Круто закручено

Он позвонил и довольно весело сообщил кому-то из своих заместителей, что занят и пусть его сегодня не ждут. А на какой-то вопрос так же весело ответил: «Вот вы и разберитесь. Разберитесь и сделайте все как надо!» После этого он бережно положил трубку на место и посмотрел на меня. Так смотрит мальчишка, выполнивший указание старшего и ждущий теперь одобрения.

Я одобрила.

– Все правильно, – сказала я и в качестве поощрения улыбнулась ему. – А теперь мчитесь домой, берите Ларису Витальевну, и в парк. Да, не забудьте попросить у нее прощения…

– Конечно, конечно… – послушно согласился он. – Это само собой разумеется.

Но тут же – ох уж мне эти мужики! – уточнил:

– А за что?

– За невнимательность! За то, что погрязли в своей работе и мало уделяли внимания этой прелестной женщине! За то, что портите ей жизнь! За все!

– Правильно! – он, кажется, даже обрадовался, что теперь знает, за что ему надо просить прощение. – Я так и сделаю. Непременно!

Вересов вскочил с кресла и помчался к выходу. Хлопнула дверь, а я подумала: что ж, пусть бежит, пока не растерял свои вновь обретенные достоинства – хорошее настроение и доброту.

Буквально через минуту зазвенел звонок. Интересно, кого это принесло в столь ранний час? Знакомые знают, что утром я обычно не в духе, и приходят ко мне, как правило, только во второй половине дня. Я открыла – передо мной опять возник озабоченный Вересов.

– Татьяна Александровна, извините за забывчивость. Со всей этой историей я стал непозволительно рассеянным. Я ведь должен оплатить вашу работу, а у меня нет с собой достаточной суммы денег. Знаете, когда вы позвонили, я совершенно об этом не подумал. Надеюсь, вы меня понимаете… Может быть, мы отложим расчет до завтра?

– Конечно, конечно, – успокоила я клиента, взяла со стола подготовленный пакет и протянула ему. Вересов так быстро ушел, что я не успела его отдать. Или тоже стала непозволительно рассеянной? – Вот вам полный письменный отчет о проделанной работе, аудиокассеты с записями всех разговоров вашей супруги и счет… Ознакомитесь со всеми материалами на досуге… А оплатить, естественно, можете завтра.

Он послушно взял пакет, попытался сунуть его в карман, но не преуспел в этом и прижал к груди.

– Еще раз спасибо, Татьяна Александровна. Я вам очень благодарен. Вы оказали мне неоценимую помощь. Завтра я с вами полностью рассчитаюсь. Так я побежал…

Вот теперь работу с Вересовым можно считать законченной. Заплатит он завтра по счету, и я с чистой совестью смогу забыть и о нем, и о его Ларочке, и о его химической фирме…

Пока я так размышляла, опять прозвучал звонок. Он у меня очень мелодичный, звонит приятно. Вот только не люблю я подолгу стоять у дверей, каждую минуту открывая и закрывая их. Но открыть, конечно, придется. Не иначе кто-то узнал, что я освободилась, и ко мне с нетерпением ломится очередной клиент. А роскоши не впускать клиентов я себе позволить не могу.

Я отворила дверь. Эту личность никак нельзя было назвать очередным клиентом. Клиент был все тот же – на пороге стоял основательно надоевший мне Вересов. И по моему взгляду, по выражению моего лица ему, очевидно, нетрудно было догадаться, о чем я подумала.

– Татьяна Александровна, извините, но я опять вернулся, – поспешно сообщил он, едва переступив порог.

Особой радости от этого его возвращения я не испытывала, но и гнать его в три шеи не могла. Все-таки клиент, к тому же еще не расплатившийся. Я просто преградила Вересову дорогу и ждала, чем он станет оправдывать свою назойливость.

– Только выйдя от вас, я сообразил, что вот это все, – он потряс аккуратным пакетом, который я ему только что вручила, – мне совершенно не нужно. Я не стану читать вашего отчета. И кассеты ваши слушать тоже не буду. Так что заберите их и уничтожьте. Они никому не нужны. А счет я завтра же оплачу. Так что до завтра.

Он сунул мне в руки пакет и снова исчез за дверью. И после этих слов я зауважала его, потому что он поступил как настоящий мужчина.

Некоторое время я еще постояла возле дверей: вдруг Геннадий Валентинович опять о чем-то забыл и снова позвонит. Но на этот раз мой назойливый клиент не вернулся. Судя по всему, Вересов мчался сейчас домой, к своей Ларочке. Что ж, приятно иногда быть доброй феей.

