Черная кошка

Киря наскоро пожал нам руки и тут же убежал.

Мой потенциальный клиент, Николай Семенов, тоже почти сразу ушел, а я еще посидела немного за столиком, чтобы хоть отчасти выполнить свою первоначальную легкомысленную программу – курить, попивать кофе и, ни о чем не думая, глазеть на прохожих.

Но ни о чем не думать теперь не получалось. В голове уже плотно сидела новая история, я машинально сопоставляла и анализировала услышанное и все пыталась определить, действительно ли в этой ситуации есть серьезные причины для беспокойства, или господин Семенов просто чересчур мнительный человек?

Так и не придя ни к какому заключению, я поехала домой. Слишком мало было у меня данных, чтобы делать заключения.

Глава 2

Вечером, как и обещал, позвонил аккуратный Киря и очень подробно и обстоятельно сообщил мне добытые им сведения о частных заведениях нашего города, предназначенных для воспитания подрастающего поколения. Таковых оказалось три штуки, и, разумеется, все они были расположены в противоположных концах города.

– Все это организовано на манер семейных детских домов. Все живут вместе, и свои дети, и приемные, а поскольку приемных много, – детский дом все-таки, – то, само собой, такой ораве в городской квартире было бы тесно. Поэтому подобные приюты у нас, как и везде, располагаются преимущественно в пригородной зоне. Там, я думаю, что-то наподобие коттеджа, ну, и к нему прирезан кусок земли. Это тебе – для лучшей ориентации на местности.

– Да уж сориентируюсь как-нибудь, – недовольно пробурчала я, прикидывая в уме, сколько раз мне придется заправляться, чтобы как-нибудь неожиданно не оказаться в такой вот местности, не тронутой тлетворным влиянием цивилизации, с пустым баком.

– Особенно обрати внимание на заведение на Лесной. Это единственное из всех, которое организовано как настоящий детский дом. Впрочем, расположение у него такое же, как и у остальных, но весь персонал наемный, и родственных отношений никто ни с кем не имеет.

– Ладно, обращу.

– Я выяснил, что этот детский дом открыл кто-то из наших удачливых бизнесменов, который и сам в свое время воспитывался в подобном доме. Видимо, под влиянием нерадостных воспоминаний захотел, чтобы хоть кому-то, у кого нет родителей, жилось более-менее сносно. Отзывы об этом заведении самые восторженные, ни в чем отказа там детишки не знают, и компьютеры-то у них, и домашние кинотеатры, а главное – никакого специального отбора. Кто-то из старшей группы выходит, как говорится, в большую жизнь, на его место берут первого попавшегося, хоть из приемника-распределителя, хоть еще откуда. Вполне возможно, что Настя могла попасть туда именно таким способом. Знаешь, как это бывает – этот одному сказал, тот другому… В общем, посмотришь.

– Посмотрю.

– И еще. Кроме детских домов, то есть предприятий, так сказать, узкой специализации, которые занимаются детьми, не имеющими родителей, я обнаружил заведение, где привечают детишек, у которых родители есть. И преимущественно родители богатые. Это тоже частная лавочка, работает на принципах интерната. Там, например, можно оставить ребенка, если вы надолго уезжаете, скажем, в загранкомандировку, и не хотите, чтобы ваше чадо прерывало учебный процесс. Сам же интернат действует пять с половиной дней в неделю, а в субботу, во второй половине дня, детей разбирают по домам на выходные. Все остальное время они проводят в интернате. Там специальная программа, правильный режим, обучение, отдых, питание, ну, и так далее. В общем, нечто вроде института благородных девиц. Находится все это в самом Тарасове, далеко ехать не надо, так что, если есть желание, можешь и туда заглянуть, поинтересоваться. Заведение очень закрытое, поэтому, если кто-то хочет спрятать там ребенка и имеет деньги (а если уж люди предпринимают такое хлопотное дело, как присвоение чужого наследства, да еще в чужой стране, несомненно, они имеют деньги), – лучшего места не найти.

