Бронежилет для нежного сердца

Садиться в машину не было смысла, платежный терминал и впрямь находился совсем недалеко от гостиницы, и, галопом преодолевая это небольшое пространство, я уже видела Столетова, идущего мне навстречу от автомата. Но вместе с этим я увидела и нечто такое, что заставило меня резко прибавить прыти.

Из-за угла из какого-то переулка вынырнула знакомая вишневая «семерка», двигаясь наперерез Столетову по узкой дороге, которую он секунды через три должен был переходить.

Поняв, что сейчас произойдет, и услышав, как заревел движок срывающейся с места в карьер «семерки», я прервала движение по тротуару и рванула наперерез по капотам припаркованных вдоль обочины автомобилей.

Проскакав под разноголосый вой сигнализации по нескольким машинам, последней из которых была уже готовая сбить Столетова «семерка», я всем корпусом налетела на очумевшего старика, сбила его с ног и силой инерции своего движения отшвырнула с опасного места, прикрывая собой на случай, если из машины станут стрелять.

Но стрелять не стали. «Семерка», и без того двигавшаяся достаточно быстро, кажется, еще прибавила газу и через мгновение исчезла из зоны видимости. А бедный Столетов, вытаращив глаза, в ужасе и недоумении взирал на лежащую на нем симпатичную девушку и по-видимому окончательно потерял ориентиры и не понимал, как вести себя в такой пикантной ситуации.

– Игнат Семенович! Я ведь просила! – укоризненно выговаривала я, вставая и помогая подняться полковнику. – Вы ведь обещали не выходить из номера! Как же так?

– Но я… я только… мне деньги… деньги нужно было положить на телефон. Хотел дочери позвонить, а тут не хватает средств. Ну, я и подумал…

– А попозже нельзя было позвонить? Когда я приду? Неужели нельзя было дождаться?

Я высказывала свое возмущение, одновременно стряхивая пыль и приводя в приличный вид себя и клиента. Заметив, что вокруг нас уже начинают скапливаться прохожие, я поспешила увести его подальше от любопытных глаз.

Набережная находилась совсем близко. Я предложила Столетову немного прогуляться и выпить чашечку кофе. Опыт подсказывал, что в ближайшие часы за безопасность клиента можно было не волноваться. Вряд ли пассажиры вишневой «семерки» рискнут повторить свою попытку немедленно.

– Но все-таки как же так, Игнат Семенович? – повторяла я, когда мы проходили аллеями высаженных вдоль береговой линии деревьев. – Как же вы решились уйти? Ведь вы мне обещали… Ведь это не шутки, сами видите. От этой осторожности зависит ваша жизнь, ни больше ни меньше.

– Как-то получилось, – мямлил Столетов. – Не нравится мне там. Как в казарме. Шаг влево, шаг вправо… Со всех сторон на тебя смотрят, за каждым движением наблюдают. Лишний раз чихнуть боишься.

– Но ведь это – именно та причина, по которой вы поселились там. Если за каждым, кто попадает в эту гостиницу, следят так же пристально, это самая лучшая гарантия того, что там вам ничто не угрожает.

– Да, наверное. Только очень уж тоскливо. Чувствуешь себя арестантом каким-то.

– Нужно потерпеть. Я уверена, очень скоро все выяснится, мы узнаем, кто это затеял, и вы сможете спокойно вернуться к себе домой.

– Хорошо бы. Только как-то уже не верится.

На этой оптимистической ноте мы дошли до небольшого ресторанчика, возле которого на огороженной крытой площадке были расставлены летние столики. Я предложила Столетову здесь приземлиться и поинтересовалась, что ему заказать.

– Да вот еще тоже, – с досадой заговорил он в ответ. – Вы говорите – гостиница. Гостиница, а даже буфета нет. Я уж ходил, ходил… Даже булочки купить негде. Одни коридоры да номера. Тюрьма, а не гостиница.

«Зато охраняется хорошо», – подумала я, но вслух говорить не стала.

– Так значит, вы еще не завтракали? – заботливо поинтересовалась я.

– Нет, конечно. Когда мне было?

– А что вы обычно едите на завтрак?

– Яичницу с ветчиной. Кофе.

– Можно будет организовать что-нибудь похожее? – осведомилась я у девушки, подошедшей к нашему столику, чтобы принять заказ.

– Постараемся, – улыбнулась та в ответ.

Вскоре на столе перед моим клиентом дымилась только что зажаренная снедь, и, обмякнув и подобрев от сытости, он частично вернул себе утраченный оптимизм и высказывался уже не так категорично. Воспользовавшись моментом и видя, что сейчас клиент склонен к откровенности, я решила расспросить его о начале этой истории и о том, почему, собственно, пришла ему в голову эта шальная мысль – ехать из столицы в Тарасов, чтобы пожить на даче старого друга.

– Хе-хе! – как-то не слишком весело хохотнул он в ответ. – Интересно, а как бы вы поступили на моем месте? Когда в вас стреляют, это знаете ли, кого хочешь растревожит.

– А в вас и стреляли?

– А вы думали как? Думали, вот так вот, ни с того ни с сего, взял да все и бросил? Не-е-ет, милая девушка. Там причин-то этих было – хоть отбавляй.

– А если более конкретно?