Ладно, какие тут у меня еще есть срочные дела? Я открыла сейф, положила туда пакет, так красиво отвергнутый Вересовым. Пусть пока полежит, потом решу, что с ним делать. С отвращением покосилась на полку, где хранятся мои бухгалтерские отчеты. Счета, проводки, главная книга – все, как в бухгалтерии какого-нибудь ЖЭКа. Я однажды заходила в такую бухгалтерию. Надо было разобраться с какой-то растратой, не то в две, не то в три тысячи рублей. Интересное было время, тогда исчезновение трех тысяч рублей считалось серьезным преступлением. Так вот, в той бухгалтерии сидели две солидные тети и одна унылая девица, все трое что-то считали на калькуляторах и записывали свои подсчеты в амбарные книги.

У меня тоже много чего надо считать и записывать в книги. Но раздувать штаты я принципиально не собираюсь. Веду всю документацию сама, лично подсчитываю свои «прибыли» и «убыли». Ничего, кстати, особенно сложного. Окончила двухмесячные курсы, купила хорошую бухгалтерскую программу для своего «Пентиума» и освоила ее. Тут главное – не накапливать отчетность и делать все в установленные сроки. И, конечно же, не забыть, где именно смухлевала. А мухлевать приходится. Ох, приходится… Потому как если не делать этого, мои налоги окажутся значительно выше моих доходов. Я, конечно, стою на страже законов. Но не таких же дурацких…

Кстати, о сроках… Месяц кончился три дня назад, так что надо включать компьютер и жать на клавиши.

Пару часов я занималась своей бухгалтерией с энтузиазмом, потом еще час без всякого энтузиазма. Предлог, чтобы прерваться, долго искать не пришлось: я захотела есть. Точнее – почувствовала, что скоро захочу. А поскольку я сейчас была абсолютно свободна от сыщицких дел, имелось достаточно времени, сил и желания побаловать себя и приготовить что-нибудь действительно вкусненькое. Глупо жевать вчерашние пирожки или размороженные в микроволновке сосиски, если можешь испечь себе, например, пиццу.

Я отправилась на кухню, быстренько замесила пресное тесто, выгребла из холодильника всякую всячину, которая могла пригодиться для начинки. Окинула взором свои сокровища и порадовалась. Ох, и молодец же я! Ох, и хозяйственный же я человек! Оказалось, имеется все, что нужно: помидоры, яйца, кусок колбасы, лук, пучок петрушки и, самое главное, сыр! Нормально! Пицца будет – объедение… Наверняка на запах кто-нибудь в гости завалится. Не то чтобы я действительно так считала, но на всякий случай сделала пиццу на самой большой сковородке. В конце концов, если никто не придет, можно будет и на завтра оставить.

Как это там в песенке поется: «Предчувствия его не обманули!» Примерно через час я потянула на себя дверцу духовки и убедилась, что пицца дошла до идеального состояния. Только я вытащила и поставила сковороду на стол, как и положено в таких случаях, раздался звонок.

«Мельников», – определила я. С такой точностью на кормежку являлся только он. А мою пиццу Мельников чует с другого конца города. Бросает все дела и мчится на попутном транспорте, чтобы порадовать меня хорошим аппетитом. Вот и хорошо, что Мельников. «Что бы я делала, если бы опять вернулся Вересов?» – пошутила я про себя… Не торопясь (никуда он теперь не денется), я ловко вытряхнула пиццу на большое блюдо, прикрыла чистым полотенчиком и пошла открывать.

Кто, вы думаете, стоял за дверью? Голодный Андрей? Или хотя бы его дружок Витя Самойлов, который мне однажды жизнь спас, и я тогда решила, что буду кормить его до своего смертного часа? Ничего подобного. За дверью стоял Вересов. Этот Вересов, кажется, скоро станет мне сниться. Ну нельзя же так… Прямо как в поговорке: «Только помянешь черта, так он на пороге». Я, конечно, не верю в мистику, приметы и предсказания, но элементарной осторожности, как правило, придерживаюсь. А здесь, видно, дала слабинку, не вовремя подумала о своем незадачливом клиенте.

А рядом с улыбающимся Геннадием Валентиновичем на лестничной площадке стояла и улыбалась его супруга Лариса Витальевна.

– Татьяна Александровна, можно к вам? Вы не заняты? – спросил Геннадий Валентинович. Это был голос совершенно счастливого человека. Одной рукой он прижимал к себе бутылку шампанского и большую коробку конфет, а второй придерживал за плечи Ларочку.

