Смертельный конкур

Я не торопясь взяла свой пакет с сухарями, предусмотрительно оставив в раздевалке сумку, чтобы был повод вернуться. Хорошо, что взяла с собой пакетики чая, кофе и какую-то второпях купленную упаковку печенья – будет повод задержаться в быташке, и никто не посмеет ничего мне сказать. Обед – дело святое, а после тренировки у любого человека должен разыграться аппетит.

У меня в голове уже был готов план моих действий на ипподроме. Пока я зависла на пункте «А» – дождаться Марину Кузнецову. И лучше всего это делать в непосредственной близости от раздевалки и по совместительству – столовой.

Увы, с сухарями я просчиталась: пакет, довольно увесистый, оказался пуст так быстро, что я не успела обойти и половину лошадей. «Ну вы и обжоры!» – искренне изумилась я прожорливости милых созданий. Мало того, в деннике каждой лошади едва ли не стог сена, так еще и каждый посетитель, поди, угощает разными вкусностями. Да, несправедливо вышло – оставшиеся без лакомства животные тут же продемонстрировали свое возмущение и негодование, а некоторые даже стали громко бить копытами. Я растерялась. Надо срочно что-нибудь придумать, а то кто-нибудь услышит шум и выгонит меня как нарушительницу порядка на конюшне…

Я судорожно огляделась вокруг. Не бежать же мне в поисках магазина, дабы загладить свою вину перед несчастными голодающими лошадками, так и Марину упустить можно. Ага, мой внимательный взгляд приметил висящий рядом с выходом черный пакет – может, повезет, найду там сухари или яблоки?

Я открыла мешок и заглянула внутрь. Отлично – похоже, кто-то из девчонок оставил на конюшне угощение в виде оранжевых, аккуратно нарезанных кусочков моркови. Возьму несколько штук, чтоб было незаметно, и скормлю оставшимся лошадям, решила я.

Моя рука щедро зачерпнула овощное лакомство, и, убедившись, что пакет по-прежнему выглядит полным, я направилась к крайнему деннику. Огромный бирюзовый глаз с черным бездонным зрачком требовательно вперился в меня, а весь облик красивой вороной лошади так и говорил: «Ну, что у тебя там? Давай, не видишь, жду с нетерпением!»

Я протянула кусочек моркови, но когда к моей руке приблизился громадный черный нос и показались серые крупные зубы, я немного испугалась и выронила угощение. Конь с недоумением воззрился на меня – «что дразнишься-то?». Я поспешила исправить свой проступок, и следующий кусок не выпускала из рук, чтобы лошадь схватила его и не уронила.

То ли животное, уже наученное горьким опытом, решило действовать наверняка, то ли я сделала что-то не так, а может, мои пальцы оказались похожи на кусочки оранжевой морковки, но в следующий момент я пронзительно взвыла от нестерпимой боли: вместо сладкого овоща конь мертвой хваткой вцепился в фалангу моего среднего пальца. Зубы у лошадей не острые и треугольные, как у хищников, а округлые и тупые, что делает укус их крайне болезненным. При порезе хорошо наточенным ножом человек сразу не замечает травму, а вот если как следует садануть по руке затупившимся предметом, ощущения ждут пренеприятные. Хуже всего было то, что конь не собирался выпускать мой палец из крепкого захвата, явно намереваясь откусить его напрочь. Я орала как потерпевшая, но на лошадь мои вопли не действовали – я чувствовала, как зубы сжимаются все крепче и крепче, а боль становилась все нетерпимее.

Не знаю, чем окончился бы сей инцидент – возможно, несчастной Жене Охотниковой пришлось бы лишиться своего пальца, – но, на мое счастье, в конюшню быстро кто-то вошел. Этот некто тут же сообразил, что происходит, и чьи-то руки ловко нажали на боковые зубы лошади, точнее на место, где зубов не было. Мертвая хватка мгновенно ослабела, мой покалеченный палец оказался на свободе, и я тут же убрала руку.

