Мост самоубийц

– Было-было. Ночью как-то просыпаюсь недели две назад – слышу бац! По звуку как мешок прилетел.

– А почему решили, что с чердака?

– Так ночью жильцы спят, да и кому это надо – кидать что-то с высоты. А я утром видела пыльные следы на лестнице – такая пыль только на чердаке. Надо залезть на чердак и проверить. Там должны остаться улики… Ходют и ходют. И вот теперь подозрительные лица в квартире Полины! – Старушка снова недовольно зыркнула на меня.

– Саша наняла меня, чтобы я проверила обстоятельства смерти ее сестры, – продолжала я, хотя участковый делал умоляющие знаки руками, чтобы я оставила в покое эту проблемную соседку. – Вы случайно не видели, чтобы к Полине приходили какие-нибудь подозрительные гости?

– Подозрительные? Да тут все подозрительные! – воскликнула старая следовательница, но тут же запнулась, как будто что-то припомнила: – Про Полину ничего плохого сказать не могу. Хорошая была девушка. Мужиков не водила. Только один был – Леша. Потом и с ним разошлась, уж отчего – не скажу. Но как-то… – старушка стала говорить медленнее, пытаясь яснее передать всплывшее воспоминание, – как-то я увидела, что она ругается на улице с каким-то бугаем.

– Бугаем?

– Здоровый дядька, брюнет, высокий. Лицо оплывшее. На вид за сорок лет, хотя, может, и меньше.

– И о чем они говорили?

– Я же не слушаю чужих разговоров! – возмутилась Ольга Михайловна.

– Ну вы же почему-то решили, что они ругались, – подсказала я.

– Верно. Он кричал на Полину! Я из окна не слышала весь разговор. Только одну фразу и помню: «Пикнешь, – мол, – пожалеешь».

– Пикнешь – пожалеешь? – повторила я. – Так и сказал? Интересно… – А когда это было?

– Давно было, в начале лета еще, – махнула рукой старушка, – но в остальном тихо у нее все было.

– И вы уверены, что это был не Леша? – спросила я.

– Нет, Лешу я знала. Это был кто-то другой. Я потом остановила Полину в подъезде, спросила – все ли у нее хорошо. Она сказала, что повода для беспокойства нет. Недоразумение, мол, произошло.

– Понятно.

– Но потом я этого бугая не видела больше, поэтому и не придала значения. Иначе сразу вызвала бы Петю!

Петр Иванович вздохнул:

– Это точно, вызвала бы.

– Спасибо, Ольга Михайловна, – поблагодарила я.

Старушка в ответ нахмурилась и что-то пробурчала себе под нос. Она все еще смотрела на меня с явным подозрением. Я наконец вняла мольбам участкового, и мы двинулись к выходу со двора, обходя лужи и кучи из бурых листьев, которые сгрудились у обочины.

– Вы зря обращаете внимание, – укорил меня участковый, – Ольга Михайловна, безусловно, заслуженный работник. Но сейчас на пенсии ей все время мерещатся преступления и подозрительные лица. Я в этот дом бегаю только из-за ее непрерывных звонков и жалоб. Больше никто из жильцов не жаловался, что ему докучают. Старушка просто не может забыть о своей профессии.

– Не могу ее винить, – улыбнулась я, представив себя на пенсии. – Мне кажется, я в ее возрасте буду вести себя точно так же. Профдеформация!

Участок находился совсем рядом, буквально в соседнем доме. Теперь понятно, как пухлому капитану удалось так быстро отреагировать на звонок.

Внутри пахло кофе и сладкими булочками. Этот кондитерский запах смешивался с запахом мокрой одежды, старой обуви и сигарет, отчего получался удивительно тошнотворный букет. Я сморщила нос, но ничего не сказала. Булочки и кофе нашлись тут же, на столе Петра Ивановича. Он опять смутился:

– Я собирался обедать, когда позвонили. Пришлось бросить.

– У вас похвальное рвение к работе, – совершенно серьезно сказала я.

– Моя должность, конечно, не мечта карьериста, да и денег платят копейки, но я на большее не претендую. Мне нравится приносить пользу людям, и я горжусь своей профессией, – отчасти с вызовом сказал капитан, приняв мои слова за издевку. Надо было сменить тему.

– Расскажите, пожалуйста, про Полину. Она тоже никогда не обращалась к вам с жалобами?

– Ничего скандального или плохого я рассказать не смогу. Тихая. Приличная. Соседям не докучала. В сомнительных связях не замечена. Сигналов относительно ее квартиры не поступало. И сама она ко мне не обращалась.

– А парня ее вы встречали?

– Один раз я приходил к Ольге Михайловне. Ей опять показалось, что кто-то посторонний прошел на чердак. Полина выходила из квартиры, и с ней был ее парень.

– А как вы поняли, что это он?

– Ну это всегда понятно. Молодой парень, не намного старше ее. Он поцеловал ее у подъезда перед тем, как они сели в машину.

– И это был не бугай?

– Нет, – улыбнулся участковый, и его добродушное лицо еще больше покруглело благодаря этой улыбке, – худощавого телосложения. Бугаем бы его никто не назвал. Ольга Михайловна упоминала как-то этот случай. Но я поспрашивал жильцов – никто не замечал в доме рослых амбалов, и уж тем более никто не видел, как Полина с кем-то ссорилась на улице. Так что, возможно, ничего и не было. Ольга Михайловна могла принять за ссору громкий разговор или сослепу приняла парня Полины за другого мужчину. Зрение ее уже подводит – годы-то не шутка. Вы не подумайте, я не хочу ставить под сомнение слова этой женщины, – спохватился Петр Иванович, – но лучше вам сто раз перепроверить. Я постоянно бегаю в этот дом, потому что ей что-то кажется. И еще ни разу ничего криминального не обнаружил.

– И на чердаке никого не находили? – спросила я с усмешкой.

– Почему же? Находил. Кошку. Ее же собственную кошку, которая там гоняла воробьев. Спустил ее и отдал лично Ольге Михайловне в руки, а она пробурчала что-то – вот как сейчас – и захлопнула дверь.

Участковый не удержался и откусил от булочки.

– Извините, с утра ничего не ел, – сказал он, стряхивая с рук крошки.

– Не стесняйтесь меня, – опять улыбнулась я. – Петр Иванович, кто заходил в квартиру Полины после того, как стало известно о случившемся?

– Следователи и криминалисты были, – пожал плечами толстячок, – сестра Полины Саша.

– И больше никого?

– Квартиру опечатали. Так что там никто не ходил. А потом, после похорон, только Саша наезжала. Но вот тут точно я вам сказать не могу, потому что, сами понимаете, не сижу постоянно у нее под дверью. Если кто и приезжал, то я не в курсе. Поверьте, я был бы и рад сообщить вам что-то полезное, но о Полине больше ничего не знаю.

– Хорошо, Петр Иванович. Спасибо за беседу.

– Уже уходите? – огорчился толстячок и потер шею, покрасневшую от врезавшегося в нее воротничка. – Жалко. Нечасто ко мне заглядывают частные детективы. Особенно такие… такие… – Он засмущался и мгновенно залился краской.

– Детектива ноги кормят, поэтому мне пора, – пошутила я, но сделала только хуже. При упоминании о ногах, участковый машинально перевел взгляд на мои бедра и побагровел еще больше.

– Я еще загляну, – пообещала я, не вполне уверенная, что сдержу обещание. Хотя кто знает, куда выведет меня это расследование?

Пухлый капитан грустно улыбнулся.

– Заходите, конечно.