Тайный преследователь

– Альбина, вы в курсе моих расценок? – спросила я.

А услуги телохранителя моего класса оплачиваются высоко. Ну, и благотворительностью я занимаюсь очень и очень редко.

– Вы все-таки студентка, а не бизнес-вумен…

Девушка пожала плечами:

– Да, я в курсе, – ответила она спокойно. – У меня есть деньги на несколько дней ваших услуг. А с Хвалынском… Мне так будет гораздо спокойнее, если вы поедете. Тогда хотя бы я не стану так нервничать… У меня ведь на нервной почве уже бессонница началась, я боюсь заснуть! Вдруг, пока я сплю, этот человек, который меня преследует, проникнет ко мне в комнату и задушит подушкой? Я ведь и проснуться не успею! А в санатории проникнуть в номер гораздо проще, чем в квартиру. Как рассказывали те, кто уже был на пленэре, корпуса двухэтажные, поэтому пробраться даже на второй этаж труда не составит. А дальше – через балкон можно запросто пройти в комнату, и все! Поминай как звали!

– Я вас поняла, – сказала я. – Проблема заключается в другом. Если на пленэр едут только художники, то есть студенты и преподаватели, каким образом туда можно проникнуть и заселиться в ваш санаторий? Я должна постоянно быть рядом с вами, иначе охранять вас будет проблематично. Какие есть еще варианты поездки? Кто, помимо художников, может присутствовать на пленэре?

– Кроме художников, едут еще и журналисты, – пояснила девушка. – Мероприятие крупное, можно сказать, всероссийское. Вы же можете поехать в качестве журналиста, верно? Директор сам зовет репортеров, можно что-нибудь придумать!

– Отлично, – кивнула я. – Если журналистов тоже заселяют в санаторий, это прекрасно. Помимо вас, кто из вашей группы едет? Как вообще отбирают студентов для поездки?

– Прежде всего, смотрят по результатам летней практики и по оценкам, – проговорила Альбина. – В Хвалынске пишут этюды, то есть пейзажи, поэтому посылают тех людей, кто справился с практикой. Мне рассказывали, что на работу в Хвалынске у нас время до обеда, потом обед в школе, а после обеда – снова выезд до шести вечера где-то. В шесть мы на автобусе возвращаемся в санаторий, там у нас ужин и свободное время. Короче говоря, в день надо сделать минимум два этюда, а если человек не успевает закончить работу, придется доделывать в санатории, по фотке. Поэтому и отбирают тех учеников, кто на практике предоставил хорошие работы, плюс смотрят на количество рисунков. Из нашей группы отобрали меня, Веронику, Ксюшу и Алису. Вероника – понятное дело, штампует этюды, как конвейер, меня взяли потому, что у меня хорошие этюды и наброски, да и оценки у нас с Вероникой отличные по всем предметам. Ксюша – наша староста, у нее работ мало на летней практике, но всем нравится ее живопись, у нее неплохая манера. А Алиса считается лучшей по живописи в нашей группе. Мне не все ее этюды нравятся, но Федор Алексеевич ее хвалит, так как у нее нет ошибок. Кстати говоря, Алиска перед вступительными экзаменами занималась у моего отца, представляете? По ее словам, он открыл ей глаза на живопись, поэтому у нее такие работы хорошие. Хотя у нее нет домашних работ – а зачем, спрашивается, если все и так замечательно?..

– Ирину, получается, не взяли, – прокомментировала я. – А почему?

– У нее со здоровьем проблемы, – пояснила Альбина. – В августе у Иры начинается аллергия на какую-то траву, она сама не захотела ехать.

– Ясно, – протянула я. – А остальные девушки из группы, они по какой причине не едут?

– У Светы дети, ей не до поездок, – проговорила моя собеседница. – А Рита тоже вся больная, у нее то понос, то золотуха, вечно бегает по врачам. Даже если бы им и предложили поехать, они бы отказались. Но из нашей группы и так много людей едет, из других гораздо меньше.

– Почему? – поинтересовалась я. – Из-за плохой успеваемости студентов в других группах, или места строго ограничены?

– Не то чтобы ограничены, – немного подумав, сказала девушка. – Какого-то регламента о том, сколько человек должно поехать, вроде нет. Наверно, исходят из финансовых затрат, которые может позволить училище. В поездку ведь не только транспорт включен, но еще и наше проживание и питание в санатории. Студенты, которые едут в Хвалынск, тратят деньги только на художественные материалы – краски, разбавители, может, холсты, если размер тех, которые выдают, не подходит. К тому же в конце пленэра будет ярмарка, и свои работы там можно будет продать. Короче говоря, у студентов никаких расходов, только у училища.

– А откуда же берутся деньги на столь затратное мероприятие? – спросила я.

Альбина пожала плечами.

– Я в это особо не вникала. Думаю, у училища есть какой-то бюджетный фонд, к тому же наверняка существуют спонсоры всякие… К тому же часть студентов – платники, они учатся на коммерческом отделении, может, оттуда деньги. Но еще раз повторяю, меня этот вопрос никогда не интересовал, ответ на него может знать только директор.

