коту протянул он «вискас»,
«пойдёмте со мной» – ей сказал.
«Ну что ты, внучок, неудобно,
прогонит твоя родня!»,
– «да нет, я один, из детдома,
квартира своя у меня».
Схватил он коляску бабули
и под руку старую взял,
«ты будешь моя роднуля» -
так ласково ей сказал.
И столько потом вернулось
парнишке добра и тепла,
удачей дела обернулись,
и радость в квартиру пришла!
«Спокойной вам ночи»,– он громко сказал.
Шёл через весь город, пешком, на вокзал,
ушёл от семьи, до утра подождал,
и поезд на вахту, на север помчал…
«Какая семья, как Маруси не стало,
невестка так быстро к рукам всё прибрала,
с сыночком составила дикий контракт,
а деда заставила всё отписать».
Все деньги в начале он ей привозил,
«потрать на детишек» всегда говорил,
но видел, на внуков совсем не хватало,
наряды невестки семья окупала.
В тот вечер серьёзно взглянул он на сына:
был статным мужчиной, теперь образина,
его унижает прилюдно она,
как что не по ней: началася война!
На ужин одно – макароны с колбаской…
внучата на маму глядят так, с опаской,
она ж занимается только собой,
забыла про игры в саду с детворой.
Ушёл он от них, и пробыв ещё вахту,
пошёл на вторую, уже на прихватку,
на старости лет в ипотеку залез:
квартиру купил с классным видом на лес.
Лет десять ещё за жильё «отстарался»,
не пил, не курил, и борьбой занимался,
вернулся на родину, клуб свой открыл,
за жизнью внучат издалёка следил.
Большие уже, внучке завтра двенадцать,
поздравить решил, в школе с ней повстречаться,
в театр сходил с ней, побыл на занятьях,
талант у девчонки, довольны и братья.
Не знал дед, что есть ещё внук у него,
смышлёный такой, хоть три года всего,
а среднему десять,
стал в клуб он ходить,