Гляди в оба

– Но как, как это у тебя получилось?

– Немного владею карате, – ответила я без ложной скромности. Не скрою, мне почему-то доставляет особое удовольствие даже просто произносить вслух эти слова. Не говоря уж обо всем остальном. И я хотя и сознаю, что далека от совершенства во владении карате (да и есть ли оно, полное совершенство в бесконечных боевых восточных искусствах?), но занятия различными видами единоборств одаривают силой, о которой имеют понятие только посвященные.

– Подожди, а чего он так на клипсы разъярился вдруг, а?

– Не знаю, – сказала я честно. – Пока не поняла.

Но Леночка внезапно прекратила свои расспросы и восклицания.

– Все. Теперь точно – все! – Она опустилась на табуретку и безучастно поглядела на нетронутый пиршественный стол. – Уж если сам отец Птаха сюда приехал, вызнал мой адрес, значит, дело – дрянь. Я сразу поняла, что с ним что-то случилось. А при чем здесь какие-то деньги, а? И драгоценности? Неужто из дома украл? Но этого не может быть! Он не мог! Кошмар, меня теперь он точно в покое не оставит. Будет думать, что я сообщница Птаха. Что мне делать?

– Только одно – найти Птаха.

– Но как? Я что, сыщик, что ли? Или ты сыщик? – в отчаянии закричала Леночка.

– Надо же, наконец-то ты попала в точку, – сказала я, разливая по рюмкам коньяк. Ведь нужно же хоть как-то уметь себя ублажать, если все вокруг только и умеют трепать нервы. – Я действительно сыщик. Точнее, частный детектив Таня Иванова. Слышала о такой?

Дальше я просто не берусь воспроизвести в точных словах тот словесный водопад, который обрушился на мою голову. Мало того – Леночка начала прыгать чуть ли не до потолка, креститься в углы, где ничего не было, громко благодарить судьбу, трясти мне руку, как заслуженному ветерану труда перед вручением отреза или конверта с премией. Какой же она еще, в сущности, смешной ребенок!

Совершенно молча попивая маленькими глотками коньяк, я невозмутимо наблюдала за бесплатным представлением и думала тем временем о своем.

Дурочка, чему она радуется? Ведь мы еще не приступили к поискам, и, если быть откровенной, я и понятия не имела, с чего их начинать. Да и вообще я пока что колебалась, стоит ли мне ввязываться в это дело. Спрашивается, чего ради? Только что я сама объявила себе заслуженный отдых на пару недель, получив свой конверт с долларами. Так что же это – мой отпуск продолжался ровно полчаса, пока я ехала в машине по вечернему Тарасову? Как-то обидно. Тем более новая работенка определенно не принесет никаких доходов. Что взять с Леночки, которая последние свои гроши и чаевые от клиентов спешит сразу же потратить на какую-нибудь новую американскую пенку для волос, да и то чтобы выкрасить ею потом чужую голову?

Но с другой стороны, я видела определенно, что беспечная Лена, сама того не желая, попала в серьезный переплет, из которого ей вряд ли удастся выбраться без моей помощи. Если в течение суток Птах каким-то образом не обнаружится сам, то отдуваться за его грехи, похоже, придется Лене. Интересно, сколько же денег стащил Птах, если смог навлечь на себя такой гнев папаши? Уж явно не на один пакетик анаши. И при чем здесь мой подарок? А вдруг в «Жемчужине сердца» занимаются как раз скупкой и продажей краденого и я невольно угодила в историю? Хотя я внимательно рассмотрела коробочку фабричного производства – все новенькое, с названием фирмы-изготовителя. Да уж, стремительное развитие полиграфии не всегда идет на пользу частному детективу.

– Не пойму, чему ты радуешься? – решила я наконец остановить детский спектакль. – Я ведь даже пока не сказала тебе, что берусь за это дело. Чего ты заплясала? Я просто сказала, что работаю частным детективом в собственном агентстве, вот и все.

– Что? – Лена разом остановилась и уставила на меня свои большие голубые глаза. – Почему? А-а-а, поняла, ты работаешь только за большие деньги?

– Чаще всего – да.

– Но у меня, конечно, нет пока столько. Зато я могу стричь тебя бесплатно. Нет, правда, до конца жизни. Хоть каждый день.

– Тогда тебе придется для начала побрить меня наголо, – невольно улыбнулась я, представив, как каждый день с утра буду приходить в «Салон красоты», расположенный в самом центре города Тарасова, и гладко скоблить лысину. Таким образом я стану в городе куда популярней «самого крутого Тараски» и даже самого Птаха. – Но я сейчас другое имела в виду. Прежде чем взяться за новое дело, я должна посоветоваться со своими дружками.

– Ага, ясно, ты работаешь не одна, – сообразила Леночка.