– Вы на бюджете ведь учитесь? – уточнила я.

Альбина кивнула.

– Да, у нас в группе все девчонки на бюджете, – пояснила она. – В начале года были две девочки, которые учились на коммерции, но они обе отчислились в конце первого семестра. Думаю, очень мало платников доходят до диплома, все отчисляются либо уходят в академический отпуск.

– Неужели в художественном училище такая большая плата за обучение? – удивилась я, пытаясь представить себе, на какую работу может устроиться выпускник этого учебного заведения.

На ум пришло только два варианта: либо учителем в школу или студию, либо «вольным художником». Ну или дизайнером, заниматься компьютерной графикой. Сейчас это направление более популярно, нежели традиционная живопись.

– Не в этом дело, – покачала головой Альбина. – Плата за семестр, конечно, выросла за последние годы, но, помимо этого, надо покупать художественные материалы, которые стоят совсем не дешево. У нас пары пять дней в неделю, заканчиваем мы в четыре вечера, иногда занятия до шести вечера. Но после этого надо делать кучу домашней работы, задают полно всего по всем предметам. К тому же мы должны делать зарисовки, этюды и эскизы – это само собой подразумевается. С таким количеством заданий невозможно подрабатывать – если, конечно, хочешь нормально чему-то научиться в училище. Те девочки, которые работают – Ира, например, – не успевают с домашними заданиями, пропускают пары. Но у нас пропуски должны быть только по уважительной причине, сопровождаться документами. То есть, если пропустишь два дня просто так, могут исключить. Вот и получается, что на платном отделении могут учиться дети олигархов – чтобы не работать и еще платить за учебу. Естественно, те, кто поступает на платное, сразу понимают, что в художественном училище надо пахать как лошадь. Мне, может, и не нравится живопись Вероники, но могу сказать, что она молодец. Работает больше всех нас вместе взятых. Конечно, с платного отделения можно перевестись на бюджетное, но надо, чтобы не было троек, желательно вообще отличные оценки в семестре получить. Но для этого одного таланта недостаточно, в училище ценится прежде всего работоспособность. Может, потому, что гениальных учеников мало, а точнее – вообще нет. По крайней мере, я о таких не слышала. Хвалят и ставят в пример только тех, кто приносит кучу работ, не пропускает пары и участвует в различных мероприятиях. Поэтому студенты с коммерческого отделения просто не выдерживают такой нагрузки, за которую надо еще и деньги платить. Я бы, думаю, тоже отчислилась, не стоит оно того.

– Платников, выходит, на пленэр не берут? – спросила я.

Альбина пожала плечами.

– Я не в курсе. По-моему, кто-то едет с коммерческого отделения, но я не уверена… Могу ошибаться. Знаю, что из группы Кристины поедет она и еще двое – Олеся Коновалова и Саша Емельянов. У них у всех неплохие этюды, Кристинка, понятное дело, училась у отца – он сам ей уроки давал, когда она готовилась к поступлению. Я-то с папашей никаких отношений не поддерживаю с тех пор, как он бросил маму. А Кристинке на все наплевать – она с отцом общается, гадина…

– Может, ваша сестра попыталась понять и простить вашего отца? – предположила я. – В жизни ведь всякое бывает, браки рушатся, люди разводятся. По-вашему, лучше было бы, если бы ваши родители остались жить вместе, но при этом изменяли друг другу?

– Нет. Отец поступил подло, я лучше знаю! – упрямо возразила Альбина. – Вы же не знакомы с моей семьей, верно? Значит, и судить не можете о его поступке! Как вообще можно бросить жену и двух дочерей? И ради кого? Какой-то мымры, которая ничего из себя не представляет! Я видела эту новую пассию отца – у нее мозгов, как у табуретки! Да, она моложе мамы, ну и что с того? Если отец, как и все мужики, ведется на молоденьких дурочек, то зачем мне такой папаша нужен? И без него проживу! А Кристинка просто хочет получить отовсюду выгоду, и только. Нужно ей поступить в училище – она общается с отцом, тот дает ей уроки. Надо ей денег – пожалуйста, позвонила матери, а та разве откажет своей доченьке? Потребительское отношение ко всем, в этом вся Кристина. Сама она не желает никому помогать, матери звонит только когда ей что-то нужно. Я не понимаю, как можно так поступать! По-моему, у меня самая ненормальная семья, которую только можно представить!

Я могла сказать, что дочки были уже достаточно взрослыми, когда отец ушел из семьи – он не покинул жену с двумя младенцами. Могла, но не стала: не мое это дело. Свои обиды человек должен изживать самостоятельно.

Вместо этого спросила:

– С вами Кристина вообще не общается? – И внимательно посмотрела на Альбину.

Та усмехнулась.

