Месть русалки

– Нет, – покачала я головой. – Она – известная телеведущая или актриса?

– Моя мама – заслуженный тренер по плаванию, в прошлом она профессионально занималась прыжками в воду, была мастером спорта международного класса по плаванию. В двадцать лет мама уже выступала за границей – в Барселоне, где получила бронзовую медаль за эстафету вольным стилем, потом – в Будапеште, где выиграла золотую медаль за дистанцию в двести метров брассом. Она постоянно ездила на соревнования, а в детстве даже занималась синхронным плаванием, но потом ей полюбились прыжки в воду. Однако свою карьеру спортсменки мама построила исключительно на плавании как вольным стилем, так и брассом и кролем. Маму в шесть лет родители отдали в спортивную школу, где ее тренировал заслуженный руководитель школы Андрей Ефимович Михайлов. Я забыла сказать, она ведь родилась не в Тарасове, а в Вольске, но ее родители, мои бабушка и дедушка, много переезжали, потому что дедушка работал геологом. Я не знаю, были ли в нашем роду другие спортсмены, или мама одна такая, но ее отец сразу понял, что она может сделать блестящую карьеру в сфере плавательного спорта. Увы, мне не передались мамины гены – я вообще не слишком люблю плавать, не знаю, почему… А про маму вы должны были слышать, ведь она была рекордсменкой Европы на дистанции сто метров брассом.

– Я не особо слежу за спортивными достижениями, – призналась я. – Кстати, раз ваша мама выигрывала столько соревнований за границей, почему она переехала жить в такой провинциальный городок, как Тарасов? Я думаю, что спортсмены столь высокого класса живут по меньшей мере в столице…

– Мама переехала в Тарасов с родителями, – пояснила Диана. – И здесь она познакомилась с моим отцом, Иваном Федоровичем Козенковым. Они поженились, но понятно почему, мама не взяла фамилию мужа, ведь она была знаменитой Надеждой Чекулаевой… В двадцать один год мама стала трехкратной чемпионкой мира в пятидесятиметровом бассейне, когда установила время 29,54 секунды: она опередила свою соперницу-литовку на 0,06 секунды и получила золотую медаль. Однако после знакомства с отцом мама ушла из спорта – в двадцать три года она забеременела, и, сами понимаете, с карьерой чемпионки по плаванию пришлось покончить. Вдобавок ко всему, когда мне было два года, умерли мамины родители, и их похоронили в Тарасове. У мамы была возможность переехать в столицу, мой папа предлагал ей перебраться в другой город, покрупнее, где больше возможностей. Но мама отказалась – она привыкла к Тарасову, тем более здесь находились могилы ее родителей. В спорт мама не вернулась, однако она устроилась тренером в тарасовский бассейн, который так и называется – «Тарасов». Только там у нее не сложились отношения с коллегами, и она сменила место работы. Бассейн, в котором она сейчас работает, гораздо меньше, зато там есть три вышки – две трехметровые и одна пятиметровая – плюс ко всему длина дорожки составляет пятьдесят метров. Однако от главного бассейна нашего города тот, в котором работает мама, отличается количеством дорожек – их всего три, и температура воды там выше. Бассейн «Тарасов» ведь спортивный, а этот, несмотря на наличие вышек, предназначен как для спорта, так и для обычного плавания. Мама говорит, что с пятиметровой вышки мало кто прыгает, дети, которые занимаются плаванием, ее боятся, прыгают только с трехметровой. Да и посещают бассейн в основном женщины, так как сейчас популярна аквааэробика. Мама аквааэробику не ведет, у нее другие группы… Вообще в ее бассейне полно тренеров и инструкторов, потому что он находится практически в центре города, да и цены там ниже, чем в остальных бассейнах. Ну и сауна имеется – я иногда к маме на работу прихожу, чтобы в сауне посидеть. Мама сама плавает где-то раз в неделю, ну может, два – чисто для себя, не ставя никаких рекордов. Когда я была маленькой, она пыталась меня приобщить к плаванию, однако я вообще воды боялась, и после того, как со мной случилась истерика – я не хотела прыгать в воду, – мама не стала настаивать на своем. Меня и на танцы отдавали, и на рисование, и на борьбу, только я нигде не прижилась. А в средней школе у меня обнаружились способности к языкам – я сама освоила французский, мама записала меня на курсы испанского. Поэтому после школы я поступила в университет на отделение романо-германских языков. Знаете, Евгения Максимовна, возможно мне от мамы достались невероятное усердие и работоспособность – если я чем-то занималась, то выкладывалась на полную катушку. Поэтому и университет я окончила с красным дипломом, и работаю сейчас на кафедре, веду французский, итальянский и испанский. Правда, характеры у нас с мамой разные – она человек жесткий, властный и бескомпромиссный, но при этом – очень справедливый. Мама очень требовательна к другим людям, вне зависимости от того, кто это – ее ученики или собственная дочь. Если она видит, что в человеке имеются задатки к плаванию, она заставит его буквально на износ работать, но зато добьется, что он покажет прекрасные результаты. Многие ученики – дети в основном, – маму боятся, но она муштрует только тех, из кого может получиться толк. Если ребенка просто отдают в бассейн для оздоровления, мама научит его правильной технике, но при этом заставлять без устали плавать не будет. Она отлично видит, кто из ее учеников может стать спортсменом, а кому плавание нужно для релаксации, отдыха и просто для приятного времяпрепровождения. Я не скажу, что с мамой легко и просто общаться, иногда она бывает просто невыносимой, особенно если уверена в собственной правоте. Но при всем этом с ней на работе считаются – если проходят соревнования, она обязательно будет судить. Вообще, во многих бассейнах Тарасова проводятся соревнования, но самые крупные и масштабные – только в центральном бассейне и там, где работает мама. Конечно, в соревнованиях участвуют дети и студенты различных университетов, для взрослых есть только состязания на открытой воде вольным стилем. Мама и сама все хочет поучаствовать в них – если представляете себе, где-то в июле или августе каждый год происходит заплыв на три километра. Это дистанция моста от Тарасова до Покровска, в открытой Волге. Но туда допускаются только те люди, которые имеют первый разряд, потому что, сами понимаете, плыть три километра по Волге, где сильное течение, да и суда ходят, – задача не из легких. Это не стометровка в бассейне…

