Обмани лжеца

– Понимаю. – Степанов сочувственно мотнул головой. – Хотя не до конца… Вы же не первый день, наверное, пользуетесь ванной?

– Не первый, – подтвердила блондинка.

– Что же с ней такое вдруг случилось?

– Вы у меня спрашиваете? – изумилась Лариса Ивановна. – Откуда же я могу знать? Если бы в доме был мужчина, он, наверное, заметил бы неполадки и вовремя устранил их, но я не замужем и в сантехнике абсолютно ничего не понимаю. Соседи грозятся в суд на меня подать. Там у всех евроремонт был. Понимаете?

– Понимаю.

– Если бы вы понимали, то тут же начали бы что-то предпринимать! – Блондинка перестала давить на жалость и перешла в наступление. – А вы сидите тут и загоняете мою проблему в тупик. Бюрократ!

– Знаете, гражданочка, вообще-то у меня сейчас не приемное время, а я тут сижу и выслушиваю ваши жалобы, когда у меня других дел полно! Все, что я могу для вас сделать, это… – Степанов пристально посмотрел на посетительницу. Она выглядела так трогательно, несчастно и одновременно так эротично, что устоять перед ее натиском было невозможно. И мастер решил лично заняться устранением ее проблемы. – Это бросить все свои дела и прямо сейчас пойти к вам.

– Спасибо, Михаил Александрович! Можете не сомневаться, я вас отблагодарю. Пойдемте! – Лариса встала и устремила на него манящий взгляд.

Степанов, уже не в силах сопротивляться обстоятельствам, закрыл журнал, взял со стола мобильник, положил его в карман брюк и пошел вслед за красоткой, забыв о том, что нужно взять хоть какие-то инструменты. На выходе из кабинета ему встретилась секретарша, которая объявила:

– Миша, тебя срочно требует к себе шеф.

– Зачем? Мне на объект надо.

Секретарша смерила блондинку ревнивым взглядом и сказала мастеру Степанову:

– Объект подождет, у шефа какой-то проверяющий.

– Ладно, сейчас буду.

– А как же я? Вы хотите меня бросить, да? – спросила Лариса таким обиженным голосом, что Степанов тут же почувствовал себя виноватым перед ней во всех смертных грехах.

– Лариса Ивановна, пожалуйста, подождите меня. Я думаю, это ненадолго. Как только освобожусь, мы тотчас пойдем к вам. – Степанов вдруг заговорил с преувеличенной учтивостью, которая, впрочем, присуща людям, которые пытаются выставить напоказ, что им не чужды тонкости вежливого обхождения.

– О, Михаил Александрович! – Лариса взяла его за руку и, нежно глядя в глаза, прошептала: – Я, пожалуй, побегу домой. Там тазик под ванной, наверное, уже водой наполнился. А вы, как освободитесь, сразу приходите ко мне, ладно?

– Конечно. Но вы не сказали, какой у вас адрес.

– Я живу совсем рядом: улица Лунная, дом девятнадцать, квартира семнадцать. Запомнили?

– Запомнил.

– Уверены? – Блондинка прижалась к мастеру, пропуская проходившую мимо уборщицу. – Может быть, повторить?

– Я запомнил – девятнадцать, семнадцать. Все очень просто – год революции.

– Михаил Александрович, вы такой находчивый! Я буду вас ждать с нетерпением, – произнесла Лариса так, будто приглашала его на любовное свидание.

Степанов уже готов был идти вместе с ней, забыв про то, что его ждет начальник ЖЭКа, но секретарша выглянула из приемной и позвала:

– Миша, ну ты где?

Мастер закрыл дверь в свой кабинет на ключ и пошел к шефу.

– Михаил Александрович, тут такое дело, – обратился к нему начальник конторы Чернышов. – К нам пришли из МЧС по поводу пожарной безопасности. А вы являетесь у нас ответственным лицом за эвакуацию граждан в случае пожара. Так?

– Так, – кивнул Степанов, еще плохо понимая, чем ему грозит визит сотрудника МЧС.

А инспектор пожарной охраны уже повернулся к нему со словами:

– В принципе, меня все устраивает. Стенды с планом эвакуации развешены, пожарный щит оборудован по всем правилам, даже запасной вход открыт. Но вы представляете себе, что такое паника?

– Нет, не представляю, – ответил мастер, опускаясь на стул.

– От паники погибает людей больше, чем от огня и дыма, поэтому необходимо разместить на стендах вот такие памятки, – инспектор сунул Степанову отксерокопированные листовки, – и раз в полгода проводить учебную тревогу. Понятно?

– Понятно, – кивнул ответственный за пожарную безопасность.

– Скажите, все сотрудники умеют пользоваться огнетушителями? – поинтересовался у него инспектор.

