Фата пропавшей невесты

Естественно, он обиделся, но для меня было главным, что Лада не вмешалась и не стала защищать мужа, а платит-то мне именно она. И я как ни в чем не бывало продолжила:

– А с тем охранником, который сегодня утром сменился, вы беседовали? Если Люся сегодня утром куда-то ездила, то в выходные вполне могло что-то случиться. Кстати, вы по камерам наблюдения не узнали, в какую сторону она хотя бы отправилась?

– В сторону троллейбусной остановки, – недовольно буркнул он. – Люди сейчас по всему маршруту записи с камер наблюдения просматривают. Как только появится информация, мне тут же сообщат.

– Значит, со вчерашним охранником вы не беседовали и в квартире Большаковых, естественно, не были, – даже не спросила, а констатировала я. – А побывать там надо, чтобы выяснить, взяла она с собой документы или нет. Если у нее с собой только общегражданский паспорт, это нормально, но вот если и загранпаспорта в квартире нет, то тогда это точно побег. Без вариантов.

– Куда?! – подскочила на месте Лада.

– В Штаты. Судите сами: Люсе предлагали остаться там работать. О том, что она отказалась, Лада знает только со слов Ольги. А если все было иначе? Девушка возвращалась домой через Москву, о болезни матери еще ничего не знала, она вполне могла подать в посольство документы, в том числе и загранпаспорт, на рабочую визу. Приехала домой, а здесь ей, как обухом по голове, – срочно выходи замуж, причем не за того, кого ты сама выберешь, а за того, кого тебе мать нашла. А ей этот брак, причем с практически незнакомым человеком, ни с какого бока не уперся! Люсе и мать жалко, но и себя – тоже, у нее ведь и свои планы на жизнь могли быть, о чем никто почему-то не подумал. А она не вещь! Не раба! Не собственность мамина, которую та, пусть даже из самых лучших побуждений, может по своему выбору кому угодно презентовать! Люся живой человек, и жить она хочет своей жизнью, а не той, которую ей навязали! Она год в Америке самостоятельно прожила и не пропала. Вот она и не стала возражать, а сама тем временем следила через Интернет, когда будет готова виза. Обычно она делается месяц, но поскольку Люся уже прожила в Америке год и ни в чем противозаконном замечена не была, ее могли сделать и быстрее. Итак, она узнает, что виза готова. Заказать билеты – дело нескольких минут, а с деньгами, я полагаю, у нее проблем нет. Из дома она ушла без вещей, чтобы внимание не привлекать, а смартфон в любую дамскую сумочку поместится. Из салона Люся ушла в двенадцать, а хватились ее только через три часа, так что на дневной рейс в Москву она вполне успевала. Да и в посольство тоже. Как бы она сейчас уже в самолете в Штаты не летела.

– Таня! Ты ее не знаешь, а мы знаем! Она не могла так с матерью поступить! – возмутилась Лада.

– А мать могла с ней так поступить – отдать замуж за практически чужого человека? – невинно поинтересовалась я. – И потом, может, там, в квартире на столе письмо лежит, в котором она все объяснила?

– У меня есть ключи от Ольгиной квартиры, поехали! – подхватилась Лада. – А ты, Дима, позвони и скажи, чтобы выяснили, не покупала ли Люся билеты на поезд или самолет. Да и на автобус тоже. Ну, если она только сбежала, я ее своими руками убью!

Полянский взялся за телефон, а я все-таки не выдержала и сказала:

– Лада! Я еще не забыла, как Иван в свое время Свету бросил и к Ванде переметнулся. Что же вы тогда не вмешались и не заставили его жениться на Свете, которой он чуть жизнь не сломал? Вместо этого вы терпеливо ждали, когда он сам определится, что для него в жизни важнее. И если бы Ванда его не отфутболила, он бы и сейчас в Германии торчал. Что же вы теперь на Люсю срываетесь?