– Да, расстояние не из малых, – кивнула я. – И все же давайте поближе к делу. О вашей маме я представление себе составила, но все-таки, что вынудило вас обратиться к помощи телохранителя?

– Ой, простите, я совсем не о том говорю… – спохватилась девушка. – В общем, в бассейне, где работает моя мама, кто-то хочет ей навредить. И это – не просто мои домыслы или предположения. Мне придется признать, что угрозы – не плод моей бурной фантазии или беспокойства за маму…

Диана на минуту замолкла, а потом продолжила:

– Все началось с этих записок. Точнее, записок-угроз, которые кто-то подкидывал моей маме в тренерскую. Мама мне об этом не рассказывала, я ничего не знала. Но однажды вечером после работы я поехала к ней в бассейн. Как раз, помню, был четверг – мамина смена. Она работает по понедельникам, четвергам и иногда – по субботам. Там как график выпадает, иногда просто берет лишнюю подработку… Я чувствовала, что заболеваю, и хотела прийти погреться в сауну – чтобы попариться, а заодно не допустить возникновения простуды или гриппа. Меня администраторы знают, поэтому я могу проходить без пропуска и абонемента. Я поднялась по лестнице на второй этаж, где как раз находятся раздевалки, бассейн и тренерские. Как обычно, переоделась, постояла под душем, а потом пошла в сам бассейн. Мамы, правда, на месте не было – она иногда выходит покурить. Да-да, не удивляйтесь. Несмотря на то что она спортсменка, эта вредная привычка у нее имеется, хотя ни я, ни папа не курим. Мама и сама раньше не курила – представляете, если б ее тренер узнал об этом, какой бы скандал был! Но после моего рождения она, так сказать, расслабилась. Точнее, она сильно переживала – и из-за смерти родителей, и из-за своего ухода из спорта, да и вообще тогда у нее с отцом было крайне неустойчивое положение в жизни, вот и стала покуривать. Конечно, она пытается сдерживаться, иногда пробовала бросить, но, увы, ничего не вышло. В бассейне не только она курит – некоторые тренеры тоже составляют ей компанию. Поэтому когда я пришла в бассейн и не нашла там маму, то сразу поняла, где она. Я решила подождать ее в тренерской. Вот тогда-то я и увидела эту записку – она была написана не от руки, а напечатана. Это единственная записка, которая у меня есть.

Диана открыла сумочку и вытащила оттуда сложенный листок бумаги, который и протянула мне.

Я развернула его и прочла текст, напечатанный двенадцатым шрифтом Times New Roman.

Да, прошли те времена Шерлока Холмса, когда анонимные записки составляли из вырезанных из газеты маникюрными ножницами слов… Теперь вследствие развитого научно-технического прогресса никому и в голову не придет заниматься подобной ювелирной работой.

Записка была лаконичной, но емкой:

«Убирайся по-хорошему, бездарная курица! А не то пожалеешь, что работаешь в этом бассейне!»

– Да, не слишком вежливо, – хмыкнула я. – Позвольте, я возьму записку?