– Естественно. – И с этими словами я достала из сумки заветный мешочек с магическими костями. – Вот они, мои друзья, которые дают дельные советы, потому что умеют черпать информацию из будущего. Они и подсказывают, и часто предупреждают о грядущих событиях. Только теперь не мешай…

Я бросила на стол три двенадцатисторонние кости и углубилась в размышления. Мало кто понимает, какое значение для меня имеет специальное гадание по магическим костям, которое я однажды для себя открыла. Но для начала важно сформулировать вопрос. Итак, что я сейчас хочу? Да хотя бы в целом узнать, что сулит для меня вмешательство в дело Птаха.

На первый раз выпали такие числа: три, двадцать один и двадцать пять. Я получила результат в виде подтверждения того факта, что бедной Танечке Ивановой придется заняться благородной работой, даже если она останется незаметной для окружающих. Что ж, такое не впервой. Уж и так ясно, я не смогу бросить в беде своего имиджмейкера. Тем более что Леночка с каждым разом все больше поражала меня своей детской искренностью и беззащитностью. Все-таки я совсем мало знала ее раньше, хоть мы и были знакомы чуть ли не два года.

При втором броске оказалось предупреждение. Моя феноменальная, а на самом деле просто хорошо натренированная память сразу высветила ответ, который значится напротив выпавших чисел. «Внимание! Рядом неизбежное горе, и оно не заставит вас долго ждать» – вот о чем рассказывали магические кости.

Расшифровка значений третьей попытки доставила гораздо больше удовольствия.

«Кое-кто готовится сделать вам выгодное предложение» – заранее выдали чьи-то тайные намерения фишки, которые лишь невеждам могут показаться бездушными.

Это было бы неплохо! Вот только вопрос: смогу ли я его, это самое выгодное предложение, принять, если теперь буду по уши занята «благородной, но незаметной работой»?

– Ну, как там? Что? – сгорала от нетерпения Леночка, когда я убирала своих «дружков» в специальный замшевый мешочек. – Ты мне поможешь?

– Все в порядке, – успокоила я Леночку. – Будем искать. И постараемся найти. Но теперь ты для начала должна мне как можно подробнее рассказать про Птаха и всех его домашних. А потом перейдем к работе. И вообще рассказывай все, что тебе известно.

Как только Леночка начала свой сбивчивый рассказ, я убедилась, что знает она не слишком много. Почти что ничего. Но кое-что выудить при помощи многочисленных вопросов мне все же удалось, несмотря на то что мою подружку после пережитого волнения особенно заносило в разные стороны.

Итак, я узнала, что отец Птаха, Александр Петрович Пташкин, – известный в Тарасове предприниматель, хозяин сети магазинов импортной мебели под названием «Нега», человек в городе очень влиятельный. У Птаха с отцом были непростые, неровные отношения: оба были вспыльчивые и неуравновешенные, как говорится – себе на уме. Пташкин-младший постоянно бунтовал против деспотизма своего папаши из-за врожденного свободолюбия или чего-то еще. Бросил экономический институт, за который Пташкин-предприниматель отвалил кругленькую сумму, занимался тем, что вел какие-то дискотеки, потом устроился на радио, а в последнее время старался вообще как можно реже бывать дома. Почему, интересно? Леночка знала только, что из-за Полины, старшей сводной сестры. Подробности Птах говорить не хотел и только при любом удобном случае называл ее «дурой» либо «коровой» или просто матерился. Как поняла все-таки Лена из оброненных фраз, эта Полина была ему не настоящей сестрой или, скорее всего, совсем не сестрой, а просто наглой девкой.

– Как это – не сестрой? А кем же? – что-то не поняла я с первого раза.

– Сережка называл ее самозванкой, – пожала плечами Леночка.

Оказывается, эта странная Полина пару лет назад явилась в пятикомнатную квартиру Пташкиных, утверждая, что Александр Петрович – ее отец. Ни больше и ни меньше. Мол, когда-то Пташкин-старший побывал на студенческой практике в их деревне Пеньки Тарасовской области, весело провел время с поварихой Тосей, преспокойно уехал домой, и вот тебе… По крайней мере, такой версии придерживалась сама Тося – девица легкого поведения, которая меняла кавалеров, а потом и мужей гораздо чаще, чем меню в своей столовке, неизменно состоящее из бледных щей, перловой каши и условного чая. Теперь уж эта Тося вовсе спилась и однажды по пьяному делу рассказала старшей дочери про папочку, уверяя, что умом и деловитостью та явно пошла в заезжего физика. Но деловитость Поли пошла еще дальше, чем предполагала Тося, – собрав свои вещички, она отправилась в большой город Тарасов, о чем давно тайно мечтала, на поиски отца, про которого знала только, что звать его Александр Петрович Пташкин и окончил он физический факультет университета. Впрочем, при ней была также черно-белая фотокарточка, где Пташкин изображен вместе со своим студенческим другом и развеселой поварихой на стоге сена.

