Цена обмана

– Значит, вы взялись за это дело? – Семен Аркадьевич, слегка прищурившись, проницательно взглянул на меня.

– Вы считаете, перспектив никаких? – спросила я напрямик.

– Как вам сказать… Пока все очень неопределенно, но с выводами я бы не торопился.

– Следователь утверждает, что улики против Кирилла Златогорского очень серьезные. Да еще запись камер видеонаблюдения. Согласно выводам судмедэкспертизы, Златогорский вышел из офиса почти сразу после убийства. Это ведь все равно, что застать его с поличным на месте преступления. – Едва я это произнесла, как осознала, насколько прав был следователь Кирсаненко, утверждая, что не стоит в данной ситуации ломать копья.

Селиверстов задумчиво наморщил лоб.

– Ну, я бы не был столь категоричен… Что-то мне подсказывает, не все здесь так гладко. Есть, есть какая-то нестыковка, но мне пока не удается ее ухватить! Глаз, что ли, замылился. Да и парень пока в шоке, либо молчит, либо говорит с пятого на десятое. Ему бы взбодриться, да какое там…

Я решила задать адвокату тот же вопрос, который несколькими минутами ранее уже адресовала следователю:

– Вы предполагаете подставу?

Семен Аркадьевич вздохнул.

– Сами по себе предположения мало что решают. Хотя… – Он ненадолго задумался. – Вас ведь тоже удивило, что эта треклятая статуэтка, будь она неладна, валялась в лужу крови, аккурат рядом с трупом?

Селиверстов произнес это раздраженным тоном, словно досадуя на то, что это обстоятельство никоим образом не укладывается в общепринятые представления о преступниках. Мол, не мог, что ли, этот Златогорский забрать статуэтку или, на худой конец, стереть с нее свои отпечатки. Тогда все было бы просто и понятно. А так… Нетипичный какой-то преступник.

– И знаете, что пришло мне в голову, едва я начал изучать материалы дела? – Семен Аркадьевич внезапно оживился, раздражительности как не бывало. – Что этот самый Кирилл вошел зачем-то в кабинет убитого, ну как его…

– Евстафьева, – подсказала я, слушая рассуждения Селиверстова с напряженным вниманием.

– Да! Ну так вот. Кирилл Златогорский, ничего не подозревая, заходит в кабинет и видит эту ужасающую картину.

– И в ужасе убегает не только из кабинета Евстафьева, но и вообще из здания, – подхватила я.

Семен Аркадьевич одобрительно кивнул.

– Я ведь просмотрел запись камеры видеонаблюдения. Вы ее видели?

– Да, я говорила с Кирсаненко.

– Ну, тогда вы наверняка заметили, что Златогорский, выйдя из здания, явно нервничал. Он был чем-то взволнован, но отнюдь не испуган. Он мог в панике схватить статуэтку, не осознавая опасности, которую таит для него этот поступок. После чего он отшвырнул это бронзовое чудище и, тотчас забыв об этом, выбежал из кабинета, а потом и из здания. Вот чем бы я объяснил и отпечатки своего подзащитного на орудии убийства, и поспешное бегство Кирилла с места преступления. Преступления, совершенного не им.

Я поняла, что Селиверстов уже попытался выстроить предварительную стратегию защиты.

– А вы спрашивали об этом самого Златогорского? – осторожно уточнила я.

– Да в том-то и дело! – увлеченно продолжал Семен Аркадьевич. – Это первое, о чем я спросил у Златогорского, когда мне позволили с ним побеседовать.

– И Кирилл подтвердил ваше предположение?

– Отнюдь! – Селиверстов сокрушенно покачал головой. – Златогорский утверждает, что до того самого утра, когда явившиеся в офис сотрудники обнаружили тело, он понятия не имел о том, что Евстафьева убили. Кирилл говорит, что, когда он в последний раз видел Евстафьева, тот был жив и здоров и собирался куда-то уходить. Сам же Кирилл вернулся в свою, как он выразился, комнатушку, чтобы составить таблицу для преддипломной практики, сколько-то времени там провозился с этой самой таблицей, после чего сразу же пошел домой, ни в какие другие помещения офиса не заглядывал.

– А почему же он так нервничал, когда выходил из офиса?

– Я и этим поинтересовался, – кивнул Семен Аркадьевич. – Златогорский как будто удивился, но все же ответил, что не помнит, чтобы он нервничал. Просто пару раз оглянулся, чтобы посмотреть в окно, выключил ли он свет, когда уходил. Вот и все.

Селиверстов разочарованно развел руками.

– Следователь Кирсаненко не сомневается в виновности Златогорского, – произнесла я вполголоса.

Это сообщение Семена Аркадьевича не порадовало, хотя он наверняка знал это и без меня.

– Ну, так что ж, работа такая у Кирсаненко – не сомневаться. – Селиверстов усмехнулся. – К тому же вы сами подметили – Кирилла разве что с поличным не задержали. Но ведь не с чем было его задерживать!

– А отпечатки?

– А что отпечатки! – Адвокат вновь во-одушевился. – Златогорский работал в том же офисе, он по нескольку раз в день заходил в кабинет Евстафьева. Мог попросту взять со стола эту статуэтку, повертеть в руках и поставить обратно, разве нет?

Я кивнула, полагая, что Селиверстов прав в своих рассуждениях.

– Ведь не будешь в каждом предмете предполагать потенциальное орудие убийства, которое потом на тебя же и навесят, разве я не прав? – продолжал наседать на меня Семен Аркадьевич, словно я была одним из присяжных заседателей.

– Конечно, правы, Семен Аркадьевич, – примирительно сказала я.

– Ну а убийца совершил свое гнусное дело уже в перчатках, – завершил свои рассуждения Селиверстов. – Умышленные убийства именно так и совершаются.

– Умышленное убийство, – повторила я и немного помолчала. – Следователь Кирсаненко считает, что убийство было совершено в состоянии аффекта. Но он-то, конечно, уверен, что убийца – Златогорский.

– Состояние аффекта! – неприязненно передразнил Селиверстов. – И все ляпы, об устранении которых позаботился бы хладнокровный убийца, можно списать на состояние парня, который не сознавал, что делает.

Семен Аркадьевич сердито покрутил головой.

– Но ведь, если Евстафьева действительно убил Кирилл Златогорский, то признание аффекта – оптимальный вариант, – продолжала я дотошно расспрашивать адвоката.

Мне было очень важно выяснить истинную позицию Селиверстова, ведь от этого зависело, стоит ли мне вообще продолжать это расследование, пока я не слишком глубоко в него ввязалась. Или все же вовремя остановиться, чтобы не терять зря времени, а заодно не подвергая риску свою безупречную репутацию частного детектива без осечек.

– Ну, во-первых, хоть это и аффект, а все-таки судимость, – начал было Семен Аркадьевич и тотчас оборвал самого себя на полуслове.