– Здесь другая ситуация, – огрызнулась она. – Ольга тяжело больна.

– Другая? Ой ли? – воскликнула я. – А мне вам не напомнить, что вы, вообще-то, тоже в полушаге от смерти были и выжили чудом. Ну и где тогда был Иван? Рядом с вами? Нет! Он на ваши же деньги вокруг Ванды, как собачонка, бегал! А о родителях даже слышать не хотел!

– Тебе обязательно было мне сейчас об этом напоминать? – взорвалась она.

– Мне уехать? – невинно поинтересовалась я. – Конфиденциальность, как всегда, гарантирую. Хотя после того, как вы весь город на уши поставили, необходимость в ней, в общем-то, отпала.

Полянская явно боролась с желанием послать меня по широко известному адресу, а я мысленно проклинала себя на чем свет стоит – ну какого черта я тут изображала из себя борца за свободу угнетенных народов? Нужно было просто тихо действовать, чтобы спасти Люсю от этого брака, а не бить себя пяткой в грудь. Наконец Лада справилась с собой.

– Метлу можешь не заводить, мы на машине Дмитрия поедем, – как ни в чем не бывало сказала она. – Тебе же все равно сюда возвращаться.

– Лада, вы меня простите, пожалуйста, – произнесла я, стараясь, чтобы мой тон был максимально покаянным. – Просто количество свалившихся на меня за один день неприятностей зашкалило, вот нервы и не выдержали. Не мое это, конечно, дело, пусть Ольга и Люся сами между собой разбираются, кто прав, а кто – нет. А поеду я на своей машине – мне же надо домой заскочить и кое-какие вещи взять, потому что у меня с собой ничего нет.

– Завтра успеешь, а халат я тебе дам, косметику тоже, – отмахнулась она. – Нельзя нам сейчас время терять! Пойду переоденусь.

Она ушла, а я, словно ничего и не произошло, напомнила Дмитрию:

– Вы позвоните и скажите, чтобы выяснили адрес и телефон охранника из дома Большаковых, который сегодня утром сменился.

– Если бы ты не с Ладой собачилась, а меня слушала, то знала бы, что я уже распорядился, – сухо ответил он.

Дальше мы ждали Ладу молча, только Надежда вдруг почему-то оживилась – ей явно пришла на ум какая-то мысль, и когда Полянская вернулась, она впервые подала голос:

– Слышь, Клава, а может, у Люси с ориентацией чего не так?

Лада вытаращилась на нее во все глаза и собралась было соответствующе ответить, но Надежда ей не дала:

– Нет, ты погоди! В Тарасове у Люси парня не было, в Америке – тоже, а вдруг она себе там подружку завела?

– Ну ты сказала! – возмутилась Лада.

– А чего? – не сдавалась Надя. – У них теперь, что в Америке, что в Европе, мужиков считай что не осталось, сплошь пидоры. Ну и куда бабам деваться? Только, фигурально выражаясь, общаться между собой. Ты почему думаешь, эмигранты азиатские в Европе местных баб бьют и насилуют, а мужики за них не вступаются? Да потому, что мужикам-то этим теперь бабы без надобности. Это у нас русский мужик не допустит, чтобы черные к нашим девкам приставали. Да что я тебе говорю, вспомни, как индустрики черных метелили, если они к нам лезли? Одно удовольствие было посмотреть. Вот и в Америке тоже – нет мужиков. Люся вполне могла себе кого-то присмотреть из девчонок в университете. Юрка тут, может, к ней с поцелуями полез, а ей это противно, вот она к подружке в Америку и сбежала.

Полянская выразительно покрутили пальцем у виска:

– Ты, Надя, телевизор поменьше смотри, а то еще и не до такого додумаешься. – И уже нам скомандовала: – Поехали!

И под недовольное бурчание Надежды: «Есть мне когда этот телевизор смотреть, если я весь день по дому, как юла, кручусь», – мы наконец вышли из дома и сели во внедорожник Дмитрия.