– Конкретно? Хм… Если конкретно, неладное я стал чувствовать после одного случая в метро. Знаете, там всегда такая толпа. И вот стою я, жду поезд. И вдруг слышу, где-то у меня за спиной как будто ругается кто-то. Выясняет отношения. Оглянулся, смотрю – молодые парни. Кричат, наскакивают друг на друга, что-то там, видать, между собой не поделили, ну, я глянул да отвернулся, какое мне дело? А они все громче, уже не на шутку сцепились, и, похоже, дошло у них до драки. Когда уже послышался звук приближающегося поезда, началась там возня, пиханье какое-то, и в конце концов чуть не столкнули они меня под самые колеса.

– Эх ты! Это как так?

– А вот так. Один там какой-то, видать, бойкий очень, все наступал, а второй отступал, отступал, да спиной меня и толкнул. Да так хорошо, уже, считай, летел я вниз, под самые фонари эти, даже глаза машиниста увидел. Ужас такой в них… Человека задавить – это вам не шутки.

– Так как же вы спаслись?

– Да так же приблизительно, как сегодня, – люди добрые помогли. Здесь вы оказались в нужное время в нужном месте, а там… просто прохожие какие-то, обычные пассажиры. Парень с девушкой. Она первая увидела, что я уже на рельсы лечу, руками машу, как мельница. Закричала. А тут и парень ее обернулся, ну и успел. Хорошая реакция. А я, сама видишь, легкий, – незаметно для себя перешел Столетов на «ты». – Меня подъемным краном-то вытаскивать не надо. Так и спасли.

– Но стреляли в вас не в этот раз?

– Нет, не в этот, – Столетов нахмурился, и стало заметно, что эти воспоминания для него тяжелы. – Это во дворе у нас. Мальчишки, прямо беда с ними. Накупят петард и давай хлопать, и все норовят неожиданно, прямо под ухом у тебя взорвать. Зачем родители только деньги дают. В то утро тоже так было. Вышел я, уж не помню, зачем, в магазин, кажется, и началось. И тут, и там, из-за каждого угла хлопушки эти хлопают. Как с цепи сорвались. И уже к соседнему дому подходил, а там у нас так тропинка идет с торца. Короткая дорога, чтобы не обходить. Все там ходят. Пока ты мимо торцевой стены-то этой идешь, весь как будто на экране. А она еще оштукатуренная, стена-то, белая такая, гладкая… вышел я на этот торец, иду по тропинке, ничего не чую. И вдруг где-то, прям чуть не под ногами, ка-а-ак рванет! Я аж вздрогнул. И, видать, головой мотнул, потому что почувствовал только, как по уху что-то задело, и потом легкий щелчок такой, сухой, и штукатурка осыпалась… Я сначала даже и не понял как-то, не поверилось. Только потом уж пригляделся, смотрю – там, в стене-то, пулька такая маленькая в штукатурке застряла…

После этих слов в беседе нашей образовалась пауза.

Я не знала, что отвечать на рассказ Столетова, только лишний раз убеждавший, что дело нешуточное и кто-то упорно и настойчиво пытается отправить старика на тот свет. А сам он, по-видимому, весь пребывал сейчас в том времени, о котором рассказывал мне, ушел в себя и как бы позабыл о моем присутствии.

– Вот после этого-то, милая девушка, я уже забеспокоился по-настоящему, – вновь заговорил он, немного помолчав и вернувшись в реальность. – Очень волновался за Ирину, это моя дочь. Но порасспросил о том, об этом и понял, что ее не беспокоили. Решил, – если уж охотятся только за мной, пускай поищут в другом месте. Позвонил Сергею, мы с ним работали вместе и довольно долго, сдружились. Потом его с повышением перевели в Тарасов, а я так и остался где был. Позвонил ему, рассказал, так, мол, и так. Он говорит: приезжай, поживешь у меня, отдохнешь дикарем на даче. Я приехал, остальное вы знаете.

– Можно на «ты», – подсказала я.

– Ах, ну да, – с грустью улыбнулся Столетов. – Я ведь вам… тебе в дедушки гожусь. У меня внук чуть помладше. В институте сейчас учится. Но я привык на «вы», это уже профессиональное. На службе требуется быть корректным.

«Это смотря на какой», – как-то невзначай подумалось мне, знавшей не понаслышке, что в следовательской среде разные люди ведут себя очень по-разному.

Мы еще немного посидели в кафе, потом я предложила Столетову прогуляться и посмотреть город, благо набережная представляла собой вполне подходящее место для экскурсий. Неспешно проходя по аллеям, мы мирно беседовали на темы уже более приятные, чем рассказы о покушениях, пусть даже и неудавшихся.

Позвонил Милютин, спросил, как дела, и сказал, что новостей пока нет и при всем желании выяснить, кто же это так ополчился на Столетова, пока не удалось. Я же рассказала ему о новом покушении и постаралась как можно доходчивее намекнуть, что усилия в этом направлении необходимо предельно активизировать.

– Как?! Опять?! – возмущенно неслось из трубки. – Но какая наглость! Считай, дня не прошло… А Игнат тоже хорош. Ему ведь сказано было – одному никуда не ходить. Вот я приду, отчитаю его. Сделаю внушение.

Я передала эти слова своему клиенту, и тот ответил, что очень рад будет визиту старого друга, который, возможно, хоть отчасти развеет тоску казармы, где он сейчас вынужденно обитает.

Договорившись, что Милютин придет к обеду, Столетов попросил меня отвести его в какой-нибудь продуктовый магазин, чтобы было чем встретить гостя.

Закупив в одной из сетей продукты, мы зашли в специализированный алкомаркет, чтобы взять «на десерт» бутылочку легкого вина, и с полными руками гостинцев вскоре подходили ко входу в «казарму».

– Даже заходить сюда не хочется, – скривился было Столетов, но я снова напомнила о безопасности, и он сменил гнев на милость.