– Да, все, – буркнул Степанов. И, заметив грозный взгляд Чернышова, повторил более четко: – Да, все сотрудники нашего ЖЭКа умеют пользоваться огнетушителями.

Проверяющий задал еще несколько вопросов, после чего пожелал лично удостовериться, что листовки будут использованы по назначению. Степанов взял в бухгалтерии клей, подошел к ближайшему стенду, оторвал объявление, уже давно потерявшее свою актуальность, и с самым сумрачным видом стал приклеивать на его место памятку, прочитав которую люди должны осознать, как опасна паника при чрезвычайных ситуациях. Затем он прошел по коридору, завернул за угол и остановился около второй доски объявлений. На ней не было ничего лишнего. Куда же пристроить листовку? Задачка была не из легких. Если бы не дотошный инспектор, мастер бросил бы ее в урну и побежал вслед за Ларисой, но проверяющий стоял за спиной Степанова и дышал ему в затылок. Возможно, впервые в жизни Михаилу пришлось пожалеть о том, что он не простой сантехник, с которого взятки гладки, а мастер, ответственный за пожарную безопасность. Лоб Степанова покрылся испариной.

– Ну, что же вы медлите? – поторопил инспектор. – Мне до обеда еще три предприятия надо обойти.

Михаил Александрович принял нелегкое для себя решение: намазал клеем объявление с часами приема паспортистки и налепил на него злосчастную памятку.

– Вот теперь я за вашу организацию спокоен, – удовлетворенно покивал проверяющий. – До свидания!

Михаил отнес клей в бухгалтерию и вышел на улицу. Потоптавшись около своей машины, он отправился на объект пешком – наверное, вспомнил, что на Лунной улице одностороннее движение, и быстрее получится дойти до девятнадцатого дома, чем доехать до него. Через пять минут Степанов уже был у цели, но его ждало небольшое препятствие – кодовый замок на подъездной двери. Лариса в спешке забыла назвать код. Мастер хотел самостоятельно подобрать нужную комбинацию, но дверь неожиданно отворилась изнутри. Пропустив входившую женщину, он зашел в парадное. Лифт был занят, и Михаил, пешком поднявшись на четвертый этаж, позвонил в семнадцатую квартиру. Никакой реакции не последовало, поэтому он вторично нажал на белую кнопку звонка. Опять тишина. Михаил Александрович было занервничал, а потом заметил, что дверь не заперта. Степанов толкнул ее и крикнул:

– Лариса Ивановна, я пришел!

Единственным звуком в квартире был шум льющейся воды, который тут же натолкнул мастера на мысль о том, что симпатичная хозяйка самоотверженно борется с водным потоком и не слышит звонка. Он зашел в квартиру и устремился в ванную комнату, находящуюся в конце длинного коридора. Проходя мимо гостиной, Степанов с интересом заглянул в арочный проем и остановился как вкопанный – на полу, лицом вниз, неестественно распластав руки в стороны, лежала женщина.

– Эй! – позвал он, с трудом совладав с собой, но не услышал ответа.

Седоволосая женщина в синем шелковом халате продолжала лежать неподвижно. Мастер сделал шаг в ее направлении, но не нагнулся. Рядом с женщиной валялся молоток. Вероятно, это было орудие убийства. Нетрудно было догадаться, что он стоит над трупом. Михаил Александрович медленно оторвал глаза от пола, и взгляд уперся в телефонный аппарат, стилизованный под старину, который стоял на журнальном столике. Степанов отшатнулся от него и бросился обратно в прихожую. Едва он протянул руку к входной двери, как та отворилась, и на пороге показалась толпа народа. Ближе всех стоял высоченный майор.

– Там это… труп, – медленно произнес сантехник и махнул рукой в сторону гостиной. – Я к вам как раз собирался. Очень хорошо, что вы уже здесь.

– Да это он, я его видела в глазок, – произнесла женщина средних лет, выглянувшая из-за спины майора.

Люди зашли в квартиру, перекрыв мастеру ЖЭКа путь к отступлению. Шкафообразный майор не стал долго разбираться – заломил Степанову руки и повел его на кухню. Задержанный пытался оправдываться, но звуки, которые вылетали у него изо рта, были какими-то нечленораздельными:

– Э-э-э… а-а-а… вы не того, я это… э-э-э…

– Молчать, я сказал! – прикрикнул майор.

Милиционер пристегнул мастера наручниками к батарее центрального отопления и стал обыскивать. Вскоре все содержимое его карманов – мобильник, ключи, документы, деньги – оказалось на разделочном столе. Во время унизительной процедуры обыска Степанов не проронил ни слова, но замороженный взгляд и высоко поднятый подбородок свидетельствовали о его оскорбленных чувствах.