– Конечно, я для этого ее и принесла, – кивнула моя собеседница. – Я напугалась, когда это увидела, и решила дождаться маму, чтобы обо всем расспросить ее. Когда мама вернулась в тренерскую, я показала ей записку-угрозу и потребовала, чтобы она рассказала, что это такое. Мама сначала разозлилась, что я лазила в ее ящик – я и на самом деле открыла ящик стола, но для того, чтобы достать ароматическое масло для сауны. А там и лежал этот листок.

Тогда я объяснила, что не специально лазила, стала расспрашивать маму, от кого это.

Она долго не хотела рассказывать, однако поняв, что я от нее не отстану, пообещала дома поговорить, потому что сейчас у нее занятия.

Я даже про сауну забыла – заявила, что не уйду из бассейна до тех пор, пока мама все не расскажет. Мама оставила меня в тренерской, и я взяла записку себе.

Потом пошла в сауну, чтобы попросту не сидеть в ожидании, и когда мама освободилась, то устроила ей этакий «допрос с пристрастием».

Мама только тогда и рассказала, что записка эта – не первая, а, наверное, уже шестая по счету. Их начали подкидывать ей давно, в разные смены, поэтому понять, кто злоумышленник, не удалось.

Мама думала сперва, что это чьи-то обидные шутки – ее ведь не только «курицей» обзывали, но и другими оскорбительными прозвищами. И обязательно в записках указывалось на ее абсолютную бездарность и неумение работать. Я спросила маму, где все эти записки, но она сказала мне, что она их выбрасывала – только эта осталась. Я тогда всерьез напугалась – ведь в письме содержалась явная угроза!

Вдруг, если мама останется работать в бассейне, с ней что-нибудь случится? Но мама отмахнулась от меня – вроде мало ли имеется недоброжелателей и завистников. К тому же она – бывшая спортсменка, гордость не только Тарасова, но и России. Вот и исходит кто-то от злости, а так как сделать ничего не может, пускается на подобные пакости.

Я стала спрашивать маму, кто из ее коллег работал в то время, когда приходили записки. Только мама сказала, что не помнит, в какие точно дни она их получала. Но вроде как это все тянется с середины октября, если не раньше…

– Но, как я понимаю, записки – это не единственное, что напугало вас? – предположила я.

Диана грустно кивнула.

– Вы опять правы, – подтвердила она. – Я решилась нанять вас после последнего случая… Боюсь, он – не единственный, и чем дальше, тем будет хуже. Это случилось в четверг, в мамину смену. Она должна была выйти на работу к семи утра и быть в бассейне до девяти вечера, но в тот день у мамы был назначен прием к зубному. Она лечится в одной стоматологической поликлинике, туда и я хожу. Там врач очень хороший работает, Галина Владимировна, не побоюсь сказать, в Тарасове она – одна из лучших стоматологов. У мамы, к сожалению, с молодости с зубами проблема – ни пломбы, ни коронки не держатся, а вдобавок ко всему, дело ухудшает и курение. Галина Владимировна постоянно говорит маме, что надо бросать курить, потому что смолы портят и эмаль, и вообще все на свете. Они с мамой в очень хороших отношениях, но к Галине Владимировне всегда огромная очередь, а у мамы как раз накануне зуб разболелся, и она уговорила стоматолога принять ее в четверг. Мама не знала, сколько времени она пробудет в клинике, поэтому попросила сестру мужа, Марину, заменить ее. Вообще так нельзя делать, потому что Марина – совсем не спортсменка, у нее нет разряда. Просто она любит плавать и знает разные техники, моя мама сама учила ее. Поэтому иногда – очень редко – Марина заменяет маму, к тому же мама обещала выйти на работу, как только освободится. Ей и пришлось выйти, только не потому, что она обещала…

Диана снова замолчала – я заметила, что она так привыкла говорить.

Вроде сначала ее монолог течет плавно, без заминок, но потом она словно собирается с мыслями и прерывается, и только после недолгой паузы продолжает свой рассказ.

Я подождала, когда девушка снова заговорит, чтобы услышать продолжение истории.