– Знаешь, – ответила я, подумав немного, – не думаю, что этот твой интернат – то, что нам нужно. Ведь ты сам сказал – заведение это дорогое и, кроме того, оно не предусматривает постоянного пребывания в нем ребенка. Максимум – на период командировки. Настя же – сирота, и если брать ее, то надолго. А относительно того, чтобы спрятать там ребенка, то ведь для этого загадочный недоброжелатель сам должен был бы приехать сюда, а насколько я поняла…

И тут я действительно поняла, что ведь, в сущности, нам неизвестно, может ли кто-то из потенциальных претендентов на наследство Дмитрия Колобкова (кроме прямой наследницы, указанной в завещании) находиться сейчас в России.

– Послушай, Киря, а если эти люди действительно здесь?

По сосредоточенному молчанию, которое повисло в трубке, я поняла, что мы со старым другом мыслим в унисон.

– Значит, нам следует поторопиться, – очень серьезно произнес он через некоторое время. – Так проверяем интернат?

– Нет. Если я правильно поняла рассказ твоего друга, девочка попала в детский дом гораздо раньше, чем стало известно об условиях завещания, и в тот момент она не располагала средствами, достаточными, чтобы оплатить пребывание в интернате. Кроме того, думаю, что все это произошло довольно неожиданно для всех, следовательно, ни о каких предварительных договоренностях с руководством интерната речи быть не может. А без договоренности такого рода ребенок-сирота в подобное заведение попасть не может. Нет, интернат отпадает, это будет только напрасная трата времени. Если Настя после смерти своих дедушки и бабушки попала в детский дом, то это самый обыкновенный детский дом и, скорее всего, именно государственный, а не частный. Впрочем, тут загадывать не будем. Адреса твои я записала, и завтра к вечеру, надеюсь, мы уже будем иметь всю необходимую информацию. Даже если все подозрения твоего друга подтвердятся и кто-то действительно приехал сюда, чтобы заполучить Настю, то для того, чтобы найти ее, этот «кто-то» должен будет пройти тот же путь, что и мы. Следовательно, даже если он нас опередит, мы будем знать об этом, так как все данные о прибытиях и убытиях в детских домах фиксируются. И в государственных, и в частных. Давай воздержимся от гадания на кофейной гуще и дождемся фактов. Кстати, о фактах. Вот что мне хотелось бы знать. Ведь, если верить твоему другу, душеприказчиками по завещанию назначены сотрудники адвокатской конторы…

– Ну да, – с несколько вопросительной интонацией проговорил Киря, видимо не совсем понимая, к чему я клоню.

– Но тогда и они должны искать Настю. Ведь нужно же им исполнить условия завещания.

– А, вон ты о чем! Ну, конечно, должны. И я даже думаю, что уже ищут. Только все это не так просто делается. Во-первых, они – люди совсем посторонние и об этой Насте слышат первый раз в жизни. Во-вторых, они находятся в другой стране и о российской географии имеют наверняка очень приблизительное представление. То есть, даже если бы они и захотели найти Настю как можно быстрее, они просто не знают, где именно следует искать. Поэтому сначала они пошлют запрос. Потом еще запрос, потом еще… И будут вести эту переписку, пока не получат точный адрес последнего местопребывания девочки. То есть тот самый адрес ее дедушки и бабушки в Тополевке, который у нас с тобой уже есть. Только тогда их агент сможет выехать на место. Учитывая бюрократические проволочки и то, что запрос пойдет по международным каналам, все это займет массу времени. И в результате они получат данные, которые выеденного яйца не будут стоить, потому что девочки там уже давно нет. Так что в этом смысле у нас с тобой и, к сожалению, у возможных недоброжелателей девочки есть очень большая фора во времени. Поэтому если Коля прав и кто-то захочет представить дело так, что девочка требует специального ухода, и под этим соусом переоформить на себя опекунство, то у него для этого есть все возможности.

– Но, если я не ошибаюсь, больше всего твой Коля боится, что никто даже и беспокоить себя не будет такими сложностями, как переоформление опекунства, а девочку просто попытаются устранить.