– Д-да, конечно…

Я была несколько ошеломлена, но постаралась скрыть это. Они что, пришли свое примирение ко мне праздновать? А, собственно, почему бы и нет? Я ведь у них теперь вроде крестной матери или еще чего-то такого, уж и не знаю, как это называется. Так что я постаралась улыбнуться им как можно шире и радостней.

– Вы как раз вовремя, у меня пицца готова!

Они прошли в комнату. Вересов немного смущенно вручил мне шампанское и конфеты, я быстро накрыла на стол. Пока я расставляла фужеры и тарелки, гости ворковали на диване. Парочка выглядела довольно забавно. Геннадий Валентинович – все в том же сером костюме, но с блестящими глазами, порозовевшими щеками и очень довольный. И рядом с ним Ларочка – золотистые волосы в художественном беспорядке, открытый ярко-желтый сарафанчик подчеркивает достоинства изящной фигурки, под цвет медовых глаз янтарный кулончик на шее, стройные ножки обуты в золотые босоножки. Легкая, как бабочка, и тоже счастливая. Вересов совершенно прав, недостатка в деньгах она явно не испытывает и пользуется ими довольно практично. Не то чтобы мне стало завидно, глядя на них, но что-то близкое к этому чувству я испытала.

За столом выяснилось, что примиряющие прогулки в парке и катание на каруселях вызывают голод, так что моя пицца пришлась очень кстати. Мне было ее совершенно не жалко, уж очень они нахваливали мое изделие. И правильно делали. Я и сама знаю, что пиццу готовлю великолепную.

Геннадий Валентинович очень ловко открыл шампанское (Ларочка в это время восхищенно следила за ним), поднял тост за мое здоровье. Правда, глядел он при этом на жену. Ничего, мы люди не гордые. Вообще, хорошо посидели. Вересовы наперебой рассказывали подробности своего примирения, я, проявляя приличествующий случаю интерес, слушала и кивала. Когда кончились шампанское и пицца, я сварила кофе и в дело пошли конфеты. Очень хорошие, кстати, самарские, «Золотая коллекция». Не иначе, Ларочка выбирала. Уж она-то должна знать толк в конфетах. Мне бы, исходя из необходимости беречь фигуру – а с этим у меня обычно строго, – следовало конфетами пренебречь. Но какого черта отказывать себе в такой вкусноте, тем более что дело сделано.

За кофейком Вересов перешел к делу.

– Вы знаете, Татьяна Александровна, мы тут с Ларочкой поговорили. – Они обменялись взглядами, и, глядя на них, я вдруг подумала, что сейчас он предложит мне стать крестной матерью будущего ребенка. И отказаться ведь нельзя будет… Но нет, обошлось. – Я все Ларочке рассказал, и она подала прекрасную идею… – Геннадий Валентинович по-петушиному вскинул голову, во взгляде его явно читалось: «Я же вам говорил, что моя жена – умнейшая женщина на свете!» – Ведь проблема взаимоотношений с «Менделеевым» осталась по-прежнему чрезвычайно щепетильной. Кто-то передает информацию о нашей работе конкурентам! Татьяна Александровна, разберитесь, пожалуйста, в этом деле.

Вот так-то… Едва я закончила одно расследование, как наметилось другое. Причем не такое идиотское, как прошлое, а вполне серьезное.

– Это в каком смысле разобраться? – прикинулась я, что не поняла предложения.

– Нам, видите ли, Татьяна Александровна, совершенно необходимо срочно, в самое ближайшее время, выяснить, кто ворует разработанную фирмой технологию. Тогда мы могли бы принять определенные меры…

– То есть теперь вы хотите нанять меня для расследования фактов промышленного шпионажа, направленного против вашей фирмы?

Честное слово, не вру, Вересов сначала посмотрел на Ларочку, она утвердительно кивнула, и только после этого он твердо ответил:

– Да.

Браво, Лариса Витальевна!

– Но я ведь совершенно не разбираюсь в химии, – мне представлялась возможность покобениться, и я, естественно, воспользовалась ею. Ведь после того, что я для него сделала, к другому сыщику он не пойдет. А и захочет пойти, так Ларочка не разрешит. – Таблицу Менделеева представляю себе весьма смутно.

– Да что вы, Татьяна Александровна, при чем здесь химия! Оставим химию специалистам. Пусть каждый занимается своим делом.

Как же он поумнел за несколько часов!