Тигру в пасть

– В посадках за городом.

Сергей Владимирович покачал головой.

– Вот дьявол… Немедленно собери всех, кто занимался делом Дергунова. Немедленно, слышишь? Срочное совещание отдела.

– Есть.

Майор повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Сергей Владимирович схватил со стола пачку «Примы», вытащил из нее сигарету и стал разминать ее большим и указательным пальцами, задумавшись. Над создавшимся положением стоило поразмыслить, слишком часто стали погибать сотрудники ФСБ, будто участвовали в активных военных действиях.

– Черт… – пробормотал он, обнаружив, что половина табака из сигареты высыпалась на стол. Пришлось бросить испорченную и взять другую сигарету.

В кабинет входили офицеры. Они старались не поднимать глаз, будто сделали что-то постыдное и теперь ждали осуждения со стороны.

– Разрешите, товарищ подполковник?.. – звучало еле слышно, будто шелест бумаги.

– Заходите и садитесь, не задерживайте, – буркнул Сергей Владимирович. Ох, и пакостно было сейчас у него на душе.

У подполковника собрались пятеро офицеров. Двое из них носили майорские погоны, двое были в чине капитана и один – старший лейтенант.

– Вот такие дела, ребята… – произнес подполковник. – Миша Лебедев и Костя Зеленкин… Слышали?..

– Мы в курсе, Сергей Владимирович. Беда большая…

– Родным сообщили?

– Родителям Зеленкина уже сказали. Про Мишу Лебедева сообщить не смогли: Ирина, его жена, в роддоме, прямо не знаем, как быть.

– М-да…

Все, кто находился в кабинете, прятали друг от друга глаза.

– Операция сорвалась. И уже не в первый раз, скажу я вам. Толку от нашей работы, товарищи, никакой. Даже не знаю, как оправдываться перед вышестоящим начальством. Боюсь, что это мои последние дни в ФСБ, выгонят с позором, да еще и без пенсии. Весь отдел разгонят, как пить дать.

– Это же дело рук Дергунова! – воскликнул капитан, худощавый человек с густыми черными бровями, сросшимися у переносицы. – Мы об этом знаем, можно же предпринять что-нибудь?!

– И что дальше, товарищ Кулдашин? – вызывающе спросил майор, которого подполковник назвал Николаем Ивановичем. – Знать-то мы об этом знаем, а доказать мы этого все равно не сможем, как всегда! Этот гад что хочет, то и делает, а мы ничего не можем предпринять. У него всегда непробиваемое алиби, никогда нет никаких доказательств его причастности к совершенному преступлению. Если надо, он подставит кого-нибудь, чтобы отвести от себя любое подозрение. Это очень серьезный противник, которого мы никак не сможем свалить.

– Вот именно! – произнес старший лейтенант, молодой человек двадцати шести лет, с тонкими усиками на верхней губе. – Самое обидное, что мы не можем подобраться к Дергунову! Ни справа, ни слева, ни спереди, ни сзади! И главное – он обо всем всегда знает и всегда готов к контрудару!

– Одно из двух, – произнес подполковник. – Или он чертовски умен, или ему докладывают обо всех наших планах.

– Кто же это может быть? – проговорил Николай Иванович. – Один из нас?

– Необязательно, – произнес круглолицый майор, по фамилии Богачев. – Информация могла просочиться через отдел кадров, секретный отдел – и вообще как угодно. Мы расслабились, товарищи, в прежние времена этакого в нашей конторе люди себе не позволяли.

– Вот я и собрал вас здесь, мои боевые друзья, чтобы решить вопрос: как быть дальше, – сказал Сергей Владимирович.

– Один способ остался! – подал голос широкоплечий капитан с мощной шеей, на которой высилась крупная голова с курчавыми темными волосами.

– Какой, Юра?

– Физическое устранение. А потом надо найти этого гада, который продает наших товарищей, и тоже пристрелить его, как собаку. – Капитан не выдержал и как следует выругался. Хоть таким образом немного душу отвел.

По кабинету прошел гул. Каждый пытался что-то сказать, но не конкретно, а так – чтобы выразить свое отношение к услышанному.

– Ты, Юра, возьмешься за это? – твердо спросил подполковник, глядя в глаза капитану.

– Возьмусь, – так же твердо ответил Юрий.

– А кто прикрывать тебя будет?

– Где именно? На операции или, так сказать, на законном основании?

– И там, и там. Кто пойдет с тобой на это дело? Кто будет рисковать положением и своей судьбой?

– Неужели не найдем желающих помочь мне свести счеты с этим гадом?

Сергей Владимирович обвел всех присутствующих взглядом.

– Кто хочет участвовать в этом?

Все пожимали плечами.

– Ну… Если надо… – прошелестело по комнате, но как-то неубедительно.

– Ясно. Так вот, слушайте меня. Никакого физического устранения не будет. Я лично не хочу и не буду рисковать вашей судьбой. Буду просить начальство, чтобы это дело окончательно поручили другому отделу, и готов идти на понижение, как офицер, не соответствующий своему служебному положению. Сегодня же напишу рапорт. Вот так.

– А как же Миша Лебедев? И Костя? – спросил Николай Иванович. – Получается, что они погибли зря?

– Получается, что так. Будем решать, как поступить, чтобы родные на нас не обижались. Подумать о материальной помощи надо, принять личное участие. Вот только как быть с Ириной Лебедевой?

– Лучше ей пока не сообщать, – произнес старший лейтенант.

– Это не так просто, Женя, – вздохнул Сергей Владимирович. – Не так просто. Сообщить все равно придется, как ни крути.

– Может быть, не сразу, – предложил капитан Кулдашин. – Сами знаете, как у женщин бывает: пропадет молоко, ребенка нечем кормить будет… И не сообщить нельзя: похоронить человека надо по-божески, со всеми почестями. Не то получится, как в плохом кино: гроб опустим в землю, а жена ничего знать не будет, не простится даже. Нехорошо…

– Черт-те что происходит, – выругался подполковник. – Беспредел полный.

– Это точно, – поддержал начальника майор Богачев.

– В общем, так… Никаких решений пока приниматься не будет, я хочу сначала определиться сам со своей позицией, а потом посмотрим. Все свободны.

Офицеры как по команде, одновременно, поднялись из-за стола и стали торопливо прощаться. Не прошло пяти секунд, как в кабинете остался только Николай Иванович.

– Сергей Владимирович, – сказал майор. – Я зайду попозже насчет материальной помощи семьям Лебедева и Зеленкина?