– Знаешь, – задумчиво сказал Киря, – вот этого я почему-то не особенно опасаюсь. Конечно, я не в курсе всех этих финских тонкостей по исполнению условий разных там завещаний, но сдается мне, что если наследник в завещании указан, то он должен быть предъявлен. А иначе дело просто зависает в воздухе. Теперь смотри, – если эти люди, как ты выражаешься, устранят девочку, то душеприказчикам нужно будет либо сказать, что Настя пропала без вести, либо предъявить труп. В первом случае решение относительно доли наследства, принадлежащей Насте, откладывается на неопределенный срок. Сначала ее начнут искать, потом придумают какой-нибудь срок давности, который должен пройти, прежде чем наследством можно будет распоряжаться… Преступникам все это, конечно, совсем не интересно. Если же они рискнут предъявить труп, то сразу же окажутся в числе подозреваемых, а уж это им, конечно, тем более не с руки. Поэтому я лично больше склоняюсь к тому, что они попытаются оформить какие-то документы, подтверждающие ее недееспособность. Заключение из психушки или что-то в этом роде. Скажут, что, согласно документам, девочке требуется какой-нибудь особенный уход, который могут обеспечить только они, и под этим соусом переведут на себя опекунство.

– Но ведь саму-то Настю им придется предъявить! Как они смогут доказать, что ребенок ненормальный, если на самом деле он нормальный?

– Ой, Татьяна, не смеши меня! Сейчас столько препаратов… Самого нормального через неделю не то что представить ненормальным, а настоящим психом сделать можно. А уж ребенку-то… много ли надо?

– Но ведь и это тоже… подсудное дело?

– Разумеется. Только попробуй здесь что-нибудь докажи.

– А если они все-таки решатся на убийство?

– Ну тогда это должно быть такое убийство, чтобы комар носа не подточил. Землетрясение или цунами. Обстоятельства, как говорится, непреодолимой силы. В любом другом случае смерть девочки как раз в тот момент, когда ей на голову свалилось наследство, вызовет очень сильные подозрения. И если эти люди не конченые придурки, они, конечно, догадаются, что подозрения эти в первую очередь будут направлены в их сторону. Впрочем, что-то мы с тобой опять ударились в фантазии. Да все о плохом. А завтра, глядишь, и впрямь окажется, что девочка живет себе тихо-мирно в каком-нибудь детском доме и никаких покушений на свое здоровье даже во сне не видит.

– Хорошо бы…

На этой оптимистичной ноте мы закончили разговор со старым другом. Киря отправился домой, отдыхать после насыщенного трудового дня, а я посвятила остаток вечера тому, чтобы продумать свой завтрашний маршрут таким образом, чтобы и правда не очутиться где-нибудь посреди скоростной трассы с пустым баком.

* * *

На следующее утро, хорошенько заправившись, я отправилась по первому адресу. Нужное мне место находилось в поселке Речные Дали – довольно популярном среди жителей нашего города месте летнего отдыха.

Вести машину по почти пустой в этот утренний час трассе, которая выгодно отличалась от городских дорог отсутствием перекрестков и светофоров, было легко и приятно. Управление автомобилем не требовало особого внимания, и во время пути я раздумывала над тем, под каким же соусом мне подать свое появление в детском доме.

Конечно, в подобных случаях я привыкла импровизировать и действовать по обстоятельствам, но раз уж время есть, неплохо было бы придумать запасную версию.

Я могла бы, например, представиться проверяющим… инспектором каким-нибудь… Сколько, мол, у вас детишек? Ну-ка, списки мне на стол! Кто прибыл, кто убыл. Живо! Впрочем, нет. Думаю, эта идея неудачная. Чтобы «косить» под проверяющего, нужно знать специфику этого дела, а поскольку я не имею ни малейшего представления о том, что именно обычно проверяют разные инспекторы в детских домах, то меня, скорее всего, очень быстро разоблачат. Кроме того, если детский дом существует давно, все эти проверяющие и инспекторы наверняка наведывались туда уже по нескольку раз и всех их знают в лицо. Нет, этот номер не пройдет.

Кем же тогда? Усыновительницей? Тут мне даже стало смешно. Вот уж на кого я буду похожа еще меньше, чем на проверяющую.

