Спасти нельзя сдаться

– Вскоре после смерти матери муж с братом продали прежнюю жилплощадь, поделили деньги, и Стас приобрел квартиру в этом доме. Так он говорил, но подробностей я не спрашивала. Муж ведь начал работать в фитнес-клубе, накопил какую-то сумму денег, а недостающую взял в долг. Но потом он расплатился с человеком, у которого занял деньги. Стас говорил, что в прежнем доме все напоминало ему о матери, и жить там он не смог. Брат его поддержал, потому старую квартиру и продали.

– Вот как, – протянула я. – Один из ноутбуков на столе принадлежит вашему мужу?

– Да, – кивнула моя собеседница. – Один мой.

Я раздумывала, как бы мне залезть в компьютер Стаса, когда Надя вытащила из ящика письменного стола папку для бумаг и протянула мне письма. Я достала из сумки пару целлофановых перчаток и надела их.

– А зачем перчатки? – удивилась Михеева.

– Не хочу оставлять свои отпечатки пальцев, – пояснила я. – Отдам письма на экспертизу, вдруг повезет и отправитель забыл о мерах предосторожности? Хотя надеяться на это не стоит.

– Ой, а мы же со Стасом читали их без перчаток… – растерялась та. Я кивнула.

– Я так и думала. Ладно, с отпечатками разберемся на экспертизе, не переживайте. Вам ведь эти письма не нужны?

– Я с радостью избавлюсь от них! – воскликнула Михеева. – Мне совершенно не нравится их присутствие здесь, в доме. Я на всякий случай не стала их уничтожать, хотела идти в полицию, но Стас сказал, что я только себя выставлю посмешищем, если отправлюсь с заявлением. Вроде как письма – шутка, и не более того. Даже когда случилась авария, муж был против полиции, только я не понимаю почему. Такое ощущение, что он не верит в то, что его пытаются убить. Да и вообще, он не задумывается о том, что каждый из нас смертен, иначе бы он не стал так рисковать жизнью!

– Все-таки это странно, – заметила я. – Тот факт, что Станислав не хочет иметь дела с полицией, наводит на разные мысли. Вы не знаете, какие у него отношения с законом?

– Никаких, – хмыкнула девушка. – Муж считает, что в полиции сидят тупые идиоты, которые палец о палец не ударят, чтобы раскрыть какое-нибудь дело. Он говорит, что полицейские могут только штрафовать водителей за нарушение правил дорожного движения, а на остальное правоохранительная служба закрывает глаза.

– А о телохранителях он как отзывается? – хмыкнула я. – Так же?

– Знаете, об этом мы со Стасом не разговаривали, – призналась Надя. – Поэтому, что он думает о людях вашей профессии, мне неизвестно.

– Значит, сегодня проверим, – произнесла я, разглядывая первый конверт. Чистая белая бумага, на которой печатными буквами значился адрес супругов и имя адресата – мужа Надежды. Как и говорила девушка, никаких данных об отправителе на конверте не было.

Я вытащила письмо и прочитала текст, тоже напечатанный. «Ты за все ответишь, я слежу за тобой. Она все узнает. Грехи прошлого не стереть».

– И ваш муж утверждает, что это шутка, – проговорила я задумчиво. – То есть до встречи с вами он не был ни в чем замешан…

– Да, все верно, – сказала Надя. – Представления не имею, что там за «грехи прошлого».

– Вы рассказывали, что до вас у Стаса были девушки, верно? – уточнила я. Михеева кивнула.

– А что, если одна из бывших любовниц вашего мужа забеременела и родила ребенка? – продолжала я. – Или избавилась от него, но хочет отомстить Стасу? Не знаете, была ли в жизни вашего мужа женщина, с которой Стас обошелся жестко? Если моя догадка верна, то эта самая любовница могла угрожать вашему супругу: вряд ли вам понравится факт существования ребенка Стаса от его бывшей пассии!

– С ребенком я, может быть, и смирилась бы, – тихо проговорила Надя. – Другое дело, если муж изменял мне, уже когда мы с ним жили вместе. Измену я никогда бы не простила…

– Простите за бестактный вопрос, но мне придется его задать, – сказала я. Михеева бесстрастно посмотрела на меня.

– Вы не проверяли телефон вашего мужа? Многие женщины порой заглядывают в мобильный супруга, дабы убедиться в том, что тот им не изменяет…

– Нет, я уверена в том, что Стас любит меня! – воскликнула Надя. – Я ему сразу сказала, что если он полюбит другую женщину, то пускай сразу сообщит мне об этом. Я уйду без истерик и скандалов, это лучше, чем жить в обмане. Стас пообещал мне, что никогда не станет лгать, и я ему верю…

– Доверие между супругами – это прекрасно, – произнесла я. – Ладно, простите за такой вопрос.

– Я все понимаю, это ваша работа. Но я никогда не шпионила за мужем и делать этого не стану. Единственное, в чем я виновата, – так это в том, что вскрыла конверт, адресованный Стасу. Но он не разозлился на меня, и я думаю, он поступил бы точно так же, если письмо вызывало бы подозрения. Все-таки я сделала это не потому, что не верю мужу, а по той причине, что конверт на самом деле выглядел очень странно.