– А я о чем говорю сейчас? Я не могу быть полезна сестре, зачем ей со мной поддерживать отношения? Деньги у меня лишние не водятся, с учебой я помочь ей тоже не могу. Поэтому Кристина не звонит мне и не ищет со мной встреч.

– А что вы можете рассказать о молодом человеке вашей сестры? – поинтересовалась я. – Вы говорили, что сейчас Кристина живет вместе с Игорем. Как его фамилия?

– Если не ошибаюсь, то Милохин, – проговорила Альбина. – Он старше Кристины, ему лет двадцать пять – двадцать семь. Лично с ним я не общалась, осенью, когда поступила в училище, видела, как он встречал сестру после учебы. Сначала решила, что это очередной ухажер сестры на пару свиданий, но, как ни странно, Кристина с ним встречалась долго. В ноябре я поинтересовалась у сестры, кто тот молодой человек, который постоянно встречает ее. Кристина заявила, что она встречается с Игорем уже полтора года, и, вообще, живет у него. Представляете? Маме она врала, что снимает квартиру, и мать посылала Кристинке деньги на жилье! Не удивлюсь, что она и у отца клянчила, якобы оплатить съемную квартиру. Родители безо всякой задней мысли кидали Кристинке деньги на карту, а она попросту съехала к своему бойфренду! Просто верх наглости и изобретательности!

– Вы рассказали матери о том, что у Кристины есть молодой человек? – поинтересовалась я.

Альбина кивнула.

– Конечно! Сразу позвонила маме и сообщила, что сестра давно съехала со съемной квартиры. Мать, конечно, удивилась, но что самое странное, она по-прежнему посылает Кристине деньги, якобы на всякие расходы. Если бы я так поступила, как Кристинка, точно был бы скандал и обида. Но сестре все сходит с рук – если мама даже и обиделась на нее, то виду не подала. Сказала, что рада за младшую дочь – маму беспокоили многочисленные романы Кристины и ее ветреность. Она очень хотела познакомиться с парнем Кристинки, но та по какой-то причине откладывает встречу своего Игоря с родителями. Может, боится, что он им не понравится – все-таки Милохин старше сестры лет на пять – семь. Хотя у Кристины были ухажеры самых разных возрастов…

– Вы знаете, где проживает этот Милохин с вашей сестрой? – спросила я.

Альбина отрицательно покачала головой.

– Нет, в гости меня не звали, – усмехнулась она. – Кристинка сперва дулась на меня – я же сообщила матери, что она живет с парнем. Заявила, что я лезу в ее жизнь, и посоветовала мне завести бойфренда, чтобы не было времени на слежку за ней. Потом остыла – просто игнорировала меня, и все. Но Игорь всегда приезжал за Кристиной на машине, вряд ли он близко от училища живет.

– Чем он занимается, где работает, вам тоже неизвестно?

– Нет, я о нем ничего не знаю… Кристина никогда меня со своими парнями не знакомила, хотя не понимаю, почему. Я ей не могу составить конкуренцию при всем своем желании. Вот почему одним достается все, а другим – ничего? Я не знаю, чего вообще может желать сестра – у нее ведь все есть! Шикарная внешность, талант, друзья, подруги, парни… Родители ее обожают, что бы она ни сделала, ей все прощается! И я – ни друзей, ни молодого человека, ничего! Вдобавок ко всему, какая-то мразь пытается свести меня с ума…

– Неужто так все плохо? – удивилась я. – Может, вы преувеличиваете? Я имею в виду не то, что за вами следят, а отсутствие друзей и личной жизни. Вы хорошо выглядите, занимаетесь творчеством, отлично учитесь… Разве этого вам мало? Наверняка у вас и романы случались!

– Были, но вспоминать не хочется, – скривилась Альбина. – Со мной не очень хорошо поступили, да и было это давно, еще в школе. Подруга в школе тоже была, вот только потом я поняла, что дружбы никакой и не было. Вообще, все мои подружки вспоминали про меня только тогда, когда им что-то было нужно. Поэтому ни в любовь, ни в дружбу я не верю.

– Ладно, не будем философствовать, давайте вернемся к преследователю, – сказала я. – Вспомните тот день, когда вы впервые заметили слежку. Заметили ли вы что-то необычное? Может, что-то произошло странное с вами или с вашими знакомыми? Восстановите в памяти тот день!

– Да ничего такого не было… – растерялась Альбина. – Сначала холсты тянула в училище, потом пошла домой, пообедала и вечером поехала на работу… День как день, самый обычный…

– С кем вы общались в тот день?

– В училище – с девчонками, которые тоже пришли на отработку. Из моей группы были Вероника и Ксюша, Алиса не пришла, у нее какие-то дела были. Единственное, что было непонятным так это поведение Вероники. Она показалась мне нервной, огрызалась, и мы с ней даже поссорились. Но скорее всего, у нее просто какие-то неприятности, она такая же ходила в конце семестра. В принципе, когда мы с ней в следующий раз виделись, она была нормальная, как обычно…