Где-то на полдороге в город у него зазвонил сотовый. Выслушав собеседника, он, несмотря на то что вел машину, повернулся ко мне и выразительно произнес:

– Люся город не покидала, и никаких забронированных билетов на ее имя нет. Если вдруг появятся, мне тут же сообщат.

– Слава тебе, господи, – с облегчением вздохнула сидевшая впереди Лада.

– Ну, что ж, если ее загранпаспорт отыщется дома, значит, я окажусь не права, – согласилась я.

В квартиру Большаковых мы попали без всякой задержки – Ладу охранник хорошо знал. Она тут же бросилась искать загранпаспорт Люси, а я села к компьютеру, который, естественно, оказался запаролен, а поскольку девушка была в этих делах большим специалистом, то я даже не попыталась его взломать – пароль из пятнадцати знаков, тут и хакер запарится, что уж обо мне говорить? Встав, я стала осматриваться в этой огромной квартире: все было стильно, модно и безлико, никто и не пытался наводить здесь уют – больной Ольге было не до него, а у Люси, видимо, просто не нашлось для этого времени. Или желания.

Наконец раздался торжествующий вопль Полянской:

– Есть! Нашла! – А потом и она сама появилась с Люсиным загранпаспортом в руках. – Ну вот! А ты говорила, что она сбежала!

– А она и сбежала, – напомнила я. – Пусть не в Штаты, но сбежала ведь. А раз она город не покидала, то теперь придется повозиться, чтобы ее найти. Надо бы вам, Дмитрий, гостиницы, мотели, хостелы и все прочее проверить – вдруг она в одном из них?

– Сейчас распоряжусь, – заверил меня Полянский, доставая сотовый.

– Но вот что я подумала, – продолжила я. – Если, как вы, Лада, говорите, Люся так любит мать, то не могла она ее не предупредить. Понимала ведь, что шум поднимется, когда она исчезнет, может до матери дойти, а той сейчас только нервотрепки не хватало. Позвоните-ка вы Ольге и осторожно поинтересуйтесь насчет Люси. Только повод придумайте такой, чтобы она ничего не заподозрила.

Полянская посмотрела на часы – было уже довольно поздно, – покачала головой, но потом все-таки подошла к стационарному телефону, поставила его на громкую связь, позвонила в свою клинику и попросила пригласить к телефону Ольгу Николаевну из второго люкса. Через несколько минут в комнате раздался удивленный женский голос:

– Лада, ты чего так поздно? Я уже спать легла.

– Понимаешь, Олюшка, я сегодня несколько раз пыталась дозвониться тебе на сотовый, а ты все вне зоны и вне зоны. Волноваться начала. Сейчас вот не выдержала уже и так звоню, чтобы узнать, как ты?

– Лада! Не проси у бога, чтобы стало лучше, проси, чтобы хуже не было. Слава тебе, господи, мне хуже не стало, что может только радовать. А дозвониться ты не могла, потому что тут со связью что-то случилось.

– Ну и слава богу! Сейчас Люсе позвоню и скажу, что у тебя все в порядке, а то она, наверное, тоже волнуется, почему ты не отвечаешь.

– Не надо! Она мне сегодня позвонила, когда еще связь была. Сказала, что ее Герасимовы на несколько дней на дачу пригласили, а там прием плохой – вот она и предупредила меня, чтобы я не волновалась, если до нее дозвониться не смогу. Так что все в порядке, Лада. Ты извини, но я снотворное приняла, очень спать хочется.

Я потыкала себя пальцем в районе левого запястья, намекая на то, что нужно точно выяснить, во сколько Люся звонила, и Лада, покивав мне, поняла, мол, сказала:

– Это ты меня извини, что поздно побеспокоила. А во сколько тебе Люся звонила? Уже после примерки? Сказала, как там платья?

– Нет, где-то в полдвенадцатого. Они же сразу после примерки уехать должны были, – объяснила Большакова.