерческого предприятия. Лично для меня все эти сложности были из серии «как космические корабли бороздят просторы Большого театра». Именно так я воспринимала все, что Михаил Павлович старательно пытался запихнуть в мою бедную голову. – Ну вот, – удовлетворенно подвел черту он, – теперь ты хоть что-то знаешь...

Теперь я ровным счетом ничего не знала. Как, впрочем, и прежде. Меня саму это не слишком беспокоило, да и просвещать на сей счет Михаила Павловича я не собиралась, так как его дальнейшее воспитательно-образовательное бубнение было мне абсолютно без надобности. Теперь я постаралась приблизить его к основной цели, спросив, когда же он познакомит меня с Тищенко.

– А на кой он тебе? – подозрительно прищурился Михаил Павлович в ответ на мой вопрос.

Кажется, он всерьез решил испытать мое терпение, а оно давно уже грозило лопнуть. Из последних сил я взяла себя в руки и иронично проговорила:

– Влюбилась!

– Хе! В него-то? Ну-ну...

Тут ему, очевидно, надоело беседовать со мной, потому что он поднял трубку и, набрав номер, сказал:

– Родионыч, ты? У себя будешь? Погоди пока. Я сейчас к тебе приведу... кое-кого.

И вот наконец-то судьба соизволила свести меня с моим главным подозреваемым – с Тищенко.

Его офис не производил особого впечатления и выглядел совершенно типовым. Мое внимание приковал только великолепный стол из красного дерева, свидетельствовавший о наличии больших денег у его владельца. В остальном же обстановка была непримечательной. Как видно, Юрий Родионович предпочитал казаться скромным.

На мое появление Тищенко отреагировал лишь тем, что оторвался от своих бумаг и, скользнув по мне взглядом, вопросительно уставился на моего спутника.

– Дело есть, Родионыч, – весело проговорил тот. – Тебя что, Сандалов не предупредил?

– Говорил, что кто-то желает вложить в нас деньги. Но толком ничего не объяснил. А в чем дело-то, собственно?

– Ну, для начала знакомься с девушкой. Зовут Татьяной, отчества не знаю, а намерения у нее самые нешуточные. Желает выступить как наш спонсор. Ты, Родионыч, на ближайшее время забудь обо всем. Будешь заниматься открытием магазина.

На физиономии Тищенко проступила смешанная гамма чувств. На нем боролись противоречивые эмоции, но среди них особенно явственным было желание как следует выругаться, причем с применением ненормативной лексики. Но, как видно, Юрий Родионович постеснялся моего присутствия и, взяв себя в руки, отреагировал на сообщение сдержанной тирадой.

– Да он с ума сошел, что ли?! Сколько ж можно, в конце концов...

Однако это краткое высказывание оказалось для меня чрезвычайно полезным. Оно позволило сделать несколько очень интересных предварительных выводов, каждый из которых мог служить ключом к разгадке. Очевидно, несмотря на свою значительную солидность, Тищенко все равно вынужден подчиняться Сандалову. Не вызывает сомнений тот факт, что он находится «под каблуком» у моего клиента, а коли это так, то вполне может быть недоволен сложившимся положением вещей.

«А ведь у Юрия Родионовича даже и мысли не возникло просто послать Сандалова далеко и надолго и спокойно продолжать заниматься своими делами, – думала я, глядя на побагровевшего Тищенко, который пытался взять себя в руки. – Между тем у него своя фирма, и он должен решать прежде всего те вопросы, которые касаются непосредственно его предприятия, а не сандаловского. Значит, то, что Сандалов является безраздельным владельцем обеих фирм, не такая уж формальность».

Я сделала еще одно заключение, которое также являлось следствием восклицания Тищенко на тему «Сколько можно?!». Конфликты на этой почве скорее всего уже имели место. Остается только выяснить, когда состоялся последний из них.

Между тем Тищенко постепенно приходил в себя. Очевидно, у него были проблемы с давлением, поскольку на сообщение Михаила Павловича он отреагировал и тем, что его лицо и шея стремительно окрасились в знойный красный цвет. Сейчас Юрий Родионович уже не напоминал индейца Джо из детского фильма, кроме того, к нему возвратилась способность общаться. Михал Палыч к этому времени подло капитулировал, оставив меня наедине с Тищенко. Если учесть, какими были мои познания в бизнесе, можно было смело оставлять мечту о приятной беседе и настраиваться на ей противоположную действительность.

– Какого рода деятельностью вы занимались? – спросил меня Юрий Родионович.

Я задумалась. Получалось как в одном из монологов Владимира Винокура: такой простой вопрос, а ставит в тупик. И в самом деле: не говорить же ему, что уже несколько лет я являюсь первоклассным частным детективом. Вовремя вспомнив о своем имидже абсолютной дуры, я ляпнула:

– До недавнего времени я вела домашнее хозяйство...