– В общем, в двенадцать дня Марину увезли в больницу, – сказала Диана. – Пищевое отравление. Потом она рассказывала, что когда пришла в бассейн, сильно хотела есть – выходить ей пришлось в шесть утра, она не успела ни позавтракать, ни даже кофе выпить. А Марина – гипотоник, если она кофе не выпьет, давление по нулям упадет. Но, чтобы не опоздать, она взяла с собой черный кофе и сахар, понадеявшись, что у мамы есть что-нибудь из еды – какая-нибудь шоколадка или печенье. В общем, когда Марина пришла в бассейн, то первым делом поставила электрический чайник и сделала себе кофе. Она увидела, что на столе лежит коробка шоколадных конфет, и сразу поняла, что это, скорее всего, мамины. Ведь у тренеров свои комнаты, а эта принадлежала только моей маме. Марина налила себе кофе, открыла коробку. Она не удивилась, что мама оставила конфеты – ведь она сладкоежка и без шоколада обойтись не может. Коробка была распакованной, и одной конфеты там не было, и Марина решила, что ее съела мама. Поэтому она и не постеснялась есть эти конфеты, ведь если бы коробка была закрытой, то Марине пришлось бы оставить ее нетронутой. Марина старается не злоупотреблять сладким, бережет фигуру, но так как время было раннее, она съела несколько шоколадных конфет. Ведь знаете, считается, съеденное до полудня в жир не откладывается, поэтому до двенадцати можно трескать что угодно, даже тортики. Но Марина съела пять конфет, больше не стала. Говорю, она за фигурой следит. Возможно, это и спасло ей жизнь…

В общем, несколько часов спустя Марина почувствовала тошноту и головокружение. Ее стало мутить, жутко заболел живот. Она перепугалась, что давление упало, и пошла выпить еще чашку кофе. Так как в это время на дорожке плавали ученики мамы, Марина вместе с чашкой вышла в бассейн и села на лавку.

А потом она ничего не помнит – очнулась только в машине «Скорой помощи».

Вроде ее стало рвать, она потеряла сознание, и напуганная уборщица, которая в этот момент протирала полы в бассейне от лишней воды, вызвала врачей.

Как оказалось, в крови Марины обнаружился пищевой яд, не помню точно, как он назывался. Какое-то название вроде «корениум» или что-то подобное…

Ее спросили, чем она могла отравиться, и тогда Марина вспомнила, что ела шоколадные конфеты. Кофе-то она из дома привезла, она каждое утро его пьет, поэтому отравленными могли быть только конфеты.

Как сказали врачи, Марину спасло лишь то, что она съела не все конфеты, а только несколько штук – если яд, конечно, находился в них. Что самое жуткое, моя мама, которая сразу приехала в бассейн после стоматолога, никаких конфет в тренерской не обнаружила.

Она вообще не приносила с собой коробки шоколадных конфет, и как они там оказались – неизвестно. Но Марина утверждала, что конфеты были, она даже название их запомнила – называется «Ассорти». Она говорила, внутри их находилась начинка – вроде карамельная и мармеладная.

Однако конфеты попросту исчезли! Представляете? Это не могло быть случайностью, кто-то пытался отравить маму, и он не знал, что в четверг она не выйдет на работу!

– Скажите, Диана, а тренерские запираются на ключ? – поинтересовалась я.

Девушка кивнула:

– Да, у каждого тренера есть ключи. Но проблема в том, что во время работы бассейна тренерские открыты – даже мамина, если смена не ее. Ведь там хранятся всевозможные принадлежности для плавания – ласты, очки, запасные купальные шапочки…

Дети ведь часто забывают шапочки, и чтобы не отправлять ребенка домой, у тренера есть запасные.

Это, конечно, противоречит правилам гигиены, но куда деваться.

К тому же перед посещением бассейна каждый проходит медицинский осмотр прямо в здании бассейна, и только после этого человеку разрешается плавать в бассейне.

Если у кого имеется какая кожная инфекция или педикулез, то никакую справку он не получает – понимаете, ведь нельзя, чтобы кто-то еще заразился. Насколько я знаю, у тренеров имеются только запасные шапочки, которые после использования дезинфицируются. У каждого тренера есть ключи от других помещений на случай, если что-то не окажется в его собственном кабинете. Также ключи есть и у уборщиц, у директора бассейна…

Мне кажется, что тот сотрудник, который решил отравить маму, попросту не успел забрать конфеты, когда пришла Марина, поэтому ему пришлось дожидаться удобного момента, чтобы пробраться в тренерскую, когда там никого нет, и убрать следы своего преступления.

– А Марина не помнит, когда она пришла во второй раз наливать себе кофе, конфеты были на месте? – уточнила я.

– Я тоже ее спрашивала об этом, – кивнула Диана. – Если бы она помнила, исчезли конфеты со стола или нет, можно было бы вычислить, кто из тренеров или персонала находился в бассейне в период с семи утра до одиннадцати-двенадцати часов, и круг подозреваемых бы сузился. Но Марине тогда было не до конфет – она только кофе себе насыпала и кипятком его залила, а были сладости на месте или нет, она внимания не обратила. Но уже когда мама приехала в бассейн, конфет не было.

– Примерно во сколько Надежда Викторовна вернулась на работу? – спросила я.

Диана ненадолго задумалась.