Мост исполнения желаний

– Я думаю, нам надо разменять квартиру. Правда, я не уверена, что мама на это пойдет. Если она категорически откажется, то я попробую снять жилье. Правда, для этого надо найти работу, причем такую, чтобы и на оплату съемной квартиры, и на садик, и на жизнь хватало. В идеале, конечно, было бы открыть свое дело, чтоб я сама была себе хозяйкой, но я пока не знаю, чем заняться.

Слушая Аню, я поняла, что она действительно выбросила из головы мысли о суициде. Она строила планы на свою дальнейшую жизнь, и они мне нравились.

– Ты молодчина, – похвалила я.

– Полина, я хочу сказать, что Таньке ничего прощать не собираюсь. Я очень жалею, что не обратилась в милицию, когда она исчезла с деньгами.

– Да уж, – согласилась я, – это был большой просчет с твоей стороны. Одна безнаказанность рождает последующие. Но заниматься самобичеванием не стоит. Наказание с отсрочкой бывает еще тяжелее перенести, чем то, что свершилось сразу после преступления. Негодяям кажется, что они неуязвимы, они привыкают к красивой жизни, а тут бац и...

– Повестка в суд? – предположила Аня.

– В некоторых случаях возможно и такое.

Игнатьева удовлетворенно выдохнула, но на всякий случай уточнила:

– То есть ты мне поможешь наказать Таньку?

Вместо ответа я спросила:

– Аня, а как ты смотришь на то, чтобы стать акционером «Экватора»?

– Что? – Игнатьева аж отшатнулась от меня. – Я против, категорически против этого. Я с Танькой жить в одном городе не хочу, а ты мне что предлагаешь?

– Я предлагаю стать акционером «Экватора», что позволит тебе трудоустроиться в этой транспортной компании. А Кудряшовых мы лишим не только контрольного пакета, но и вообще всех акций.

Анна улыбнулась, осознав всю привлекательность моего предложения, но быстро посерьезнела и сказала:

– Это было бы здорово, только ведь у меня нет денег, чтобы акции купить.

– А я на что?

– Ты хочешь дать мне денег в долг? Под какие проценты? – деловито осведомилась она.

– Ну вот, сразу чувствуется, что ты в банке работала.

– Полина, не надо о грустном. Банк для меня – это уже законченный этап жизни. Тем не менее я хочу знать, на каких условиях ты собираешься одолжить мне деньги.

– Аня, я не собираюсь давать тебе деньги в долг. Покупка акций «Экватора» потребует от нас не только, а точнее, не столько финансовых вложений, сколько кропотливой работы с каждым акционером. Пока я не могу сказать тебе ничего более конкретного.

– Ты имеешь в виду их психологическую обработку, – догадалась Анна.

– Вот именно, и для начала мне нужно раздобыть список всех, кто владеет акциями «Экватора», пусть даже самым мизерным пакетом.

– Это практически невозможно, – Игнатьева сразу погрустнела. – Вот если бы я все еще работала в «Тетта-банке», мне не составило бы труда получить такую справку из нашего депозитария.

– Не переживай, есть и другие способы завладеть этой информацией. Этот вопрос я беру на себя.

– А что от меня требуется?

– Для начала давай обменяемся телефонами. А еще дай мне номер телефона Кирилла. Я хочу у него кое-что уточнить. Если ты, конечно, не возражаешь.

– Не возражаю, – сказала Аня и полезла в свою сумочку за мобильником. Я отметила про себя, что телефон был довольно устаревшей модели.

Глава 5

Когда я вернулась домой, дед поинтересовался:

– Ну как, Полетт, тебе удалось встретиться с Анной?

– Да, теперь я знаю, почему она решилась на такой шаг. Дело не только в Таньке. Обстановочка у нее дома, мягко говоря, напряженная. У Игнатьевой полное непонимание со своей матерью. Эта женщина совершенно по-разному относится к Анне и Татьяне. Приемной дочери они прощает буквально все, а свою родную дочь просто затерроризировала, порой даже не по делу ее достает.

– Да, ситуация сложная, – сказал Ариша, внимательно выслушав меня, – но не такая уж редкая. Ты помнишь наших соседей по городской квартире?

– Каких именно?

– Филипповых. У них еще два сына было.

– Костик и Сережка, – вспомнила я. – Один был года на четыре старше меня, а второй года на три младше. Ариша, а почему ты вспомнил о Филипповых?

– Там была похожая ситуация. К младшему сыну родители, и особенно отец, были очень строги. Его наказывали за любые детские шалости, без которых нормальный пацан просто не может расти. Помню, он полез на дерево, чтобы кошку с ветки достать, и порвал штаны. Так его за этот вырванный клочок ткани выпороли так, что он потом долго не мог приземлиться на свою пятую точку.

– Да, я что-то такое припоминаю.

– А вот Костику все безоговорочно прощалось. Я однажды застал его в подъезде за очень неблаговидным занятием. Он жег газеты в почтовых ящиках. Дыма-то, дыма сколько было! Озорник стал отпираться, доказывать мне, что не имеет к поджогу никакого отношения, а сам спички за спиной прятал. Я, конечно, не Макаренко, но свой подход к детям у меня имеется, все-таки своего сына один растил, – Ариша грустно улыбнулся. – Я сказал Костику, что «Правду» давно стоило в пепел превратить, в этой газете правды практически нет, а вот «Литературку» жалко. Как ты думаешь, Полетт, что же я услышал в ответ?