Еще не все потеряно

Ну и дела, сама в кабалу к бандитам лезу! К Лобану – свинье уголовной!

– Филипповой два дня дали, сегодня – первый.

– Неделя, – подытоживает Ява, – семь дней, и не больше.

Что мне оставалось, ходатаю по чужим делам?

– Согласна.

– Подписалась! – поставил точку Ява. – Заметано!

Дело было сделано, задерживаться не имело смысла, удовольствия от общения с этой компанией я не испытывала, поэтому поспешила откланяться. Возражений не последовало.

Я взялась уже за ручку двери в воротах и вдруг услышала сзади:

– Проводи, будь вежлив!

Сволочь Паша. Ведь знает, что добром это провожание не закончится. Его что, досада разобрала за собственную вежливость?

Вышла на улицу, слушая медвежьи шаги за спиной. Расстегиваться вторично пришлось на ходу.

Хоть я и не спешила, Лобан догнал меня уже у самой машины.

– Погоди, Ведьма!

Я повернулась к нему. Сзади – машина, маневра – никакого. Его голые руки и грудь под незастегнутой безрукавкой на морозе смотрелись странно.

– Чего тебе, Лобан? Все обговорили.

– Не все!

Он смотрел на меня сверху вниз, искоса и явно намеревался играть, как кот с мышью.

– Так что ты там против сауны-то имела? Или святую из себя корчишь, девочку нетронутую?

Он, до предела самоуверенный от сознания своего мужского превосходства над моей женской слабостью, рисуясь изо всех сил, любовался моим несуществующим страхом. Что же еще, позвольте, может испытывать женщина, находясь в опасной близости к этой горе агрессивного мяса?

– Против сауны я ничего не имею.

У него шевельнулись ноздри, рот приоткрылся и из глаз исчезла, какая ни была, осмысленность. Быстро он возбуждается!

Верите, мне даже интересно стало – надолго ли этого бычка хватит в деле? Едва ли. И, отбросив это, ненужное, я продолжила провокацию:

– Я только против интима с такими ублюдками, как ты!

Он сморгнул от неожиданности, лицо перекосилось, поднялась рука.

Когда он ею промахнулся по моей щеке, я, справедливо рассудив, что грубость моя теперь оправдана, с удовольствием перешла к активным действиям.

Быстро присев на одной ноге и вытянув в сторону другую, как ртуть перетекла на новое место и, выпрямляясь, оказалась вне его досягаемости, на мгновение, достаточное для осуществления крепкого хлопка ладонью по его уху. Пока он мотал головой, я переместилась еще и, оказавшись почти сзади, провела хороший удар носком сапога по копчику. Это толкнуло его вперед, а боль отключила рассудок. Он уперся руками в машину и слегка прогнулся, расставив ноги. Положение было настолько удобным, что я не сдержалась – той же ногой, сзади, достала его промежность.