Смерть в прямом эфире

– Что-то мы с тобой не о том говорим, – я как раз подумала, что пришло время спросить у Стаса, нет ли у него знакомых на телеканале. – Стасик, ты когда последний раз бывал на «Второй Садовой»?

– В телецентре? – переспросил он. – Сегодня утром, просматривал заказанный ролик.

– О чем?

– Это будет один из рекламных роликов Ломакина, но об этом пока знаешь только ты, – он приложил палец к губам.

– Не шифруйся, я ролик все равно не видела. Кстати, кто его редактор? Не Горенок?

– Пока не знаю, честно. – Стас смотрел на меня невинными глазами, по его виду нельзя было определить, говорит он правду или что-то скрывает. Но я по опыту знала, что такое выражение появляется у Стаса именно тогда, когда он не хочет выкладывать все начистоту.

– А откуда ты знаешь Анну Горенок? Она пришла сюда вчера вечером и сказала, что это ты дал ей мой адрес.

– Да, дал. Она монтировала ролик, мы разговорились. Она рассказала, что после отъезда Андрея за ней стала ездить незнакомая машина, вот я и посоветовал обратиться к тебе.

– Это похвально, но ты всегда что-то недоговариваешь. Скажи мне лучше вот что: у тебя на канале «Вторая Садовая» есть свои люди? Такие, чтобы знали все и обо всех.

Стас поднял глаза к потолку и наморщил лоб. Я внимательно наблюдала за ним. Наконец ему надоело дурачиться, и он ответил:

– Есть у них на канале один кадр, редактор. Он всегда в курсе всех дел. Зовут Илья Луговой. Можешь подойти к нему, скажешь, что от меня. Для меня он сделает все. Обязан. – Стас говорил короткими фразами, по-деловому чеканя каждое слово, будто хотел придать им весомость.

– Спасибо, Стасик, ты, как всегда, меня выручил, – я записала имя редактора и вопросительно посмотрела на нашего менеджера. – А телефон?

Он продиктовал мне его сотовый и обернулся, потому что из кухни уже пахло свежеиспеченными блинчиками. Это тетя Мила постаралась угодить своему любимчику. Я тоже принюхалась и поднялась из-за компьютера.

– Пойдем на кухню? – спросила я Стаса.

– Пойдем, – обрадовался он и вышел из комнаты, опередив меня на несколько шагов.

* * *

Часа в четыре позвонила Анна.

– Женя, ты интересовалась, чем я занимаюсь на студии. Можешь приехать ко мне и сама посмотреть. Запиши мой внутренний, – она имела в виду телефон, – и возьми с собой паспорт. На проходной у тебя его спросят, ты покажешь документ, и тебе дадут телефонный аппарат. Наберешь мой внутренний номер, я возьму трубку, после чего ты передашь ее контролеру. Я скажу ей, что жду тебя, и она пропустит внутрь.

Вот это система пропуска! Неужели попасть на канал «Вторая Садовая» столько желающих, что отбою нет? Конечно, канал популярный, у ведущих программ масса поклонников, которым может взбрести в голову посетить своего кумира лично. Но есть что-то еще. Наверное, недаром средства массовой информации называют четвертой властью. Иначе как объяснить детально отработанную схему контроля на проходной? Человек с улицы при таком режиме не имеет ни малейшего шанса попасть внутрь. Вот почему Анна предложила мне охранять ее только в нерабочее время.

– Хорошо, я поняла. Мы сразу поедем к тебе домой?

– Нет, у нас сегодня небольшая вечеринка, но я не останусь до конца. Просто поздравлю Лайзу, выпью бокал шампанского, и ты отвезешь меня домой.

Вечеринка так вечеринка. Я уточнила еще несколько моментов и положила трубку. Нужно надеть что-то соответствующее, но в подъезде, где живет Анна, я могу встретиться с ее преследователями. Поэтому отказываться от удобной одежды смысла нет. Я открыла шкаф и критически осмотрела свой гардероб. Можно надеть брючный костюм с жилетом, тогда я буду выглядеть достойно, но некоторые предметы придется переложить в сумочку.

Я со вздохом достала костюм, надела и посмотрелась в зеркало. Выглядела я на пять с плюсом, но сюрикены положить было некуда, а из сумочки их доставать неудобно. Жилетные карманы? Не вариант. Придется переложить в куртку, благо на ней карманов достаточно. Кобуру я спрятала под жилетом, но она выпирала, потому что жилет облегал фигуру, и я его сняла.

Теперь вид у меня стал менее импозантным, зато удалось спрятать кобуру под жакетом. Осталось повязать галстук, и можно ехать на вечеринку к телевизионщикам. Довольная своим внешним видом, я взяла ключи от машины, надела кожаную куртку и вышла из квартиры, крикнув на пороге обычное:

– Тетя Мила, я ушла!

Я быстро сбежала вниз по лестнице, выгнала из гаража «Фольк» и поехала в сторону Заводского района окольными путями. На центральных улицах могли быть пробки, которые ненавидит любой водитель, а мне они были и вовсе ни к чему: характер моей работы не позволяет опаздывать. В противном случае я рискую жизнью клиента.