Глаза моего собеседника расширились, увеличившись раза в полтора. Очевидно, полных дураков в бизнесе маловато, и он просто отвык общаться с ними. Однако идиотизм, как известно, вещь заразная, поэтому следующий вопрос Юрия Родионовича был таковым:

– А каким образом домашнее хозяйство сочетается с бизнесом?

Беседа становилась все более интересной, и в ней даже стали появляться философские нотки. Я очень люблю свою работу, поскольку она позволяет мне на собственной персоне воспроизводить поговорку «И швец, и жнец, и на дуде игрец», что начисто исключает возможность соскучиться. Например, сейчас я была актрисой. И от того, как я сыграю свою роль, зависел результат моего расследования.

– Понимаете, я недавно приняла решение, – закатив глаза к потолку, начала я. – Проснувшись утром, я сказала себе: «Танюша, хватит бездействовать! Да, ты теперь вдова... – тут я опустила взгляд на собеседника и прозаично пояснила: – Мой муж недавно умер, – и снова продолжила вдохновенным тоном: – Но ведь у тебя есть деньги». Да, Юрий Родионович, мой Николай Николаевич оставил мне очень много денег! И разве эти деньги, решила я, должны пропасть только потому, что у меня нет ни образования, ни опыта работы в большом бизнесе? Ну уж нет! Это не в моих правилах. Я ведь очень-очень смелая и способная. И тут как раз один знакомый порекомендовал мне Виктора Георгиевича как честного и справедливого человека, который всегда готов прийти на помощь. И он действительно любезно согласился помогать моему становлению в мире бизнеса. Когда я стану преуспевающей бизнес-леди, то обязательно его отблагодарю.

Я закончила свой монолог и, глядя честными наивными глазами, ожидала реакции собеседника. Надо сказать, она не замедлила последовать. Взгляд его потеплел и приобрел несколько умиленное выражение. Так взрослые люди смотрят на общительного ребенка. Похоже, до Тищенко наконец стала доходить суть дела, которая заключалась в перспективе неплохо разжиться за счет моего мнимого богатства. Очевидно, осознание этого факта значительно подняло настроение Юрия Родионовича, в результате чего он даже почувствовал ко мне симпатию.

– Ну что ж, деловые женщины у нас в почете, – произнес он после небольшой паузы, благодушно покручивая кончик галстука. – Так какой же магазин мы с вами будем открывать, Танюша? Кстати, вы не против такого обращения?

– Вообще-то лучше зовите меня Татьяной Александровной. А то, знаете ли, как-то несолидно.

– Да-да, конечно, понимаю. Ну так как насчет профиля предприятия, Татьяна Александровна?

– Одежда. Я хочу открыть магазин модной одежды.

Глава 4

Когда я покинула кабинет Тищенко, то чувствовала себя, наверное, так же, как Штирлиц, возвращавшийся из немецкого генштаба.

В тот момент логичным действием было бы совершение какого-то следующего шага в направлении к разгадке. Проблема заключалась в том, что я понятия не имела, каким должен был быть этот шаг. Я рассеянно шагала по длинному представительному коридору, думая о своем, как вдруг случилась неожиданность, надо сказать, весьма неприятная для меня.

Сначала я услышала радостное присвистывание, а глянув в сторону, откуда оно донеслось, смогла лицезреть типа, который этот звук воспроизвел. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: стоящий около окна парень – тот самый гоблиноподобный субъект, на которого мне так везло в последние два дня. Это он вместе со своим товарищем пытался «подснять» меня вчера вечером, и он же приставал ко мне в кафе сегодня днем. В общем, я была не рада. Зато он, похоже, наоборот.

– Оппа! Вот это я понимаю! Красавица, это судьба! Мы ж с тобой сегодня уже виделись!

Интересно, каким был бы его восторг, узнай он, что мы виделись еще и вчера. В любом случае разделять его радостные чувства я не собиралась. Однако и уходить просто так теперь было нельзя. Похоже, этот крендель здесь работает. Поэтому я попыталась придать взгляду максимальную доброжелательность и подошла к окну. Достала из сумочки сигарету, вопросительно посмотрела на парня и удовлетворенно отметила, как он засиял, моментально достав зажигалку. Я закурила и, чуть улыбнувшись, сказала:

– Привет-привет. Что тут делаешь?

– Тружусь.

– Да ты что! А зовут-то тебя как?

Парня звали Мишей. Мы разговорились. И – вот забавно! – в ходе нашего общения выяснилось, что он далеко не такой придурок, каким кажется на первый взгляд. Работает он в фирме «Абес-плюс» – именно так называлось дочернее предприятие «Арарата» – уже почти три с половиной года и в настоящее время занимает должность заместителя управляющего. Поскольку управляющим, как я теперь знала, является Тищенко, из этого следовало, что Миша – второй человек фирмы. Когда я высказала искусно подделанное восхищение по этому поводу, дабы расположить моего нового знакомого к дальнейшему повествованию, он широко улыбнулся. Видно, Миша был простодушным по натуре парнем, несмотря на свой гориллоподобный облик. И тут он пояснил: