Алый наряд Вероники

– Да. С кем я говорю?

– Меня зовут Татьяна. Я знакомая Люды. Мы можем встретиться?

– Что вам от меня надо?

– Просто поговорить.

– О чем?

– О серебряной зажигалке. Пропуск в «Рандеву», – пояснила я. – Вы понимаете, о чем я говорю?

В ответ – тишина.

– Дима? – позвала я, думая, что на линии какие-то помехи.

– Где и когда вы хотите встретиться?

– Можно прямо сейчас.

– Нет. После двенадцати у ночного клуба «Рандеву».

– Идет, – сказала я, и Дима тут же отключился.

Я уронила сотовый в сумочку и улыбнулась: «Отлично! Дело медленно, но верно движется в нужном направлении. Еще немного, и я распутаю весь клубок».

У столика появилась официантка с чашкой ароматного кофе.

Да, разговор с Димой мне представлялся очень даже многообещающим. Для начала нужно будет узнать, почему он сразу же не пошел в милицию и не заявил, что это его любила Людмила и с ним хотела убежать из города, а Демьянов был вовсе ни при чем. Ну а затем предстоит задать главный вопрос, касающийся серебряной зажигалки.

Как только официантка удалилась, я наскоро выпила кофе, проглотила пару свежеиспеченных булочек и поспешила по делам – к дому Вероники Зиновьевой, в девичестве Дорониной.

Прихватив сумку, я выбралась из машины. Несмотря на то что часовая стрелка еще не успела доползти до цифры девять, солнце уже вовсю палило над городом. Я надела солнцезащитные очки и щелкнула по брелку сигнализации, но не успела сделать и пары шагов в сторону нужного подъезда, как меня окликнул знакомый голос.

– Таня! Таня, вы к нам?

Я обернулась и увидела Семена Константиновича Зиновьева – мужа Вероники.

– Семен Константинович! – расплылась я в улыбке.

– Вы к нам? А Верочки нет.

– Нет? Какая жалость. А я так хотела с ней поговорить. Это было очень важно.

Семен сочувственно пожал плечами.

– А где она? Может, скоро вернется? Я бы тогда ее подождала.

– Боюсь, что вы только зря потеряете время. Верочка вернется к обеду. У нее тетка приболела, и она поехала ее навестить.

– Семен, а может, вы мне сумеете помочь?

– Что такое?

Я расстегнула сумку, поворошила ее содержимое и выудила серебряную зажигалку.

– Скажите, это случайно не принадлежит Веронике?

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно. А что?

– Я вчера была у вас, и мне показалось, что я нечаянно прихватила эту зажигалку, – соврала я.

– Нет. Таких зажигалок в нашем доме точно нет, – покачал головой Семен.

– Странно, – протянула я. – Впрочем, я вчера еще много кого навещала… Ну, простите, что задержала вас. Вы, должно быть, на работу торопитесь, – спохватилась я и уже отвернулась к своей машине, собираясь запрыгнуть в салон, но меня остановил оклик Семена:

– Таня!

– Что? – Я обернулась. Встревоженный взгляд Зиновьева блуждал по моему лицу. Только теперь я заметила, что Семен сегодня какой-то вздернутый, нервный.

– Что? – повторила я свой вопрос.

– А вы давно знакомы с моей женой? – ни с того ни с сего спросил он, при этом старательно избегая встречаться со мной взглядом.

– Достаточно… – ответила я.

– После того как Вероника поругалась с Людой, вы первая ее знакомая, которая пришла к нам в дом. Скажите, она делилась с вами какими-нибудь секретами?

Я совсем опешила. Делилась ли Вероника со мной секретами? Ну, вообще-то один ее маленький секрет о посещении ломбарда я знаю. Решив, что это дает мне полное право на положительный ответ, я сначала неопределенно пожала плечами, а затем осторожно кивнула. Кажется, именно такого ответа Семен от меня и ждал.

– Что вы хотите этим сказать? – на всякий случай решила уточнить я.

– Танечка, – Семен схватил меня за руку, – у меня к вам очень деликатный разговор. Давайте сядем в мою машину и обо всем поговорим!

– Но, – я попыталась отнять у него свою руку, что, впрочем, не принесло особых результатов.

– Я сейчас в таком отчаянии.

Я посмотрела на Семена. Да, он не врал насчет отчаяния.

– Ну, хорошо, – с неохотой согласилась я, хотя роль «жилетки» мне никогда не нравилась, но моя профессия обязывала меня идти на некоторые уступки, а иногда и жертвы.

Мы сели, и Семен почти тут же закурил. Я же терпеливо ждала, когда он начнет изливать душу.

– Мне стало кое-что известно о Веронике, – наконец произнес он.