А если просто, не мудрствуя лукаво, представить дело, как оно есть? Я, мол, такая-то и такая-то, частный детектив, и попробуйте только не представить мне все нужные сведения. Хм… тоже не очень-то… Ведь все-таки данных пока у меня очень мало, и предыстория путешествия Насти из отчего дома в детский мне практически неизвестна. Мало ли какие могли быть там нюансы… Если действовать нахрапом, пожалуй, только самой себе испортишь всю игру, и вместо того чтобы склонить людей к откровенности, наоборот, закроешь всем рты. Да даже если и нет в этом деле никаких нюансов… просто объяснить, почему именно мне нужны те или иные сведения, – это же целый день займет. А мне еще в два места нужно сегодня успеть. И там тоже не просто время провести, а информацию получить…

За всеми этими раздумьями я вдруг совсем неожиданно вспомнила умильную рожицу маленького пушистого котенка, которого мне не далее как вчера так настойчиво пытались подарить. Так вот же оно! Легенда сложилась в голове моментально. Я – владелица небольшого кошачьего цирка, который за определенную плату дает выездные представления для детей. В детских садах или, например, детских домах. Такое легкое подражание Юрию Куклачеву. Масштабы, конечно, поменьше, но тем не менее… А детишкам очень нравится. Да и как оно может не понравиться? Кошки такие пушистые… и красивые… и вообще… А подробности можно будет додумать уже по ходу дела. Например, что сначала это был приют для животных, а потом мы заметили у некоторых кисок выдающиеся способности… Ну, в общем, что-то в этом роде.

Идея мне очень понравилась. Правда, не совсем понятно было, каким образом, пользуясь этой идеей, я смогу добыть сведения о прибывших и убывших воспитанниках, но это уже было делом техники. Например, я могу сказать, что хотела бы спросить у самих ребят, нравятся ли им кошки, а уж под это дело начнутся знакомства, разговоры… В чистых детских душах нет места лукавству, и из разговора с детьми я, вполне возможно, смогу получить гораздо больше нужных сведений, чем из разговора с их воспитателями. В общем, сориентируемся.

В таком бодром настроении я прибыла к первому пункту своего назначения.

Загородный поселок изобиловал всевозможной растительностью, нужный мне коттедж тоже буквально утопал в зелени. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я оставила машину под деревьями неподалеку, а к дому подошла пешком.

Взорам моим предстали наглухо запертые массивные железные ворота и такая же, под стать им, калитка. Рядом с калиткой на кирпичной стене располагалась кнопка звонка, но прежде чем позвонить и начать рассказывать историю о кошачьем театре, я решила немного осмотреться. С этой целью я отправилась вдоль забора, который представлял собой кирпичную стену с вделанными в нее коваными решетками.

Сквозь ажурные решетки хорошо просматривалась большая часть огороженной забором территории, и прошло совсем немного времени, как я увидела небольшую полянку с песочницей, где резвилось несколько малолетних обитателей интересующего меня заведения.

По возрасту они не дотягивали до той категории, которая мне требовалась, но зато общение с ними могло оказаться полезным с другой стороны. Учитывая, что моим потенциальным собеседникам должно было быть приблизительно от семи до девяти лет, я могла надеяться на то, что в ответ на все интересующие меня вопросы услышу правду, только правду, и ничего, кроме правды. Поэтому я решила при первой же удобной возможности войти в контакт с кем-нибудь из этих милых детишек. Но возможность такая представилась не сразу.

Дети играли с котенком, и занятие это было таким увлекательным, что они даже не замечали меня. По-видимому, они готовили его в космонавты. Именно эта мысль пришла мне в голову, когда я повнимательнее пригляделась к их манипуляциям. Бедное животное катали из стороны в сторону в песочнице, потом его клали в ведерко и катали уже в ведерке, потом его таскали туда-сюда на руках, причем так, что голова несчастного котенка болталась где-то внизу, а тоненький крысиный хвостик вертелся из стороны в сторону прямо перед курносым носом юного садиста.

Что значит состояние космической невесомости после такой тренировки? Да это ж плевое дело!

«Однако… – подумалось мне. – Не знаю, не знаю… Не знаю, решилась ли бы я привезти сюда кошачий цирк, если бы таковой действительно находился в моем ведении. Этак они, пожалуй, всех артистов замучили бы».

Между тем, наигравшись с котенком, один из мальчиков наконец обратил на меня внимание. Я поспешила воспользоваться этим.