Не гадайте на любовь

Выдержав солидную паузу, Антон продолжил свое повествование:

– Накануне своей гибели Анна Петровна пришла к Зинаиде и рассказала ей шокирующую историю о том, что на постояльцах дома-интерната тестируются лекарственные препараты, не разрешенные к применению. А узнала это Звонкова, подслушав разговор Анисимовой, Нефедова и Тищенко. Директриса говорила охраннику и медсестре о том, что облздрав, озабоченный увеличением смертности в их интернате, собирается направить к ним комиссию. Валерия Николаевна открытым текстом сказала: если у стариков возьмут анализы, то станет ясно, что все они в последние два месяца принимали один и тот же препарат. А все умершие пациенты страдали заболеваниями печени, и им, как выяснилось, был противопоказан прием того лекарства.

– Ничего себе поворот! Значит, пожар был организован, дабы избавиться от всех стариков поголовно? – догадалась я.

– Похоже, что так. Медсестра запричитала, осознав, что они находятся на грани разоблачения. Анисимова на нее прикрикнула. Мол, нечего нюни распускать, выход всегда есть. После некоторой паузы она обратилась к Нефедову, попросив, чтобы тот продумал детали. Детали чего именно ему предстояло продумать, Звонкова не услышала. Возможно, директриса невербально, – Антон достал из кармана зажигалку и, высунув руку в открытое окошко, зажег ее, – дала своим подчиненным понять, как следует поступить. У Анны Петровны создалось впечатление, что со стороны Степана не было никакого противодействия, а вот Лида запротестовала. Она спросила, нет ли другого способа решить эту проблему. Валерия Николаевна сказала однозначно – нет! А потом напомнила Тищенко, что ту никто не заставлял вводить пациентам нелицензированные препараты, что ей нужны были деньги и она была согласна на все, дабы их получить. Медсестра расплакалась. Собственно, это все, что услышала Звонкова. Она пришла к Зинаиде посоветоваться, куда лучше с этим обратиться – в полицию, в комитет здравоохранения или куда-то еще. Соседка чистосердечно призналась Альберту, что она отговорила его мать выносить сор из избы.

– Почему?

– Зинаида Сергеевна предположила, что за директрисой дома престарелых стоят серьезные люди, которые не позволят дать делу ход. Тем более, доказательств у Анны Петровны никаких не было. Записать услышанное на мобильник, хоть тот и был при ней, женщине предпенсионного возраста даже не пришло в голову.

– Да, это, конечно, было упущением с ее стороны, но ведь сами постояльцы являлись живыми доказательствами того, что на них проводились незаконные медикаментозные исследования. Если бы Звонкова сразу же подсуетилась, то трагедии, возможно, удалось бы избежать, – высказалась я.

– Полина, я с тобой совершенно согласен. Но Зинаида Сергеевна испугалась за свою приятельницу, которая собиралась обнародовать то, что ненароком подслушала, и отговорила ее от этого, посоветовав ей… уволиться. Соседка каялась перед Альбертом, что ей казалось это самым разумным выходом, а что директриса задумала спалить заживо своих подопечных, ей даже не пришло в голову. Впрочем, как и Анне Петровне. Женщины перебрали несколько вариантов того, что предложила своим подельникам Валерия Николаевна. Это и взятки членам комиссии, и закрытие интерната на карантин, и введение старикам препаратов, нейтрализующих действие тех, что на них испытывали. Дальше этого их фантазия не распространилась.

– Ну, это понятно. Нормальному человеку просто не придет в голову спалить в огне беспомощных людей, дабы скрыть следы своего преступления. Тут нужен дьявольски изощренный ум. Насколько я понимаю, план Анисимовой удался, даже несмотря на то, что сгорели не все старики.

– Да, оставшихся в живых распределили по другим домам престарелых, персонал тоже трудоустроили. Пожар по серьезности своих последствий затмил предшествующее ему увеличение смертности постояльцев Горовского дома престарелых. Так что план его директрисы действительно сработал. Но вот приезд Альберта и его желание докопаться до истины, думаю, пощекотал ей нервы.