Минут через двадцать я подъехала к зданию телеканала и припарковала машину неподалеку от ворот. На проходной сидела опрятного вида женщина лет сорока. Она спросила у меня документы, потом поинтересовалась, к кому я иду. В общем, все было так, как описала Анна в телефонном разговоре. Потом я пошла по асфальтированной дорожке к зданию телестудии, вошла в фойе и огляделась по сторонам. Ко мне тут же подошел охранник и объяснил, как найти нужный офис.

Я поднялась на третий этаж, прошла по коридору и в самом конце увидела дверь с надписью «А. Горенок». Открыла ее и увидела небольшую комнатку с одним окном, у которого за столом с погасшим компьютером сидела Анна и пила кофе. В комнате был еще один компьютерный стол, а на стене висел огромный плоский телевизор, на котором, как я поняла, просматривали готовый материал. Кроме этого в комнате находились какие-то шкафы, сейф и множество аппаратуры, о назначении которой я не имела представления.

Когда я вошла, Анна поставила чашку на стол и поднялась с кресла.

– Проходи, не стесняйся, – сказала она. – Сейчас мы еще немного подождем и пойдем в комнату отдыха. Сегодня у Лайзы день рождения, и поздравлять ее придет секретарь французского представителя в Тарасове. Народу будет! – Анна, улыбаясь, в шутку схватилась за голову, но тут же посерьезнела.

– Даша будет разговаривать с французом во время съемок, а мне поручили монтаж материала. Ты не обижайся, но тебе на некоторое время нужно будет спрятаться на кухне, чтобы случайно не попасть в кадр.

У меня не было желания попадать в кадр, и я сказала об этом Анне.

– Вы будете снимать фильм о нем?

Анна рассмеялась.

– Ты никогда не охраняла работников телевидения?

– Нет, никогда, – честно призналась я.

– Тогда тебе простительно, – смягчилась моя подопечная. – Мы снимем небольшой сюжет для новостей. Здесь участие телерепортера практически не требуется. Достаточно редактора, то есть меня. Завтра можешь посмотреть этот сюжет в новостях.

– Здорово! Главное быстро! – Я была приятно удивлена.

– У нас так, – сказала Анна, посмотрела на часы и залпом допила кофе. – Пойдем в комнату отдыха, там, наверное, уже начали собираться. – Моя подопечная вышла из офиса и поманила меня за собой в комнату без надписи на двери, в которой стояли несколько низких столиков. Вокруг в творческом беспорядке были расставлены кресла, а в углу висел огромный плоский телевизор.

В комнате уже собрались несколько девушек, хлопотавших вокруг закусок и расставлявших бокалы. Пошептавшись о чем-то, две из них выдвинули один из столов в центр комнаты и водрузили на него торт со свечками. Рядом с главным столом была поставлена принесенная из маленькой кухоньки тумбочка. На тумбочке разместили художественно оформленную корзину с цветочной композицией, центром которой служили три белые розы.

Тем временем Анна сходила куда-то и вернулась с оператором, при котором были небольшая камера и микрофон. Моя подопечная и парень с телекамерой о чем-то поговорили, и Анна подошла ко мне.

– Женя, тебе пора на кухню. Сейчас придет Ален. Он уже на проходной. Мы быстро отснимем сюжет и поедем домой. – И она отвела меня в помещение, называемое кухней, с холодильником, тостером и микроволновкой. Во всем остальном кухня походила на маленький офис супругов Горенок, только без компьютеров и телевизора.

Я осмотрелась и присела на стул рядом с холодильником. Отсюда было хорошо видно, что происходит в большой комнате. А происходило там вот что: оператору, который принес камеру, пришли помогать еще двое. Они расставили софиты, водрузили камеру на штатив и повернули в сторону двери. Как раз к этому моменту в комнату отдыха вошел молодой брюнет в синем костюме и стального цвета плаще на меховой подкладке.

Навстречу брюнету походкой манекенщицы вышла пышноволосая блондинка и поприветствовала его почему-то на английском. Брюнет удивленно посмотрел на нее, но на приветствие ответил, тоже по-английски. Потом блондинка рассказала в камеру о дне рождения Лайзы Пресняковой, ведущей телешоу «Вечерний Тарасов», и спросила брюнета, который оказался тем самым секретарем французского представителя в Тарасове, что он думает о творчестве Лайзы.

Ален Матье рассыпался в комплиментах Лайзе. Ее с моего места не было видно, так что сами комплименты я не смогла по достоинству оценить. Оставалось надеяться, что, когда закончат снимать сюжет, я смогу выйти из своего укрытия и увидеть воочию объект восхвалений. Словом, в комнате отдыха происходило то, что происходит ежедневно на экране телевизора: кто-то с кем-то встречается, а телевизионщики показывают это событие широкой публике, комментируя чужие действия на свой лад.

Наконец, съемки закончились, парни из съемочной группы убрали аппаратуру, и началась неофициальная часть. Анна за мной почему-то не приходила, зато француз заглянул в кухню и сказал на чистейшем русском:

– Добрый вечер!

От удивления я не смогла сразу ответить на его приветствие.

– Я что-то не то сказал? – спросил он извиняющимся тоном.

– Нет-нет, – поспешила заверить я. – Просто я не ожидала, что вы говорите по-русски.