Черное братство

– Куда уж серьезней, – ответила я.

Расторгуев покачал головой и привстал с табуретки, намереваясь распрощаться.

– Кстати, а что это за «братство разума» у нас недавно объявилось? – спросила я его уже в прихожей.

– «Братство разума»? – нахмурился Расторгуев. – А-а, это какая-то религиозно-культурная организация. Знаешь, мне абсолютно нечего тебе рассказать. Во всяком случае, пока никаких жалоб на них не поступало.

– О да! – подтвердила я. – Ведь чтобы вас заинтересовать, нужно как минимум нарушить уголовный кодекс. А профилактика правонарушений теперь перешла в область частной жизни. Например, я имею полное право объяснять своим согражданам, что красть грешно.

Расторгуев покидал мой дом слегка раздосадованный, но втайне радуясь, что мои подозрения о причине возможного срыва выборов оказались совсем не той информацией, которой он ожидал.

Действительно, не сажать же за решетку всю областную администрацию!

Впрочем, не исключено, что это вопрос времени. Новая метла и все такое.

Когда за Расторгуевым захлопнулась дверь, я с облегчением вздохнула и вернулась к своей клиентке.

Женщина сидела на стуле, не изменив позы.

Она только повела головой в мою сторону, дождалась, когда я, извинившись, снова усядусь напротив нее, и продолжила тихим, невыразительным голосом:

– У меня хотят украсть ребенка. Но дело в том, что это не мой ребенок.

Снова раздался звонок.

Я вполголоса чертыхнулась.

Извиняющимся жестом прижав руки к груди и пообещав как можно скорее разделаться с очередным посетителем, я поспешила в прихожую.

Судя по тому, что человек нажал кнопку звонка и долго ее не отпускал, мой посетитель является человеком скрупулезным, сосредоточенным, но слегка неуверенным в себе, отсюда и стремление целиком замкнуться на чем-то одном. Например, давить на кнопку звонка, хотя достаточно было бы просто легкого нажатия.

В дверном «глазке» оказалась располневшая из-за эффекта линзы Элеонора Кайданович.

Судьба сталкивала нас примерно раз в два года, и мне не очень хотелось учащать эти встречи.

Элеонора принадлежала к типу женщин, активно интересующихся всем, что попалось им под руку в этом сезоне.

И, к моему прискорбию, в этом году Элеонора не на шутку увлеклась эзотерикой.

Из-за этого наше общение стало более интенсивным и чрезвычайно утомительным. Во всяком случае, для меня.

– Ах, солнышко, – защебетала она с порога. – Я вчера вернулась из-за границы, шла мимо и решила вас навестить. Мы ведь так давно не виделись!

– Я тоже, – солгала я. – Но давайте перенесем наш визит. Лучше я сама зайду к вам завтра вечером.

– Нет-нет, – замотала головой Элеонора. – Тогда уж после субботы. У меня лекция в «Братстве разума», и я сейчас вечерами готовлюсь к выступлению.

– В «Братстве разума»? – переспросила я с любопытством. – А что это за контора?

– Вы разве не знаете, голубушка? – удивилась Элеонора. – Это очень продвинутое культурно-религиозное общество с обширными гуманитарными проектами. Вот, например, сейчас идет цикл лекций о величайших учителях человечества. Я готовлю выступление о Рерихе. И зашла попросить у вас письма Елены Рерих. У вас, кажется, был репринт ее рижского двухтомника.

– Конечно-конечно, я сейчас вам принесу. Вот только… Вы сказали: «культурно-религиозное общество»? Я не ослышалась?

– Ну да, – подтвердила Элеонора Кайданович.

– А я слышала, что «братство разума» именует себя обществом «религиозно– культурным».

– Какая же разница? – не поняла Кайданович.

– Это с какой стороны посмотреть, – задумчиво отозвалась я. – Знаете, как говорят про пышущего здоровьем человека? Кровь с молоком. Так вот, кровь с молоком – это одно, а молоко с кровью – совсем другое. Так что от перемены мест слагаемых сумма подчас меняется. И весьма существенно.

– Вы меня совсем запутали, – отмахнулась Элеонора. – Обсудим эти тонкости в нашу следующую встречу. А пока вот вам проспект цикла наших лекций.

Она сунула мне в руку свернутую вчетверо длинную бумажку и, прихватив двухтомник писем Елены Рерих, удалилась.

Я быстро вернулась в комнату. И обомлела.

Моя гостиная была пуста. Как-то раз мне попал в руки учебник по историческому материализму. Я открыла его дважды. Первый раз наткнулась на утверждение, что природа беспредельна, но изучать ее следует, не выходя за ее пределы. Задумавшись, я перелистнула страницу. «Вещам свойственно появляться и исчезать», – бросилось мне в глаза. Я закрыла книгу и больше ее не открывала. И потом, мой клиент – не вещь.

Хотя клиенту, действительно, свойственно появляться. И подчас – исчезать.

Но не посреди же моей гостиной!

Я прошла на балкон.

Дама с изумрудным колье отрешенно курила шведские ментоловые сигариллы «Пойнт», задумчиво глядя в серое небо.

– Самоубийство – это большой грех, – тронула я ее за плечо. – Давайте вернемся в комнату.

– Откуда вы знаете, о чем я думала? – тихо отозвалась женщина, на секунду останавливаясь взглядом на проспекте лекций «Братства разума», который я держала в руке.

– Вы были слишком отрешенны для задумавшегося человека. Вокруг вас словно воздвигнута стенка из пуленепробиваемого стекла. А изоляция от внешнего мира, даже эмоциональная, рано или поздно приводит к принципу бумеранга: разрушительная энергия обращается на вас же. Лучше расскажите мне все как есть.

Я сварила крепкий кофе, и Ирина, так звали мою клиентку, не торопясь поведала мне историю.

Ее рассказ показался мне невероятным. Я и не представляла, что такое возможно в нашем городе.

На экране телевизора по утрам, в каком-нибудь мексиканском сериале – сколько угодно.

Но здесь?!

Ирина была супругой Андрея Соколова, довольно состоятельного бизнесмена, занимавшегося оптовыми поставками дешевого западного продовольствия. Наверняка половина сумки той ворчливой старушки на рынке была набита товарами, завезенными в наш город фирмой «Сокол», которую возглавлял Андрей.

Все вроде у четы Соколовых шло нормально, вот только детьми их Бог не наградил. Как я поняла чуть позже, проблемы были у Ирины.

И тут вдруг появилась Катя.

– Она пережидала дождь во дворе нашего дома, – рассказывала Ирина. – Сидела на старом обшарпанном чемодане под березкой, уронив голову в ладони. И, когда дождь кончился, она только отняла от лица руки. Но с места не тронулась. Я поняла, что девушке просто некуда идти. И тут у меня возникла мысль…