– Что еще удалось выяснить Альберту? – поинтересовалась я.

– Вот, – Антон сунул мне в руки папку, – это все, что он успел насобирать по данному делу. Не знаю, почему он не пошел с этим в прокуратуру, а нашел меня и попросил довести до конца его расследование. Наверное, в четвертую власть, то есть в прессу, он верит больше, чем во все остальные. Но я понял одно – прежде всего он хочет восстановить доброе имя своей матери. С подачи Анисимовой она стала косвенной виновницей пожара, хотя на самом деле является героиней, спасшей людей, рискуя собственной жизнью. Я рассказал Альберту про тебя…

– Что именно?

– Сказал, – Антон лукаво прищурился, – что есть одна опытная стерва, которая портит кровь за евро.

– Ты что, обалдел?

– Да пошутил я, пошутил, – Ярцев свернул свою идиотскую улыбку. – Я сказал ему, что ты можешь наказать эту троицу Анисимова-Нефедов-Тищенко. Он сначала отнесся к моим словам с недоверием, и мне пришлось поведать ему некоторые подробности того, как ты наказала Синдякова, сбившего твоих родителей, ну еще кое-что… Он был впечатлен настолько, что положил на стол вот это, – Ярцев вынул из двух карманов по тугой пачке, – и сказал, что готов оплатить твои услуги. Слушай, Полина, я не продешевил?

– Ты же знаешь, Антон, я никогда не заламываю цены и не торгуюсь с клиентами. Сколько заказчик может и готов заплатить, столько я и возьму с него.

– Ну что, деньги я тебе выдал, материалы тоже. Дерзай!

– Сегодня же начну со всем этим разбираться. – Я бросила в пухлую папку две тугие пачки банкнот и открыла дверцу.

– Держи меня в курсе, – попросил Ярцев.

– Ладно, – пообещала я и покинула салон «Рено Дастера».

* * *

– Полетт, ну наконец-то! – воскликнул Ариша, выглянув из столовой. – А то я уже собрался ужинать без тебя. Ты не говорила, что задержишься. Что, на дорогах пробки?

– Нет, у меня была деловая встреча.

– Жаль, что не любовное свидание, – посетовал дедуля, который мечтал поскорее отдать меня замуж. – Если ты и впредь будешь думать только о работе, то рискуешь в старости проводить вечера в обществе настольной лампы и потрепанной книжки со слезливой мелодрамой.

– Никогда не читала мелодрамы и вряд ли начну, – парировала я, но заметив, как нахмурился мой прародитель, сменила тему: – Ариша, а чем это у тебя так вкусно пахнет?

– Котлетами – купил несколько штук на пробу в мясной лавке, которая недавно открылась в нашем поселке. Так что переодевайся, мой руки – и к столу!

– Я мигом!

За ужином дедуля незатейливо выпытал, с кем у меня была деловая встреча и по какому поводу.

– Значит, ты собираешься наказать виновников пожара, случившегося на излете зимы в Горовском доме престарелых?

– Да, но сначала проверю, действительно ли все было так. Знаешь, когда я слушала Антона, у меня даже и тени сомнений не возникло, что все так и есть. А по дороге домой в голове возникла мысль, а вдруг Альберт что-то не так додумал, какие-то факты притянул за уши…

– Не исключено, – согласился со мной дедуля. – В нем могла говорить обида. Из персонала ведь только его мать погибла… Хотя что-то мне подсказывает, эта история очень похожа на правду…

– Спасибо, Ариша, за ужин. Вкусные котлетки, можно будет покупать их. – Поблагодарив деда, неожиданно проявившего кулинарную инициативу, я поднялась на второй этаж и, уединившись в своей комнате, стала изучать документы, которые собрал подводник за время своего отпуска.

Звонков не сидел в Горовске без дела, а скрупулезно собирал материалы, которые могли пролить свет на то, что произошло почти полгода назад. Он сфотографировал и распечатал некоторые страницы уголовного дела, заведенного по факту гибели людей во время пожара, которое показал ему бывший одноклассник, работающий в нашей городской прокуратуре. Так что я смогла ознакомиться с показаниями директора дома престарелых, охранника, медсестры и некоторых выживших постояльцев, чем и занялась в первую очередь.