Коню удалось прокусить кожу и добраться чуть ли не до мяса – всю руку залило кровью, и я только удивлялась, что ноготь волшебным образом оказался на месте. Осмотрев рану, я перевела взгляд на своего негаданного спасителя, а точнее, спасительницу, которая стояла рядом с денником и разговаривала с конем.

– Смерч, бери угощение осторожней! Нельзя же так!

Ничего себе – «осторожней!» – про себя возмутилась я. Да это чудовище едва меня без пальца не оставило, калекой чуть не сделало! А тут с ним так ласково беседуют, благо, что не хвалят!

Смерч. Это же Маринин конь надо мной так поиздевался! Я еще раз внимательно осмотрела вновь прибывшую на конюшню девушку: высокий (практически мои 180 сантиметров) рост, стройная, немного худощавая фигура, темные волосы под зеленой кепкой, традиционная одежда наездников, нет только краг на ногах. Да, передо мной стояла Марина Кузнецова собственной персоной, которая не обращала на меня ровно никакого внимания и была всецело поглощена своим драгоценным конем.

– Э, простите, что отвлекаю, – ненавязчиво прервала я их задушевный диалог – не монолог, так как конь что-то отвечал хозяйке похрапыванием и сопением. – Мне бы руку обработать, знаете ли, палец того и гляди отвалится…

Марина наконец-то повернулась ко мне и спокойно осмотрела рану.

– Пойдемте в быташку, – позвала она меня. – Там должна быть перекись водорода. Только сначала промойте палец под холодной водой, вон там кран.

По крайней мере, хоть что-то положительное во всей этой ситуации есть – я познакомилась с Мариной и могу поспорить на что угодно, девчонка поверила в случайность нашей встречи. Стараясь не обращать внимания на неугасающую боль, я сунула травмированный палец под струю холодной воды, надеясь, что это принесет мне облегчение. Куда там – от ледяного компресса стало только хуже, и я с трудом удерживалась, чтобы снова не взвыть. Даже пулевое ранение и то не такое болезненное, как укус «милого» создания… Была б моя воля – ноги моей на конюшне не было бы. Затребую с Кузнецова денежную компенсацию за физический и моральный ущерб. Куплю ноутбук и еще что-нибудь…

Успокаивая себя подобным образом, я проследовала за своей спасительницей в быташку. Марина деловито открыла ящик, в котором пестрело огромное разнообразие всевозможных мазей, тюбиков и флакончиков, предназначенных не только для лошадей, но и для людей. Наконец она извлекла маленькую бутылочку, на которой значилось название – «Перекись водорода», и зеленый тюбик с надписью «Спасатель».

– Вот, сначала полейте палец перекисью, а потом помажьте мазью, – проинструктировала меня девушка. – Сейчас поищу бинты, подождите…

– Меня Женя зовут. – Я решила не терять время зря и наладить с Мариной общение. – А вас как? Спасибо огромное, что помогли… Ой, больно-то как!

Тот, кто не лил перекись водорода на кровоточащую рану, меня вряд ли поймет. Скажу одно – ощущение далеко не из приятных, удивительно, как я не потеряла сознание от болевого шока. Давала о себе знать боевая закалка и привычка к огнестрельным ранениям…

– Марина, – девушка посмотрела на меня с жалостью, но потом строго сказала: – Ничего бы не случилось, если б вы соблюдали технику безопасности при кормлении лошади. Вы угощение как давали? Пальцами кусок держали?

Не в силах отвечать членораздельно, я утвердительно кивнула.

– А надо класть кусочки овощей или сахар на раскрытую ладонь, вот так, – Марина со знанием дела продемонстрировала мне, как правильно кормить лошадь. – А если конь вас укусил, нужно надавить на боковые стороны челюсти, туда, где зубов нет. Тогда лошадь раскроет рот. Вы в первый раз на конюшне, так я понимаю?