– Просто кино какое-то, – не выдержав, вставила я, когда Леночка в красках, взятых явно со слов Птаха, описывала сцену появления в доме тридцатилетней дочурки. – Отечественная мелодрама годов примерно пятидесятых, особенно если учесть, что Полина была оставлена в доме Пташкиных, а не изгнана взашей.

Но, оказывается, в последнее время Птах еще больше злился на отца из-за матери, в чем-то его обвинял, но об этой семейной истории никогда не рассказывал. Про мать Птаха Леночка знала только то, что та сильно болеет и практически не выходит из дома. («Бедная Лиза!» – вспомнила я в этот момент.) А Полина из-за болезни матери Птаха стала главной хозяйкой в роскошной пятикомнатной квартире, заставленной дорогой мебелью. Вот обрадовалась, наверное, доченька, что папа достался ей с таким приданым.

Однажды Леночка видела Полину и больше не хочет. «Нет уж, спасибочки, – сказала она, – хватило одного раза, чтобы больше никогда даже на минутку не забегать к Птаху».

Что еще? Бизнесом отца Птах никогда не интересовался – он считал себя человеком свободным и творческим. Пташкин же старший был рад и тому, что на радио сынок нашел себе хоть какое-то дело, так как этому предшествовал период совершенно беспутной жизни.

– Судя по твоему рассказу, папаша Пташкин – настоящий ангел небесный. Странницу сомнительную приютил, с женой больной носится, о сынишке радеет. Вот только крыльев за спиной я у него что-то не разглядела, хотя имела возможность их даже пощупать, – сказала я, внимательно выслушав нехитрый рассказ Лены про семейство Пташкиных.

– Ты не веришь? – Леночка с удивлением покачала головой. – Птах часто говорил, что отец буквально засыпает мать дорогими подарками, выполняет любые капризы. Птах только из-за этого многое мог простить отцу, хотя тот его за человека никогда не считал. Но чтобы ограбить? Такое и представить невозможно.

– Но ведь случилось же, – напомнила я Леночке. – Или ты думаешь, что это не он? Кстати, были ли случаи, чтобы Птах таскал что-нибудь из дома?

– Разве что какие-нибудь мелочи, сигареты у отца… Он всегда мог у матери денег попросить, та бы точно дала, но он так не делал…

– Это действительно мелочи – до поры до времени. – Я пыталась продолжать «копать» в выбранном направлении, хотя и чувствовала, что вязну в материале без опоры на конкретные факты. – А ты представь, если бы Птаху вдруг понадобилась крупная сумма денег… У него кто-то ее требует… Где бы он смог ее взять?

– Не знаю. Дома, наверное, – помолчав, согласилась Леночка. – Но это уже крайний случай, это вообще…

– А мы сейчас и говорим про крайний случай. Человек исчез. Одновременно пропали деньги. Куда уж крайнее? Остается попробовать выяснить, кто и из-за чего мог заставить Птаха пойти на этот шаг. И найти его самого как можно скорее, пока хозяин корпорации «Нега» за тебя как следует не взялся. Как-то он неграмотно сейчас к тебе заскочил…

– Бешеный, – согласилась Лена. – Вот и Сережка в него, тоже часто срывается. Но я-то… Я-то здесь при чем? Что ему от меня надо? – вскричала Леночка возмущенно.

– Как это – при чем? Ты любовница Птаха и, значит, в глазах Пташкина-старшего – его сообщница. Хотя лично мне не совсем понятно, почему он так в этом убежден, – сказала я, глядя в наивные глаза Леночки. – Как ты сама можешь это объяснить?

– Ну, Птах… он ко мне лучше всех относился. Даже про женитьбу говорил. Нет, правда! Ты можешь не верить, но он предлагал. А до него мне никто про это… никогда, – Леночка покраснела, но с усилием продолжила свою речь: – А один раз днем мы зашли к нему домой, ну… полежать, а тут вдруг отец внезапно завалился. И Птах сказал про меня: вот, мол, моя жена. Александр Петрович аж весь кровью налился, хуже, чем сейчас. Думала, прибьет. Маникюршей меня назвал. Знаешь что, я бы на месте его жены от одного страха давно умерла, без всяких болезней…

– А еще можно умереть от голода. Давай поедим, что ли, наконец по-человечески, – предложила я своей подружке и сама первой с аппетитом набросилась на приготовленные яства.

Сделав вид, что еда – это единственное, что может меня занимать в жизни, я тем временем прикидывала в уме план дальнейших действий.

Пока известно, что ничего не известно. Лишь то, что времени нам отпущено в обрез – ровно двадцать четыре часа. Значит, надо двигаться напропалую, сразу в нескольких направлениях, чтобы потом вычленить среди них верное.