Анисимова, Нефедов и Тищенко писали в своих объяснительных записках практически одно и то же. Все трое упомянули, что Василий Николаевич Чугунов, несмотря на строжайший запрет, курил в комнате, зачастую лежа в постели. Валерия Николаевна несколько подробнее своих сотрудников остановилась на личности санитарки Звонковой, охарактеризовав ее как ленивую, своенравную и грубую. Анисимова утверждала, что не раз предупреждала ее, чтобы она почаще ночью заглядывала в комнату Чугунова, где тот последний месяц жил один, но она не прислушивалась к ее словам. Директриса, по ее собственному признанию, не увольняла Звонкову только лишь потому, что найти новую санитарку на минимальную зарплату было проблематично. Охранник подробно расписывал, как он, вызвав пожарных, пытался погасить пламя с помощью огнетушителей. У меня создалось впечатление, что Нефедов переписал инструкцию к ОП-4 слово в слово. «Встряхнул огнетушитель… открыл клапан… направил струю»… Действий с его стороны вроде бы было много, а КПД от них оказался нулевой. Медсестра почему-то спасала не людей, а истории их болезней и медикаменты, которые находились в правом крыле строения, куда огонь так и не добрался. И только Звонкова помогала беспомощным старикам выбраться из горящего здания. Так показывали оставшиеся в живых постояльцы дома престарелых. Еще они все, как один, утверждали, что Чугунов если и курил в комнате, то у приоткрытого окна, а с дымящейся сигаретой в постели его вообще никто никогда не видел. Где именно произошло возгорание, они не знали, поскольку спали крепким сном. Когда санитарка их разбудила, пламя полыхало уже повсюду.

Из папки выпала фотография женщины лет пятидесяти трех – пятидесяти пяти. На обратной стороне стояла подпись – Анна Петровна Звонкова. Глядя на ее миловидное лицо с открытым добрым взглядом, я с трудом верила в то, что она была «своенравна и груба», как утверждала ее начальница. В противовес ей, старики, давая показания дежурному следователю, любовно называли эту санитарку «наша Нюрочка». Значит, они ее любили. Потом я обнаружила другую фотографию. На обороте стояла дата – декабрь прошлого года. Вероятно, это было коллективное фото сотрудников дома престарелых. Одна женщина стояла во втором ряду чуть в стороне от всех. Я подумала, что это Анисимова. У нее были вполне гармоничные черты лица, но вот ее взгляд показался мне чересчур высокомерным. Затем я нашла смятую инструкцию по применению кардипола. Вероятно, Альберт решил, что на постояльцах дома-интерната испытывали именно это средство.

Я включила компьютер и попыталась найти в Интернете информацию об этом лекарственном средстве. Мой запрос не принес никаких результатов, будто такого медикамента не существовало в природе. Но передо мной лежала инструкция по применению кардипола. Так есть такое лекарство или его нет? Немного подумав над этим вопросом, я решила позвонить своему соседу, владельцу сети аптек «Доктор Ромашкин».

– Алло! – ответил тот.

– Вадим, здравствуй! Это Полина.

– Добрый вечер.

– Скажи, Вадим, ты что-нибудь слышал о кардиполе? – спросила я без предварительной подготовки.

– Тебе нужен кардипол? – удивился Ромашкин.

– Не мне, одному знакомому, – пояснила я.

– Знакомому? – переспросил аптекарь с непонятной мне интонацией.

– Да, очень хорошему знакомому, – подтвердила я. – Ему посоветовали сделать курс инъекций кардипола, а он никак не может его найти в аптеках. Я подумала, что ты мне подскажешь, где его купить или заказать?

– Полина, а ты случайно не для Аристарха Владиленовича ищешь кардипол? – поинтересовался Ромашкин.

– Нет.

– Точно?

Мой интерес к кардиполу явно насторожил Вадима. Стало быть, он не только знал об этом лекарстве, но и был в курсе, что оно не разрешено к применению.

– Ты отгадал, – провокационно призналась я. – Для Ариши.