Я снова кивнула, как китайский болванчик. В другой ситуации никогда б не позволила какой-то сопливой малолетке учить меня, но сейчас, во?первых, у меня не было ни малейшего желания спорить, а во?вторых, надо втереться к Марине в доверие, поэтому пусть говорит что хочет.

– Вот журнал по технике безопасности, – Кузнецова вытащила большую тетрадь альбомного формата с черной обложкой. – Пока вы обрабатываете рану, прочитайте, а лучше – сфотографируйте на телефон. Это нужно знать обязательно, если вы занимаетесь у Жанны Константиновны, она вам даст теорию на первых занятиях.

Ну уж нет, дорогуша, подумала я про себя, для вида листая книжку. Ты от меня не отделаешься – буду ходить за тобой как привязанная, наговоримся с тобой и о технике безопасности, и обо всем, что хочешь. Для отмазки я все-таки сфотографировала текст, который рекомендовала мне девчонка, а потом с невинным выражением лица посмотрела на Марину.

– Да, я и правда так мало знаю, – сокрушенно произнесла я. – А вы давно занимаетесь на конюшне? Может, перейдем на «ты»?

– Как хотите. Хочешь, – тут же поправилась девушка, однако энтузиазма в общении не проявила. – В технике безопасности все написано, там и про правила поведения на конюшне, про кормление лошадей, даже про езду. Мазью палец помазать не забудь. Мне сейчас некогда, я и так опоздала, тренер ждет.

Я судорожно принялась соображать, как бы мне за ней увязаться. Ничего умного не придумав, заныла:

– А можно я посмотрю, как проходит твоя тренировка? Ты ведь конкуром занимаешься, да? Если у Жанны Константиновны?

– Конкуром, – спокойно подтвердила Марина. – Жанна Константиновна не только конкур ведет, еще выездку для желающих и простые занятия для новеньких. Иппотерапией Мария Дмитриевна занимается.

Иппотерапия – это еще что такое? Ладно, плевать на новый незнакомый термин, меня никакая Мария Дмитриевна не интересует. Я щедро выдавила мазь на свой несчастный палец и вскочила с табурета, собираясь составить Марине компанию.

– Я не очень люблю, когда кто-то смотрит на мои тренировки, – осадила меня девушка. – Хотите увидеть конкур – приходите на соревнование, там все будет интереснее.

– Приду, – тут же пообещала я. – Но мне очень хочется знать, как готовятся к таким сложным состязаниям. Я мешаться не буду, честно, ты даже меня не увидишь. Сяду в сторонке где-нибудь, на манеж даже не зайду.

Марина оставила мои заверения без всяких комментариев. Точнее, она вообще перестала обращать на меня внимание, как будто моей персоны в быташке не было. Девушка застегнула замки на кожаных крагах – у нее они были красивые, не такие простые, как у других девочек, фирменные, схватила каску и хлыстик и открыла дверь быташки. Я наспех перебинтовала палец, который и не думал переставать болеть, и уныло поплелась за своей подопечной, искренне надеясь, что сегодня никто на ее жизнь покушаться не будет. Как-то неохота совершать подвиги с покалеченной рукой. Я не жалуюсь, но демонстрировать боевые навыки приятнее с целыми, нетравмированными конечностями.

В конюшне толпился народ – вернулись с тренировки две девочки, которые теперь расседлывали и хвалили лошадей. Пакет со злополучной морковкой принадлежал Наде – я заметила, как она протягивает лакомство своей лошади, по всем правилам, как и показывала мне Марина. Последняя даже не поздоровалась с наездницами – сухо кивнула, те ответили таким же сдержанным приветствием. Зато со Смерчем Марина разговаривала так, как будто он – самый лучший и преданный ее друг. Меня даже удивило, как она трепетно относится к своему коню. Когда-то тетушка Мила принесла домой бездомного котенка, сообщив мне, что у нас появился новый член семьи. Тетя животных очень любит, с котенком она возилась так, как будто это ее новорожденный ребенок. Но Марина «переплюнула» даже мою тетушку. Честное слово, мне кажется, была б ее воля, так она б памятник Смерчу поставила. Может, поэтому она такая необщительная, зачем ей другие люди, если есть такой замечательный конь? Марина и амуницию ему какую-то дополнительную взяла, ноги зачем-то перебинтовала. Даже щетки для чистки шерсти – и те были ее собственные, а не общие.

Я старалась не попадаться девчонке на глаза и стояла в сторонке, молча наблюдая, как она обихаживает свою лошадь. Внезапно я услышала трель телефона – Марининого. Прежде чем ответить, Марина вышла из денника (наверно, рядом с лошадью по телефону разговаривать нельзя) и только потом поднесла трубку к уху.

– Привет, папочка, – нежно заворковала она. О, вот и нашлось еще одно существо, которое дорого Марине в нашем мире. Конечно же, единственный ребенок единственного родителя, легко догадаться, что отношения между отцом и дочерью должны быть доверительные. Хотя… Мне это понять трудно. Со своим отцом я не общаюсь, но на то у меня есть свои причины. Если б он в свое время не женился на какой-то вредной тетке, возможно, и моя жизнь сложилась бы иначе. Но не об этом речь, я – скорее исключение из правил. Насколько могу судить, в семьях дочь обычно обожает отца, а сына, напротив, часто чрезмерно опекает мать. Этакий закон противоположностей, и в данном случае с Мариной он работает.

Разговор девушки с отцом никакого интереса для меня не представлял – судя по ответам Марины, Иван Андреевич интересовался, как она добралась до конюшни, все ли в порядке. Волнуется за дочку, понятное дело. А может, ждет, что Марина расскажет про знакомство со мной, ему же надо знать, приступила ли я к работе. Но девушка ни словом не обмолвилась про инцидент со спасением моего пальца из пасти Смерча – ограничилась банальным «со мной все хорошо, не волнуйся, папуля». Просто удивительно, сколько выводов можно сделать из обычного, ничего не значащего разговора: например, я составила свое мнение о характере Марины, точнее, о ее жизненных приоритетах. Насколько могу судить, главный авторитет для нее – отец и, возможно, тренер (об этом я узнаю на манеже). Ну а любит она своего несравненного Смерча, и больше ей ничего не нужно.

Я подождала, пока Марина дочистит и подседлает коня, а затем вышла вслед за своей новой знакомой из конюшни, стараясь держаться от нее на некотором расстоянии, дабы не смущать девушку своим присутствием.

Глава 4

Я сдержала данное Марине обещание и на глаза девушке не попадалась – следила за ней внимательно, но неприметно. Думаю, даже Жанна не обратила внимания на мое присутствие. Я нашла для себя укромное местечко неподалеку от места тренировок и скрылась в тенистой поросли кустов. Если б дело происходило в какой-нибудь западной стране, наверняка мне б пришлось пораскинуть мозгами, выбирая пункт слежки. Но у нас в Тарасове за ипподромом особенно не ухаживали, траву не подрезали, кусты не убирали. Даже мусор валялся неподалеку, красота, ничего не скажешь…

Пока на манеже никого, кроме Марины и тренера, не было. Жанна что-то командовала ученице, та беспрекословно выполняла задания. Поразительно, как можно заниматься нескольким всадникам на таком маленьком участке, сплошь заполненном препятствиями! Хорошо еще, что Жанна не притащила меня на манеж – сомневаюсь, что я смогла бы проехать верхом, не врезавшись в какой-нибудь хитрый барьер. Но Марина держалась в седле уверенно, словно приросла к лошади, прыжки выполняла грациозно и изящно. Я невольно залюбовалась легкостью, с которой девочка совершала самые сложные трюки. Даже моя сноровка и отличная физподготовка вряд ли бы помогли. Может, конечно, я бы и прыгнула через барьер, но сомневаюсь, что это выглядело бы настолько непринужденно.

К соревнованиям Кузнецова готовилась и правда серьезно. Занятие ее длилось не час и не два, а гораздо дольше. Прыжки чередовались с выполнением гимнастических упражнений на шагу и рыси, после чего Марина пускала Смерча различными аллюрами. Вначале я как-то отличала рысь от галопа, но потом вконец запуталась. Судить по скорости передвижения лошади – гиблое дело, порой конь делал движения, характерные для галопа, но оставался на месте, иногда шагал, но какими-то неведомыми виражами, странно переступая ногами. Наверно, Жанна дает девочке элементы выездки, догадалась я. Да, этот вид конного спорта и впрямь напоминает странный танец, вот только пара состоит не из дамы и кавалера, а из наездницы и коня. Это зрелище одновременно и восхищало и завораживало, и я поймала себя на том, что не могу оторвать глаз от Марины и Смерча. Даже о больном пальце забыла, бывает же такое…

Похоже, где-то наверху мое желание было услышано, и никаких форс-мажорных происшествий в этот день не произошло. Где-то в час дня и у лошадей, и у людей был обеденный перерыв, во время которого тренер с Мариной покинули манеж. Я по-прежнему старалась не бросаться в глаза, но и уходить с ипподрома не собиралась. Раз договорились, что я слежу за Мариной весь день, пока она занимается на конюшне, значит, покидать рабочее место я не имею права. Единственное, что я не учла – так это свои собственные физиологические потребности в еде. Лошадям скормила весь пакет сухарей, а мне остались только жалкие крекеры да несколько пакетиков растворимого кофе. «Дурная твоя голова, Женя, – сокрушалась я про себя. – Ну раз мозги не работают, то и ходи голодной…»

Зато в обеденный перерыв у меня появился повод еще раз попытаться наладить контакт с Мариной. Задачка не из легких – я это сразу поняла. И в своих предположениях не ошиблась. Юная спортсменка молча жевала нечто, напоминающее овсяную кашу, из контейнера. Я не стала заглядывать в ее тарелку, чтобы установить название блюда, хотя, если на жизнь девушки кто-то покушается, он запросто мог подсыпать какой-нибудь яд в Маринину еду. Будем надеяться, что таинственный злоумышленник до этого не додумался. Благодаря установленной прослушке я смогу установить личность отравителя, вот только Марине это не поможет…

Хозяйка Смерча, даже не подозревавшая о моих тревогах касательно ее жизни, с абсолютно равнодушным видом доела весь свой обед и, точно так же не произнося ни слова, засунула контейнер в цветной пакет. То ли девушка, как и я, абсолютно неприхотлива в еде, то ли питается по специально подобранной диете – непонятно. Но овсянка, очевидно, никакого гастрономического удовольствия ей не принесла.

Я решила показать, что тоже сижу в быташке не просто так, и достала свои несчастные печенья. Пока рылась в сумке, ударилась больным пальцем и ойкнула от боли и неожиданности. Рана, только недавно переставшая меня тревожить, снова напомнила о себе, заставив меня сморщиться, дабы снова не взвыть. Я кое-как разорвала упаковку крекеров и щедро предложила угоститься Марине. Девчонка пожала плечами – вроде ешь сама свои печенья – и вытащила плитку шоколада. Поделиться со мной ей в голову не пришло, она спокойно сжевала половину плитки, а остальное завернула и отправила обратно в пакет.

Мои попытки завести разговор тоже потерпели сокрушительное фиаско. На участливый вопрос, как прошла тренировка, Марина не только не ответила, но и весьма бесцеремонно встала из-за стола и вышла из раздевалки. Я выругалась про себя – вот упрямая, зараза! – засунула оставшиеся крекеры в сумку, так и не успев их попробовать, и вышла вслед за девушкой. Как и ожидала, та уже торчала в деннике своего ненаглядного Смерча. Могу поспорить, ему она охотно выкладывала все подряд – и про занятия, и про овсянку, и еще бог знает про что…