– Вы можете не оправдываться передо мной, я не полиция нравов, – заметила я. – Задавать вопросы я вам буду, и они могут оказаться не слишком приятными для вас. Но поймите меня верно: я заинтересована в безопасности вашего супруга, поэтому, если вы хотите, чтобы я нашла преступника и защитила Стаса, отвечайте честно. Хорошо?

– Да, я не стану врать, – кивнула девушка. Я аккуратно положила письмо в конверт и взяла в руки второе послание. Тот же напечатанный адрес и фамилия, внутри текст следующего содержания:

«Расплата близка, ты ответишь за все. Такие, как ты, не должны жить».

– Больше похоже на месть разгневанной любовницы, – я еще больше утвердилась в своих предположениях. – У меня нет доказательств, но, судя по содержанию писем, вашего мужа кто-то сильно ненавидит. И этому человеку Стас нанес какую-то сильную обиду.

– То есть вы полагаете, мужу угрожают не коллеги по работе? – спросила Надя. Я пожала плечами.

– Если бы Стас работал, скажем, хирургом или врачом, я бы решила, что мстить ему мог бы пациент или пациентка, которому он сделал неудачную операцию. Но фитнес-тренер… Каким образом он может нанести вред клиенту или коллеге, чтобы тот питал столь сильную ненависть? Насколько мне известно, тренеры в фитнес-клубах проводят занятия для желающих улучшить свою физическую форму, но результат тренировок зависит прежде всего от самого спортсмена. А Стаса, исходя из содержания писем, ненавидят так, будто он отправил на тот свет близкого родственника преступника! Если ваш муж накосячил на работе, максимум, к чему это могло провести, так это к травме клиента. Но опять-таки, заработать растяжение или перелом на тренажерах довольно непросто, это надо хорошо постараться, чтоб нарушить технику безопасности. И если бы такой инцидент произошел, вашего мужа наверняка бы уволили с работы!

– Нет, Стас считается лучшим фитнес-тренером в клубе! – заявила Надя. – И он бы рассказал мне, если бы по его вине кто-то из клиентов покалечился! Тогда бы и весь фитнес-клуб закрыли бы!

– Значит, версию с клиентом мы пока оставим, – продолжала я. – Что касается коллег вашего мужа… Допустим, некто из тренеров завидует Стасу и мечтает, чтобы тот уволился из фитнес-центра. Наш злодей пишет письма-угрозы и присылает их на почтовый адрес вашего мужа. Но на что рассчитывает преступник? На то, что Стас испугается и не сможет из-за этого работать? Глупо. В письмах ведь нет требований, чтобы ваш муж бросил фитнес-клуб! Нет, отправитель ни на чем не настаивает, он просто констатирует факт: «Она обо всем узнает, грядет расплата». Это даже не угроза, а предупреждение! Но кто и зачем предупреждает Стаса? Наверняка коллеги вашего мужа знают, что он – человек рисковый, напугать его трудно. Поэтому рассчитывать на то, что угрозы подействуют, не стоит. Выходит, письма отправил тот, кто очень плохо знает характер вашего супруга, но в то же время ему известны какие-то подробности жизни Стаса.

– Я об этом как-то не подумала… – призналась Надя. – Ну, что преступник ненавидит Стаса и ничего о нем не знает…

– Я сделала такой вывод исходя из вашего рассказа об образе жизни, который ведет ваш супруг, и о его увлечениях, – пояснила я. – Но мне надо поговорить с ним и выяснить, что сам Стас думает о произошедших за последнее время событиях. Быть может, он не хочет вас лишний раз пугать, вот и не рассказывает о своих подозрениях?

– Не знаю… – покачала головой девушка. – Я уже ни в чем не уверена…

– Надя, а в подъезде установлены камеры? – спросила я. Девушка вздрогнула:

– А зачем?

– Можно было бы посмотреть, кто принес эти письма, – озвучила я очевидное. – Ведь не по почте же их доставляли!

– Да-да, вы правы, я об этом и не подумала, – откликнулась Надя. – Только камер, к сожалению, нет. Была одна, на входе в подъезд, какие-то хулиганы разбили, а новую не устанавливают.

– Разбили? – насторожилась я. – Как давно?

– А знаете… вроде бы примерно тогда, когда эти письма стали приходить. – Надежда выглядела испуганной, и я поспешила ее успокоить:

– Не переживайте. Это может быть простым совпадением – мало ли вандалов на улицах? А если и нет, я постараюсь выяснить, кто во всем этом замешан.

Звук работающего пылесоса стих – видимо, Вера Алексеевна закончила свою уборку. Вскоре я услышала шаги, быстро спрятала оба письма в целлофановый пакетик для улик и сунула его в свою сумку. Потом прошептала Наде:

– Помните, я – ваша коллега, хорошо?

Та кивнула. В дверь спальни постучали, Михеева произнесла:

– Вера Алексеевна, можете войти!

Дверь открылась, в комнату вошла полная женщина лет пятидесяти – пятидесяти пяти, одетая в темно-синюю кофту на пуговицах и черную юбку, доходящую до середины голени. Волосы домработницы были убраны в аккуратный пучок, на ногах женщины – удобные туфли без каблука, видимо домашняя обувь. Круглое лицо Веры Алексеевны показалось мне сосредоточенным и напряженным, точно она обдумывала какую-то проблему.

– Вы что-то хотели? – спросила Михеева.

– Здравствуйте, – поздоровалась со мной женщина. Я ответила на приветствие, домработница проговорила: